Уроки нежности - Дана Делон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я задал вопрос, стипендиатка. – Как ни в чем не бывало он достает из рюкзака тетрадь и ручку. – На вопросы как бы нужно отвечать.
Я опускаю голову и пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица. Продолжаю молчать, не совсем понимая, что именно он хочет от меня услышать.
– Ладно. Я вижу, ты в шоке, поэтому повторю. – Он хватает меня за запястье и тянет на себя.
– Пусти, – тихо требую я.
– Она разговаривает! – Глаза Бенджамина зло сверкают. – Так где он?
– Кто? – Я хмурюсь и пытаюсь вырвать руку, но хватка у него железная.
– Не заставляй делать тебе больно… – Он приподнимает рукав моего свитера и рассматривает синяк на запястье. С минуту молчит. Выражение его лица становится каменным. Ноль эмоций.
Не то чтобы мне интересно, какие мысли крутятся в его голове, скорее напротив. Но его настроение так резко меняется, что становится не по себе. Я знаю, что это. У моей матери точно такое же переменчивое настроение. И меняется оно под действием препаратов, которые она принимает. Не знаю, насколько Шнайдер погряз в этом болоте… но он явно принимает.
– Похоже, я заслужил. – Губы Бена расползаются в кривой усмешке, но глаза остаются серьезными.
Он как-то отрешенно выпускает мою руку, и я натягиваю рукав чуть ли не до кончиков пальцев. Глядя на это, он тихо бормочет под нос ругательства.
– Так где он?
– Не знаю, о ком ты спрашиваешь. – Я отсаживаюсь на самый край длинной скамьи.
Но Бен сокращает все выигранное мною расстояние.
– Я о цербере. – Он усмехается. – О том самом, который готов вцепиться в шею каждому, кто тронет его грязнокровку. – Шнайдер ловит мой взгляд и опускает ворот черной водолазки, демонстрируя синяки, – отпечатки пальцев отчетливо видны на бледной коже, слегка покрытой веснушками. – Но, как я и сказал, – косится он на мое запястье, – признаю, заслужил.
Пятна ужасного багрового цвета. Я и не поняла, что Уильям так сильно вцепился ему в шею. Я с ужасом прикрываю рот рукой.
– Око за око, – бормочет Бен и прикрывает синяки воротом водолазки. – Правда, меня сегодня утром отчитала Де Са за отсутствие галстука. Но, думаю, она предпочла бы увидеть мою водолазку, нежели это, правда?
Я смотрю на него во все глаза и не знаю, что ответить.
– Не смей жалеть меня, Маленькая стипендиатка. – Его взгляд становится жестче, голубые глаза мгновенно превращаются в ледышки. – Лучше скажи, где найти моего друга.
– Друга? – Я непонимающе моргаю.
– Твой цербер – мой друг, да. – Шнайдер хохочет. – Какое совпадение!
– Он не мой цербер.
– Ну разумеется, именно поэтому все ходят вокруг тебя на цыпочках…
Я качаю головой:
– Ты говоришь странные вещи. Я не понимаю ничего из сказанного тобой.
Шнайдер пожимает плечами:
– Что непонятно? Что твой цербер защищает тебя?
– Он не защищает! – Мое терпение лопается, и я чуть не кричу на всю аудиторию.
Больно кусаю губу. Как хорошо, что лекция еще не началась.
– Скажи, пожалуйста, когда последний раз тебя макали головой в унитаз? – с каким-то злым интересом спрашивает Шнайдер.
Опешив, не знаю, что ответить. Открываю-закрываю рот, как глупая рыбешка.
– Может быть, тебе разбивают окно в комнате? Не знаю… портят вещи? Или хотя бы клеят всякие глупости на спину типа «шлюха» или «тресни меня»?
Я выставляю перед собой ладонь.
– Ты совсем больной, – бормочу под нос.
– Подожди, неужели тебя никто не толкает в коридоре? Типа случайно не задевает плечом? Никто даже не вывернул содержимое твоей сумки на пол, а, Маленькая стипендиатка?
– У меня есть имя, – цежу я сквозь зубы, – и хватит описывать мне свои потаенные желания.
Шнайдер разражается громким отрывистым смехом:
– Боже! Знала бы ты, какие у меня потаенные желания, и все вышесказанное показалось бы тебе ангельскими забавами.
– В таком случае ты отвратителен, – подвожу я итог.
– Совершенно верно. Ну а ты, оказывается, дурочка, – не остается он в долгу и разводит руки в стороны. – Посуди сама, с чего вдруг академия снобов, в которой тебе нет места, никак не прикалывается над тобой? Тем более после твоего яркого старта?
