Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свою порцию пил мелкими глотками и, чтобы не терять время впустую, скорректировал план дальнейших действий.
По-лошадиному всхрапнув, занюхал сигаретой. Запоздало поморщившись, сказал:
— И как только её русские пьют?
— Русские водку пьют.
Напиток подействовал на женщину успокаивающе. Неторопливо достав два бокала, разломала плитку шоколада, закурила новую сигарету, нахально улыбнулась. Пыхнув на меня ароматным дымом, проговорила:
— А я думала, Вы русский?
— Это почему?
— Я росла среди них, дружила с ними. У меня в десятом классе был русский парень, и Вы на него чем-то похожи.
— Что Вы, Малика, как можно русских любить? Этих поработителей великого и гордого народа.
Испугавшись последних двух прилагательных, прикрывшись бокалом, глянул на красавицу — не переборщил ли? Воодушевившись её нулевой реакцией, понёс ахинею, вычитанную из местных газет:
Большевики утвердили в Туркестане антинародную власть, а любые проявления самовыражения узбекского народа рассматривались этими зверями как посягательство на благополучие э… э… москалей.
Обругав себя идиотом, быстро нашёл замену выскочившему слову:
— То есть режима, что, впрочем, одно и то же.
Не встречая возражений, как заправский местный национал-шовинист продолжил вещать глупости:
— Сколько славных имён золотыми буквами вписано в историю могучего Узбекистана: Мустафа Чокаев, Абдурахман Уразаев, Юрали Агаев. Один только курбаши Эргаш чего стоит, о! Гнусная советская власть устроила самый настоящий террор против Вашего народа и…
— Вашего? — изумилась девушка.
Допив содержимое бокала, резво вскочил, выпятил грудь. Гордо вздернув подбородок, заявил:
— Прошу прощения, ханум [3], разрешите представиться, Мустафа, гражданин Турции и житель Стамбула. Холост, из семьи дипломата. Мой дед Ибрагим-паша, кадровый разведчик, был вхож к самому Сеид Алим-хану, последнему эмиру Бухары. Он был его советником и активным борцом против Советов, погиб в Мешхеде в двадцать пятом году от рук подлых русских чекистов. Отец — дипломат, военный атташе в Лондоне. Мать заведует кафедрой в национальном университете.
Уверен, будь на её месте представитель мужского пола, тот обязательно вскочил, отдал честь и поклялся верно служить Османской империи. Проникнувшись пышными титулами моих мнимых родителей и деда, Малика, слабо застонав, обмякла на стуле.
Схватив бутылку, прямо из горлышка влив горючее в её полуоткрытые губы, тревожно спросил:
— Вам лучше, несравненная Малика?
Описав вялой рукой зигзаг, девушка открыла глаза.
— О! — прозрачным голоском возвестила Малика своё возвращение из небытия. — Это Вы?
Хищно поймав не успевшую опуститься руку, поцеловал запястье с галантностью царского офицера. Вытянувшись в гвардейский рост струной и щёлкнув пятками, доложил:
— Да, моя принцесса! Чем могу служить?
Услышав орлиный клёкот и опознав янычарский образ, девушка вновь пыталась закатить глазки. Наклонившись, прошептал в маленькие ушки симулянтки:
— Малика! Мой начальник охраны может обеспокоиться отсутствием своего босса. Вынужден Вас покинуть.
— Так быстро?
— Так надо! — поправил девушку.
Свою обиду девушка выразила бесконтрольным подёргиванием век, сменой позы на угрожающую и скороговоркой речи. Проглатывая окончания, девушка воскликнула:
— Вы вынуждаете меня сознаться: Вы мне нравитесь, Вы не такой, как все, нет, Вы будто из другого мира! А я… Неужели я Вам не нравлюсь?
Резко выпрямившись, воздел руки к потолку, горестно вопросил потолок:
— О! Ну как, как она могла подумать такое?
— Но это так!
Возмущённо прошагав по кухне, остановился в шаге от девушки. В третий раз приняв строевую стойку, заявил:
— Вы задели мою честь, честь потомка Великого Османа! Будь Вы мужчиной, я бы скрестил с Вами ятаганы!
Рванувшись с места, держа руку на воображаемой рукоятке турецкой сабли, другой рукой делая отмашку, снова походил по кухне. Лабиринтом сужая периметр, укорачивал шаги и наконец стреножился у ног девушки. Утопив её ручку в своих ладонях, сказал:
— Малика, у меня тут пара важных встреч с бизнесменами. Буду Вас ждать под курантами на сквере, эдак, часов в девятнадцать. Ваше решение?
Томно закатив очи, поддавшись грудью вперёд, девушка согласилась.
Пока я целовал ручку принцессы, а та закатывала глазки, память отобрала и извлекла из своих хранилищ эпизод годичной давности. Тогда Павел Сергеевич, дождавшись, пока я приму душ после жёсткой тренировки и немного очухаюсь, сунул мне в руки пару листов.
— Почитай. Здесь только часть протокола допроса «нелегала», совсем не случайно попавшего в силки нашей контрразведки. Мне интересно твоё мнение.
«Нелегал» говорил: «Долг, честь, совесть — категории нравственные, родственные, теоретически имеющие обратную связь. Но если исполняемая тобой работа предполагает перспективу, и если она на благо твоего государства, то без элементов жёсткости и авантюризма не обойтись. А значит неизбежно столкновение высших чувств. Необходимость выполнения задачи исключает ответственность за свои действия. Только в ваших советских романах и кинофильмах показывали обратное — не может человек тайной профессии иметь «чистые, незапятнанные руки», это противоречит логике. У человека моей профессии не может быть совести. Совесть подразумевает ответственность перед обществом, против которого я работаю, относиться ра́вно к своим и чужим мнениям, но это просто невозможно! Практикуйся такое, вы бы не могли считаться одной из самых лучших разведок мира. Будь так, вы бы не выиграли ни одной войны!..»
Прочитав и отдавая листы, я сказал:
— Если бы он или кто другой на его месте постоянно истязал себя переживаниями, чувствовал себя виноватым перед «тем обществом», то разведчик не смог выполнить поставленную перед ним задачу. Из охотника тот в лучшем случае превратился бы в дичь, в худшем — объектом для чужой игры…
Поднявшись с колен, спросил Малику:
— Сыновья не будут против, если их мама сегодня немного припоздает?
Едва касаясь кончиками пальцев моей щеки, та нежно пропела:
— Нет, милый, они сегодня у бабушки!
Взъерошив волосы и потрепав совсем не янычарский чуб внука липового Ибрагима-паши, девушка, хищно улыбнувшись, добавила:
— До завтрашнего вечера я свободна!
Попрощавшись, не дожидаясь лифта, гордый до невозможности своей неотразимостью, окрылённый доверием, пряча в кармане похищенную из альбома фотографию её мужа, сбежал по лестнице.
Скользнув из подъезда тенью, стараясь не попасть в поле зрения принцессы, явно высматривающей своего нежданно-негаданного принца, воровски пригибаясь, пробежал под окнами первого этажа. Завернув за угол, оказавшись в «мёртвой зоне», перевёл дух и, неспешно пробираясь сквозь прохожих, пошёл к остановке.
[1] С арабского — райская дева.
[2] Малика в переводе с арабского — принцесса, царица.
[3] С турецкого — госпожа.
