Под грузом улик - Дороти Сэйерс

— Да, — подтвердил мистер Мерблес, — «Лафит» семьдесят пятого года. Очень редкий напиток, очень редкий, я ставлю его на стол только тогда, когда у меня собираются люди в возрасте за пятьдесят, но вы, лорд Питер, обладаете вкусом, который сделает честь и человеку вдвое старше вас.

— Благодарю вас, сэр; я глубоко ценю ваше признание. Позволите разлить, сэр?

— Будьте так любезны, будьте так любезны. Мы сами себя обслужим, Симпсон, спасибо. А после ленча я угощу вас действительно любопытным напитком, — продолжил мистер Мерблес. — Тут намедни скончался мой старый клиент, оставивший мне по завещанию дюжину бутылок портвейна сорок седьмого года.

— Боже! — воскликнул Питер. — Сорок седьмого года! Возможно ли это пить, сэр?

— Очень боюсь, что нет, — согласился мистер Мерблес. — Как это ни жаль. Но мне кажется, что мы все должны засвидетельствовать свое почтение такому выдающемуся антиквариату.

— По крайней мере, потом можно будет сказать, что мы это пробовали, — подхватил Питер. — Все равно, что ходить на божественную Сару: ни голоса, ни вида, ни таланта, но — классика.

— Ах, я еще помню ее в зените славы, — промолвил мистер Мерблес. — Мы, старики, имеем некоторую компенсацию за свой возраст в виде прекрасных воспоминаний.

— Вы совершенно правы, сэр, — поддержал его Питер, — и я уверен, вы прибавите к ним еще не одно. Но что заставило этого пожилого джентльмена допустить, чтобы этот дивный напиток миновал пору своего расцвета?

— Мистер Фезерстон был очень необычным человеком, — промолвил мистер Мерблес. — Впрочем, может, и нет. Допускаю, что он был на редкость мудр. Он прославился своей жадностью. За всю жизнь не купил себе костюма, никогда не отдыхал, никуда не ездил, всю жизнь прожил холостяком в темной маленькой квартирке, которую занимал как бессменный барристер. А при этом он получил большое наследство от своего отца, которое еще больше увеличил. Портвейн был заложен в подвалы еще его отцом, умершим в тысяча восемьсот шестидесятом году, когда моему клиенту было тридцать четыре года. Сам же он, я имею в виду сына, скончался в возрасте девяноста шести лет. Он утверждал, что нет удовольствия выше, чем ожидание, и прожил всю свою жизнь как отшельник, ничего не предпринимая и лишь фантазируя о том, что он мог бы сделать. День за днем он вел дневник, записывая в нем события своего иллюзорного существования, которое он так и не рискнул подвергнуть испытанию реальностью. В нем по минутам была описана счастливая супружеская жизнь, которую он вел с женщиной своей мечты. На каждое Рождество и Пасху на стол выставлялась бутылочка этого портвейна, а по окончании скудной трапезы так и не откупоренная убиралась обратно. Как истинный христианин, он достиг высочайшего счастья после смерти, но, как можно заметить, отодвинул воплощение своей мечты насколько мог. Он умер со словами; «Обещанное да воздастся», до самого конца ощущая в себе уверенность. Необыкновенный человек, действительно необыкновенный — ничего общего с авантюрным духом современного поколения.

— Как странно и трогательно, — промолвила Мэри.

— Может, он когда-то поставил себе недостижимую цель? — предположил Паркер.

— Не знаю, не знаю, — откликнулся мистер Мерблес. — Говорили, что дама его мечты не всегда была лишь бесплотной фантазией, но он так никогда и не собрался сделать ей предложение.

— А, чем больше я смотрю и слушаю людей на судах, тем больше я убеждаюсь, что мистер Фезерстон избрал себе лучшую долю, — отрывисто проговорил сэр Импи.

— И готовы последовать его примеру? — с легким смешком поинтересовался мистер Мерблес. — А, сэр Импи?

Мистер Паркер глянул в окно — на улице начинался дождь.

Портвейн и вправду отдавал мертвечиной, дух былой славы и аромата был едва различим. Лорд Питер замер с бокалом в руках.

— Напоминает вкус страсти, миновавшей свой расцвет и превратившейся в усталость, — с неожиданной мрачностью промолвил он. — Единственное, что остается, это мужественно признать, что она мертва, и забыть о ней. — И решительным жестом он выплеснул остатки вина в горевший камин. Насмешливая улыбка снова заиграла на его губах:

Вот чем хорош дружище Клив,Что больше он уже не жив.И в смерти, что ни говори,Есть преимущества свои.

Какая классическая сила и лаконизм в этих четырех строках!.. Однако нам надо много чего вам рассказать, сэр, относительно нашего дела.