В лекционный зал забегает Этьен. Он с облегчением поглядывает на огромные круглые часы, что висят над темно-зеленой доской.
– Вы успели! – поздравляет его профессор. – У вас еще даже целых три минуты.
Пьер поправляет ярко-красную бабочку и добродушно улыбается. В отличие от Шнайдера, Этьен не готов к вежливым беседам. Он коротко кивает и, увидев меня на первой парте, а рядом со мной Бена, стремительно направляется в нашу сторону.
– Шнайдер, какого черта? – вместо приветствия бросает Этьен.
Рыжий при виде взбешенного друга разражается очередным приступом смеха:
– Видишь, Маленькая стипендиатка? Стоило мне сесть рядом, как тут же получил.
Этьен присаживается рядом и цедит сквозь зубы:
– Ее зовут Селин.
Бен отмахивается:
– Да я в курсе, Гойар, и тебе не обязательно быть ее телохранителем.
– Я скорее твою задницу спасаю, – тянет Этьен и что-то печатает в телефоне. Белая рубашка так красиво оттеняет его темную кожу, подчеркивает фактурность точеного лица.
– Вот! – Бенджамин орет на весь зал.
Профессор де ла Фонн бросает беглый взгляд на часы. Остается минута до начала лекции. Он не делает замечания Шнайдеру, а утыкается носом в книгу.
– Как именно ты спасаешь мою задницу, Этьен?
– Ты без меня все прекрасно знаешь, – скучающим тоном отзывается Гойар.
Рыжий закатывает глаза:
– Я-то в курсе, но все же буду рад, если ты озвучишь причину.
Этьен поднимает глаза и смотрит на него как на умалишенного.
– Ты что, реально хочешь, чтобы Маунтбеттен тебя убил? – слишком спокойно для подобного вопроса произносит он.
– Где он, кстати? – с любопытством спрашивает рыжий. – Я думал, мы еще в прошлом году решили, что пойти на искусствоведение – идеально легкий способ поднять общий балл!
Этьен устало прикрывает веки:
– У него разговор с мадам Де Са.
Шнайдер заходится в отвратительном смехе. Его ржание отскакивает от стен и неприятно колет уши. Он резко разворачивается в мою сторону.
– Теперь поняла, кто такой цербер, защищающий тебя, Маленькая стипендиатка? – воркующе интересуется он и издевательски щелкает меня по носу. – Сама английская монархия защищает твой тощий зад.
Глава 17
ПЬЕР ДЕ ЛА ФОНН напыщенным индюком ходит по аудитории и пол-лекции рассказывает о своей причастности к аристократическому роду.
– Как вы понимаете, если бы не проделки моего прадедушки Габриэля, в моем распоряжении сейчас был бы замок в долине Луары, – посмеивается он и стучит несколько раз тростью по полу. – А мне досталась лишь трость, но и она прекрасна, не правда ли?
Мой взгляд падает на предмет в его руке. В свете ламп я замечаю, как дерево слегка переливается, словно темный перламутр.
– Это не просто трость, скорее исторический артефакт тысяча семьсот пятидесятого года. – Пьер выставляет ее перед собой. – Изучите ее внимательно, – просит он.
Старинная трость обвита тонкими деревянными лозами, каждая из которых, словно живой микрорельеф, создает уникальный узор. Замысловатые спирали, изящно выпуклые и утонченные, – мельчайшие детали создают впечатление тонкой, кружевной работы. В жизни не видела ничего подобного. Латунная головка трости образует гармоничную форму, искусно изогнутую и гладкую. На поверхности головки расцветают узоры в виде флористических орнаментов.
– Смотрите, как латунные детали отражают свет. – Профессор мечтательно вздыхает. – Словно старинные монеты, они создают эффект блеска, усиливая впечатление исторической ценности этого удивительного предмета.
– Она хорошо сохранилась, – произносит позади меня женский голос. – Получается, этой трости двести семьдесят три года…
По залу волной разносится возглас удивления.
– Да, вы совершенно правы! Двести семьдесят три года, и она до сих пор в моих руках и служит своему предназначению. – Профессор опускает взгляд в пол. – Мне всегда везло на учеников. В прошлом году наша невероятная Люси Ван дер Гардтс решила подарить мне полную реставрацию трости. – Он вновь выставляет ее перед нами. – Посудите сами, она теперь как новая! Конечно, я тоже ухаживаю за ней… у меня есть специальные сыворотки и…
Профессор замолкает, наверняка осознав неуместность своего рассказа. Он вспомнил Люси как бы между прочим. Но я заметила,
