Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Набравшись решительности, позвонил в дверь. Выждав полминуты, нажал повторно на кнопку. Время вполне достаточное для принятия решения — открывать двери или, послав всех к чёрту, затаиться.
Пока размышлял, стоит звонить в третий раз или установить за квартирой наблюдение, послышался скрежет ключа.
В бесшумно открывшуюся дверь, защекотав ноздри, заструился нежный аромат духов.
У Тахира глаз — алмаз, а у полковника — губа не дура: перед моим взором предстала сошедшая со страниц сказок Шахиризады писаная красавица, которой для полной картины ушедших веков не хватало шаровар и прозрачной, едва прикрывающей грудь повязки. У современной достойнейшей представительницы слабого пола были громадные чёрные глаза, длинные волосы, пышная грудь и тонкая талия; ярко-красный выше колен халат не мог скрыть красивый изгиб бёдер, плавно переходящих в то, что мужики с замиранием сердца, захлёбываясь слюной, именуют ножками. Из-за накрашенных губ выпорхнуло глубинное, бархатное, протяжное на русском языке:
— Да — а!? Вы ко мне?
Медленно всплыв из дурмана, заикаясь, едва не лопухнувшись, пролепетал:
— С — салам алейкум, Фатима! Извините меня, но, если нетрудно, говорите на узбекском.
Удивлённо взметнув тонкие, очерченные лунным серпиком брови, девушка сказала:
— Я Малика, Фатима здесь не живёт. Вы, наверное, ошиблись адресом.
— Нет, адрес верный, мне его Мурод дал при последней встрече.
Эти слова явились раздражителем и причиной зарождающего гнева.
— Он так и сказал, что здесь живёт какая-то Фатима?
Осознавая нехороший поступок, всё же переступил черту, за которой вовсю хозяйничают безнравственность, эгоизм и цинизм:
— Ну да! Мы как-то сидели в чайхане, были немного того, — хлопнул тыльной стороной ладони по горлу, — и он так красиво говорил о любви к Фатиме и трём дочерям, что я даже всплакнул. Прямо как Лейла и Меджнун, Фархад и Ширин! Я бы так не смог.
По мере того как расставлял в предложениях знаки препинания, глаза Малики наливались всепожирающим огнём. Длинные, изогнутые скорпионьим жалом ресницы завибрировали. Красивые губы сурово сжались. Чувственные ноздри, трепеща, бурно втягивали воздух. Агрессивно сжатые кулачки побелели, обозначив голубые ручейки вен.
Разъярённая женщина пострашнее уссурийского тигра, и если она не рвёт когтями жертву, то только потому, что жертва в эту минуту отсутствует по уважительной причине.
Содрогнувшись от волны, изошедшей от девушки, понял — в голове красавицы рождается некая идея.
Улыбнувшись, а это означало, что волевое решение ею принято, обнажила беленькие влажные зубки, выпустила носиком горячий, полный дисфории воздух, засуетилась:
— Да что же Вы стоите, как саксаул в пустыне, проходите, пожалуйста!
Свой план я разработал, как только в дверях возник образ гурии [1]. Решив дальше прихожей, во всяком случае сегодня, не ходить, поблагодарил за приглашение. Переступая порог боком, оказался лицом к лицу с красавицей. Не имея возможности в нешироком проёме выдержать дистанцию, гусеницей вытянулся вверх, подобрал живот. Напрасны усилия! Я коснулся солнечным сплетением пышной груди девушки. Покрывшись испариной, заикаясь и дрожа голосом, извинился.
Ложные действия женщин направлены исключительно на достижение своих корыстных целей. Приняв их жест, пристальный взгляд или обронённый платочек как призыв, мы вводим себя в заблуждение. Наше поведение деформируется до безобразия и становится безтормозным, теряется бдительность и разрушаются наши принципы. Наконец, загнав жертву в тупик, женщины побуждают эту самую жертву к уголовно наказуемым деяниям.
Понимающе улыбаясь, девушка проворковала:
— Ну что Вы, какие пустяки. Проходите на кухню.
Выразив сложнейшие чувства через улыбку, Малика ввергла мою душу в трепет. Машинально скинув обувь, на ватных, подгибающихся ногах прошествовал туда, откуда слышался аромат крепко сваренного кофе и сигарет. Грузно бухнувшись на стул, инстинктивно вынул сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой. Колдовской дым, навеянный девушкой, вышиб сигаретным дымом. Тряхнув по-козлиному головой, проделал тайком дыхательное упражнение. Всё! Голова ясная, теперь можно переходить в контрнаступление.
— Мурод скоро будет? Он мне так нужен, так нужен, прямо не знаю, как быть!
Присевшая рядом принцесса [2], покачивая под лёгкую музыку закинутой одна на другую ногой, закурила. Разогнав дым ладонью, сообщила:
— Нет, только двадцать пятого мая.
Выпустив тонкую струйку дыма поверх моей головы, подумав пару секунд, уточнила:
— Может, восьмого мая приедет, но по мне пусть лучше в конце месяца.
— Чего так?
— Думаете, я не знаю, что он в своём Термезе гуляет? Знаю! У него там целый гарем шлюх.
— Да-а? Хм, не знал.
Нервно затушив недокуренную сигарету, Малика горячо возразила:
— Не врите, вы знаете, потому что вы все такие. А я тут дура дурой с его сыновьями вожусь. У меня за плечами мединститут, я хочу на волю, в коллектив и в общение с нормальными людьми. Я хочу просто посидеть в кафе за минералкой, я хочу в смех и веселье, где люди делятся радостями и невзгодами, а не сплетнями и похвальбой своего богатства. Я не хочу сидеть в золотой клетке и ждать, когда приедет пьяный муж со своими собутыльниками или придут его многочисленные родственники. Мне это надоело.
Взрыв эмоций слегка поколебал мою решительность, и я усомнился в правильности выбранного способа достижения цели. Когда стоишь перед выбором, обязательно вмешается внутренний голос: «Чего раскис? — вспомни, что твердил Пал Сергеич. Он говорил: «Собранная информация подлежит обязательному анализу и перепроверке, если это необходимо. И если в ней присутствует пусть даже незначительная, но угроза безопасности России и её союзников, без сомнения докладывай…»
Укрепив сердце, не смущаясь более сомнениями, начал давить на женскую психику. Отбросив щит осторожности, держа в руках веер лести и кисть лицемерия, навеял на Мурода ореол защитника независимого Узбекистана и окрасил его в цвет элиты нации.
Звонкий, как пощёчина, смех покатился по кухне:
— Кто защитник, он? Он трус и подлец. Если бы не мой папа, ходил бы этот дурак до сих пор капитаном или его давно закопали.
И больше не сдерживая своих эмоций, резко встав со стула, выкрикнула:
— Из-за денег он через любого перешагнёт!
Дёрнув дверцу холодильника,
