Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает - Инго Мебиус

Мой новый круг общения составили лейтенанты Рингпфайль и Ребшток. Командиром полка был полковник Йозеф Раух, человек совершенно непьющий, а вот наш командир батальона гауптман Вернер Ретцер был отнюдь не прочь заложить за воротник.

Уже вскоре после моего прибытия в Шато-де ла Уссэ под Сен-Бриё состоялось первое совещание. Мы, командир полка и лейтенант Рингпфайль, на открытом вездеходе прибыли туда и были поражены замком и его внутренним убранством. Совещание офицеров полка проходило в большом зале. Предварительно туда явились денщики и позаботились о напитках. Хорошо зная предпочтения командира полка, с напитками мы разделались поскорее.

После совещания нас провели в отделанную красным бархатом столовую, где полковник лично приветствовал меня. Он поставил передо мной три больших стакана, из которых обычно пьют воду, и налил в каждый почти до краев коньяку. «Хальм, я рад еще раз приветствовать вас. Вот вам три стакана. Первый вы выпьете за Германию, второй — за нашу дивизию, а третий — за вашу роту». Я в полном недоумении посмотрел сначала на него, потом на стаканы с коньяком. Заметив мою гримасу, полковник Раух сказал: «Если сразу все не осилите, то за вечер уж во всяком случае». Разумеется, я взял и выпил сначала первый стакан, потом второй, а за ним и третий. Воспринято это было, как полагается, все кругом зааплодировали. Но я боком покинул столовую и перешел в соседний зал перекинуться словом с Рингпфайлем и нашим военврачом. Потом я почувствовал себя не очень хорошо и срочно вышел на свежий воздух. За каким-то деревом в парке мне вдруг захотелось прилечь, и я очнулся только когда услышал, что меня зовут. На главной лестнице меня встретил лейтенант Рингпфайль. Что касается меня, должен признаться, что вся моя форма снизу доверху была облевана. Меня быстренько поместили в вездеход, и мы направились домой. Вернулись уже за полночь. Конечно, мне было стыдно появляться в таком виде на втором этаже, поэтому я тихонько разделся, а придя в комнату, умылся и сразу же лег в постель. Наутро у постели возник мой денщик с тщательно вычищенной формой. Я поклялся, что ничего подобного никогда впредь себе не позволять. Судя по всему, этот инцидент для моих квартирных хозяев остался незамеченным.

Совещания батальонного уровня также проходили на дворе Шато-де ла Уссэ. Гауптман Ретцер, командир 1-го батальона, был человеком, напрочь лишенным индивидуальности, для него существовал устав, и только он один. Все совещания проходили чисто по-военному.

Регулярно в зале осуществлялся показ художественных фильмов, именно тогда я, наконец, смог все-таки посмотреть тот самый фильм про горе-пилота, увидеть который судьба мне не позволяла в самых разных уголках мира. Мы от души посмеялись, Гейнц Рюман был, как всегда, неподражаем, и все им сыгранное так было близко нашим сердцам.

Местность вокруг — сплошные холмы, улицы городков извивались змейками, повсюду деревья и живые изгороди между полями. Если бы не война, здесь можно было прекрасно жить. Мне было поручено подготовить макет местности для занятий офицеров по боевой подготовке, то есть изобразить линию обороны противника в виде вырезанных из картона силуэтов. На мотоцикле с коляской я выехал на место и, покончив с работой, вернулся в Ифиньяк. Ездить на мотоцикле я научился еще мальчишкой в гитлерюгенде, но вот управлять двухколесной машиной с коляской мне до этого не приходилось. Если без пассажира, то при поворотах направо коляска взлетает, так что необходимо идти на поворот на малой скорости. У меня коляска была пуста, и я осторожно въехал в Ифиньяк. Но вот у церкви на повороте коляска подпрыгнула, и мотоцикл стало заносить. С величайшим трудом мне удалось без аварии все же взять машину под контроль и остановить ее. Когда я слез, ноги у меня были ватными. Но, видимо, и на этот раз судьбе было угодно уберечь меня от беды.

По вечерам мы обычно сидели втроем или вчетвером с друзьями в каком-нибудь маленьком ресторанчике. Там, где гостиная служит и столовой. Не обходилось без столь любимого французами омлета, надо сказать, очень вкусного. Пили мы либо сидр, либо шампанское. Не проходило и пары дней, как винный погреб пустел, но хозяин заботился о своевременном пополнении запасов, так что вечеров, проведенных всухую, не было.

