Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Военный суд № 3 судил старших офицеров. В частности, он провел предварительное следствие генерала Вехиб-паши[4770]. Вехиб-паша, который предстал перед комиссией военного трибунала следственной комиссии в среду 3 декабря 1919 г.[4771], был заключен в тюрьму после того, как военный трибунал единогласно решил судить его[4772]. Пресса не публиковала четких сообщений о причине такого обвинительного заключения; однако весьма вероятно, что это было связано с долгим докладом[4773], с которым Вехиб-паша предстал перед Мазхарской комиссией в начале декабря. Нарушая закон о молчании и откровенно рассказывая о преступлениях, совершенных КЕП, ответственное должностное лицо из числа младотурок совершило акт, граничащий с предательством, и его коллеги военного трибунала № 3, по-видимому, желали заставить его заплатить за это.
Что касается провинциальных военных трибуналов, следует отметить, что в некоторых из них председательствующие судьи были назначены лишь в конце ноября или даже в начале декабря 1919 г.: подполковник Мустафа Тевфик-бей в Болу[4774], полковник Абдул Вахид-бей в Текирдаге и полковник Кемаль-бей в Самсуне[4775]. В начале февраля 1920 г. генерал-майор Ибрагим-паша был назначен председательствующим судьей в военном трибунале Ангоры[4776]. Можно, конечно, спросить, какую цель имели эти назначения, если вспомнить, что центральное правительство было не в состоянии утвердить свою власть в таких городах, как Болу, Самсун и Ангора, которые находились под контролем националистического движения.
Во всяком случае, эти кандидатуры были неразрывно связаны с отменой должностей начальника прокуратуры и следователей в провинциях[4777], по-видимому, ввиду того, что они завершили свои расследования в отношении лиц, ответственных за массовые убийства армян и греков.
Сведения, предоставленные Сетрагом Карагезяном, назначенным в марте 1919 г. судьей-следователем в Трапезунде, представляют ценную информацию об атмосфере, которая царила в некоторых провинциях сразу же после перемирия[4778]. Нусрет-бей, коллега Сетрага Карагезяна, главный прокурор Трапезунда, который был назначен на должность на два месяца раньше и обличен ответственностью начать расследование, «не сделал ничего и даже не остался в городе». Армянский судья-следователь, чья «миссия состояла в проведении расследования преступлений депортации и массовых убийствах армян», сразу же начал сотрудничать со своим коллегой. Тем не менее по его словам, «ни одно из усилий, предпринятых мною, не произвело результата. После мучительных трех с половиной месяцев труда я пришел к следующим выводам: 1) османское правительство не намерено наказывать виновных в массовых убийствах или других преступников или убедиться в свершении правосудия. Его единственной целью было обмануть Европу и Америку и общественное мнение в цивилизованных странах; б) программа КЕП представляет собой кристаллизацию менталитета турецкого народа; в) подавляющее большинство государственных чиновников, жандармы, офицеры жандармерии, начальники полиции и полицейские, которые организовали и провели депортации и массовые убийства, по-прежнему занимают должности, которые они тогда занимали. Следовательно, они никогда не будут заинтересованы в успехе расследования. Государственные чиновники создали всевозможные трудности, чтобы свести нашу миссию на нет. Вместо ареста обвиняемых, привода свидетелей и исполнения приказов, им отданных, полиция и жандармерия предупреждают виновных, то есть своих бывших сообщников, обо всех ожидающихся действиях; г) с использованием средств, имеющихся в настоящее время, ничего нельзя сделать для применения принципов правосудия.
Вот несколько доказательств того, что я только что сказал. 1) Несчастная гречанка, которая имела смелость рассказать мне все, что знала о массовых убийствах, была убита. 2) До сих пор ни один из виновных не был арестован полицией или жандармерией. Едва я вызвал двух преступников, не сообщая им о причине повестки, и приступил к их аресту, универсальное чувство гнева и раздражения дало о себе знать во всех классах народа, от губернатора до беднейшей крестьянской семьи. Полицейский, который работал на меня и оформил приводы на двух преступников, которых я уже арестовал, был немедленно заменен другим, якобы более компетентным. Теперь они заняты придумыванием тысячи различных способов освобождения арестованных. Само собой разумеется, я категорически отказался от всех предложений, которые были сделаны мне в этом отношении; однако они работают непрерывно для достижения своей цели. 3) 22 мая я приказал майору жандармерии привести восемь обвиняемых, один из которых, человек по имени Хаджи Мехмед, был получателем контрибуций. 23 мая мне пришлось снова отдать тот же приказ; тем не менее никакой реакции не последовало. В этой связи 25 мая я обратился к прокурору, и снова безрезультатно. Затем, 26 мая, я написал письменное обращение полковнику жандармерии. Наконец, 28 мая 1919 г., до меня дошел следующий ответ: «Один из восьми обвиняемых находится в Офе, второй уехал в Россию, третий умер, а остальные пять находятся под судебным процессом». Однако судебный процесс, о котором идет речь, до настоящего времени не дал никаких результатов. Я снова обратился в жандармерию Офа, однако даже не получил ответа на мои запросы. Разочарованный отношением жандармерии, я написал о двух случаях в полицию и потребовал арестовать и привести Хаджи Мехмеда, получателя контрибуций. Мне сказали, что его нет в деревне. Я снова написал в жандармерию, но не получил ответа. Наконец, 14 июня я написал непосредственно начальнику разыскиваемого лица («дефтердар») (казначей. — Прим. пер.). 6 июля он прислал мне ответ, датированный 21 июня, в котором говорилось: «Гаджи Мехмед болен, он вернется через несколько дней». Тем не менее никто не явился, и человек, который организовал массовые убийства, еще занимает свою должность, и он не потерпел никаких неудобств. Я рассказал обо всем этом губернатору, который ответил мне: «Нам не хватает сотрудников, которые нужны для выполнения ваших приказов». Я ответил: «Но преступники, которые передвигаются по городу, как им заблагорассудится, даже не были арестованы, и обвиняемые государственные чиновники регулярно получают свою зарплату». Губернатор довольствовался тем, что ответил: «Я скажу кое-что об этом». Однако никаких изменений не произошло. Позже я сообщил главному прокурору обо всем, что произошло, но не увидел никаких результатов или его реакции. 4) Я вызвал известного юниониста и организатора массовых убийств по имени Келим, первого секретаря Администрации общественных работ. После его допроса я запросил от губернатора письменный приказ, уполномочивающий меня на его арест. Прокурор направил обвиняемого обратно домой, продержал его дело в течение двух дней и