И с помощью Паркера он изложил обоим законникам весь ход расследования до настоящего момента, предусмотрительно опустив лишь ночное признание мисс Мэри.

— Так что, как видите, — заключил Питер, — этот Гойлс много потерял, не оказавшись убийцей. Мы-то надеялись увидеть в нем прекрасную зловещую фигуру полночного террориста, но придется удовлетвориться им всего лишь как свидетелем, а?

— Ну что ж, лорд Питер, — неторопливо проговорил мистер Мерблес, — я поздравляю вас и мистера Паркера с завершением работы, в которую вы вложили столько труда и изобретательности.

— Да, думаю, мы слегка продвинулись, — откликнулся Паркер.

— Только не в ту сторону, — добавил Питер.

— Вот именно что, — заявил сэр Импи, поворачиваясь к нему с неожиданной резкостью. — Совершенно не в ту сторону. И сильно осложнили задачу защиты. Что вы собираетесь делать дальше?

— Очень любезно, ничего не скажешь! — негодующе воскликнул Питер. — И это когда мы выяснили для вас столько деталей!

— Осмелюсь заметить, — заявил адвокат, — что предпочел бы замять детали такого сорта.

— Черт побери, но нам нужна правда!

— Неужто? — сухо переспросил сэр Импи. — Мне, например, она не нужна. Мне ее и даром не надо. Мне нужно дело. Мне совершенно не важно, кто убил Каткарта, главное, чтоб я смог доказать, что это был не Денвер. Достаточно будет даже того, если мне удастся заставить их усомниться в виновности Денвера. Мой подзащитный рассказывает о ссоре, о подозрительном револьвере, отказывается предоставить подтверждение своих слов и выдвигает совершенно неправдоподобное, идиотское алиби. Я пытаюсь сбить с толку присяжных таинственными следами, несоответствием во времени, женскими тайнами и общими туманными намеками на взаимосвязь грабежа с преступлением, внушенным страстью. И тут являетесь вы — объясняете, кому принадлежат следы, уничтожаете временные несоответствия, разъясняете мотивы молодой женщины и самым аккуратным образом возвращаете подозрение на того, на ком оно лежало с самого начала. И чего вы ждете?

— Я всегда говорил, что профессиональные адвокаты — самые аморальные люди на земле, но теперь я в этом уверен абсолютно непоколебимо, — проворчал Питер.

— Ну же, ну же, — вмешался мистер Мерблес, — это означает лишь то, что мы не должны почивать на лаврах. Мы должны отправиться и раздобыть нам более полезные сведения, мой дорогой мальчик. Если этот мистер Гойлс не убивал Каткарта, мы должны найти человека, который сделал это.

— Единственное, за что я благодарен вам, мисс Мэри, так это за то, что в четверг вы все еще были настолько нездоровы, что не смогли предстать перед присяжными, — заметил Биггз. Мэри покраснела. — И обвинение продолжает строиться на выстреле, сделанном в три часа ночи. Постарайтесь и далее не отвечать ни на какие вопросы, если вам удастся.

— Но поверят ли они теперь чему-нибудь из того, что она будет говорить? — с сомнением спросил Питер.

— Тем лучше, если не поверят. Она ведь их свидетельница. Вас будут забрасывать вопросами, мисс Мэри, но не обращайте внимания. Это все игра. Придерживайтесь своей версии, а все остальное мы возьмем на себя. Понимаете? — и сэр Импи угрожающе помахал пальцем.

— Понимаю, — откликнулась Мэри. — Меня будут забрасывать вопросами, а я буду только упрямо повторять: «Теперь я говорю правду». Так?

— Именно что так, — подхватил Биггз. — Кстати, Денвер до сих пор отказывается объяснить свои передвижения?

— Ка-те-го-ри-чес-ки, — откликнулся адвокат. — У всех Уимзи характер очень твердый, и, боюсь, в настоящее время пытаться расследовать эту линию совершенно бессмысленно, — добавил он. — Если бы нам удалось узнать правду каким-нибудь окольным путем, а потом предъявить ее герцогу, тогда еще можно было бы убедить его признаться.

— Ну что ж, насколько я понимаю, у нас сохраняются три основные линии расследования, — заметил Паркер. — Прежде всего мы должны подтвердить алиби герцога на основании внешних данных. Во-вторых, нужно снова изучить все подробности дела в целях нахождения настоящего убийцы. И в-третьих, парижская полиция, возможно, предоставит нам какие-нибудь сведения относительно прошлого Каткарта.

— Что касается второго пункта, кажется, я знаю, где искать на него ответ! — внезапно воскликнул Уимзи. — В Граймеровой Норе.

— Пфью! — присвистнул Паркер. — Я и забыл об этом. Это там живет кровожадный фермер, натравивший на вас собак, да?