Лейтенант Рингпфайлъ. Совещание офицеров 192-го мотопехотного полка в Шато де ла Уссэ под Сен-Брийо.

В тот период боевых действий в Бретани не было. Люди, как в мирное время, ходили на работу, крестьяне возделывали поля, и не было ни одного разрушенного дома.

В конце апреля нашу 21-ю танковую дивизию перебросили из Сен-Бриё в район Кана — из Бретани в Нормандию. Тогда никто и подумать не мог, что наша дивизия первой встретит высадившегося на побережье Нормандии противника и что именно ей выпадет стать одним из соединений, чьи действия и определили в конечном итоге весь ход первой фазы сражения.

Полковник Раух, командир 192-го мотопехотного полка. За участие в боях с высадившимися в Нормандии силами союзников 8 августа 1944 года награжден Рыцарским крестом.

Все было готово для переброски, и я получил приказ командира подразделения прикрытия. Мне вместе с пятью солдатами должны были контролировать весь процесс оставления города, то есть выяснить, все ли взято, нет ли претензий от населения, и только потом на выделенном нам грузовике отправляться вслед за остальными.

Мы особо не торопились и решили проехать вдоль побережья. Заехали и в Сен-Мишель. Так назывался монастырь, возвышавшийся на почти отвесной скале, и само местечко, где была масса сувенирных лавочек и питейных заведений. Романтическое место, в которое в случае наводнений можно было попасть только по одной-единственной горной дороге. Мы забрались на расположенную на самой вершине скалы смотровую площадку, находившуюся на территории монастыря. Оттуда открывался вид на пролив Ла-Манш и вдали даже были едва различимы британские берега.

Переброска дивизии из Бретани в Нормандию проходила без каких-либо осложнений. 3 мая 1944 года все было завершено. Командный пункт 1-го батальона 192-го мотопехотного полка расположился в Версоне, небольшом городке примерно в 5 километрах юго-восточнее Кана. Нормандия — живописная местность, повсюду зеленые живые изгороди, а дороги обсажены деревьями. И здесь население относилось к нам, в целом, довольно дружелюбно и было занято своими делами. Но разве угадаешь их мысли?

На побережье были сооружены бетонные бункеры и долговременные огневые точки на случай высадки морского десанта противника. Обеспечение возведения упомянутых оборонительных сооружений было поручено Роммелю. Именно он распорядился врыть глубоко в землю под углом спиленные стволы деревьев с интервалом в 3 метра, чтобы воспрепятствовать таким образом высадке планерного десанта противника.

И хотя обстановка была спокойной, в воздухе висела напряженность. Официально германские Люфтваффе имели полное господство в воздухе, но все чаще и чаще внезапно появлялись вражеские истребители, на бреющем обстреливавшие воинские пешие колонны и военный транспорт. Приходилось в укромных местах — в перелесках, рощах — размещать оснащенные зенитными пулеметами бронетранспортеры. Такие передвижные огневые точки располагались и в 10–15 километрах в тылу от мест нашей дислокации. И водители обычно старались припрятать грузовик под ветками деревьев, чтобы не стать мишенью для британских летчиков.

Я был откомандирован в 1-й батальон на должность офицера по особым поручениям. КП батальона разместился в небольшом замке в центре Версона. Я разместился на частной квартире на главной улице городка в пяти минутах ходьбы от командного пункта. Дом был многоквартирный, моя комната располагалась на третьем этаже в мансарде. Обстановка была простой, стены наискось и исключительно удобная кровать. Каждое утро в 7 часов на КП батальона проводилось краткое совещание. Роты располагались в близлежащих населенных пунктах.

Осмотр Мон Сен-Мишель.

Я получил приказ забрать с Северного вокзала Парижа 7 бронетранспортеров. На грузовике и небольшом полевом вездеходе, получив в свое распоряжение 12 человек, я отъехал в Париж. Но добраться в Париж оказалось совсем не просто. В небе постоянно гудели «спитфайры», и когда они проносились на бреющем над дорогой, приходилось, не мешкая, съезжать в сторону и маскироваться, чтобы не угодить под пули. Но к полуночи нам с грехом пополам все же удалось добраться до Северного вокзала Парижа. Там, разумеется, не осталось ни железнодорожников, ни паровозов, один только служащий дремал в какой-то тесной клетушке. Наши платформы с бронетранспортерами стояли в стороне от остальных на сортировочной станции, но вблизи никакой погрузочно-разгрузочной платформы и в помине не было, так что о разгрузке и думать было нечего. Маневровый паровоз тоже получить не удалось даже под угрозой оружия.