Французское наследство - Елена Дорош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она видит, как из отверстия сначала сыплются пыль, обломки кирпичей, и ждет главного, того, ради чего они сюда пришли. Но незнакомец вдруг резко оборачивается и тычет в нее палкой. На ее конце круглая металлическая болванка. Яна вскрикивает от страха и отшатывается…
Хорошо, что она лежала, уткнувшись лицом в подушку, иначе на крик точно прибежали бы родители.
Яна села на кровати и потерла холодный лоб. Она сходит с ума. Никак иначе объяснить дурацкие сны невозможно. Хорошо, что она никому о них не рассказывала, а то давно бы уже… того… в психушку упекли.
И вообще, что это было? Откуда сюжет?
Яна легла и уставилась в потолок.
Что она видела? Собственно, догадаться несложно. Тайник, в котором спрятано то, что ищет ее преследователь, а теперь и они с Бехтеревым. Причем во сне она точно знала, что именно они найдут. Документ, скрепленный красной сургучной печатью, и еще что-то, не менее важное. Какую-то вещь, спрятанную в небольшом ящике.
Не такой уж он и дурацкий, этот сон. Непонятно только, откуда такие детали?
Где находится дверь? Чей это дом?
А вдруг один из тех, что отмечены на карте?
Вскочив, Яна закружила по комнате.
Сны не возникают ниоткуда. Они говорили с Саввой, вот ей и приснилось. Как бы продолжение разговора и ее собственных размышлений!
Даже сон можно считать подсказкой. А, собственно, почему нет? Бывают же озарения! Она могла видеть эту дверь в Дылицах, когда с подружкой, живущей неподалеку от дворца, ходили туда гулять. Потом забыла, разумеется, а во сне вспомнила. Ну конечно! Вполне научно обоснованная версия!
Во-первых, это следует проверить, и немедленно. А во-вторых, наверное, она все-таки не сумасшедшая. Если разыщет тайник, то убедится в своей абсолютной вменяемости.
Завтра же она отправится в Дылицы. Гатчинский район совсем близко. Хорошо, если бы с ней поехал Савва. Но об этом и мечтать не стоит. Это у нее каникулы начались, а у него работа.
Впрочем, чего она боится? Кто может знать, что она туда поедет? Тот, кто следит? Вряд ли он будет преследовать ее ясным днем, к тому же она попробует его обмануть и выйти незамеченной. Старые дома тем и хороши, что в каждом есть черный ход.
Она не может откладывать. Надо найти эту дверь!
Утром, провожая дочь на репетицию, Савва сказал:
– Ты, кстати, меня удивила вчера. Нормально на Яну среагировала.
– Ничего удивительного, пап. Ты со мной по-хорошему, и я с тобой по-хорошему.
Дина сделала какое-то замысловатое па и, послав родителю воздушный поцелуй, упорхнула.
Савва усмехнулся. Вся в него пошла. Умеет грамотно выстраивать стратегию.
А он сам все-таки болван, каких поискать. Вчера Яна была так близко! Как говорится, хватай и беги. Не схватил и даже попытки не сделал. Решил, что должен заслужить сначала. Помочь, защитить, спасти. Справиться с ее проблемами, а уж потом претендовать на место в сердце.
Умом он понимал, что подобный подход в своем благородстве граничит с идиотизмом и отсылает к пылким юношеским годам, когда именно так он и относился к женщинам. Время внесло свои коррективы и, казалось, навсегда вытравило из него наивность. И вот пожалуйста! Есть в девице Шум то, что не позволяет лезть напролом. Может, дело в том, что она музыкантша, на роялях играет?
А может, он влюбился просто?
Возможно, так и есть, но сейчас он об этом думать не будет.
Он подумает об этом, когда все закончится.
Бехтерев привел себя в порядок, позавтракал и отправился на работу. В обеденный перерыв он позвонит Яне и договорится о встрече. Надо составить план дальнейших действий.
В это время Яна уже садилась в электричку, направлявшуюся в сторону Гатчины. У нее тоже было замечательное настроение. Если повезет, то найти дверь она сможет уже сегодня.
То-то Бехтерев удивится!
Разбор полетов
– Ты дура совсем? – осведомился Бехтерев, когда вечером она отчиталась о поездке.
Яна поджала губы, но грубить в ответ не стала. Все равно съездила безрезультатно, чего оправдываться.
С другой стороны, смотря что считать за результат. Никакой дверцы, похожей на ту, из сна, в Дылицах она не нашла. Хотя после того, как представилась аспиранткой, собирающей материал для диссертации – по дороге придумала, – ей позволили осмотреть все постройки на территории и даже больше: показали документы, содержащие сведения о всех владельцах усадьбы начиная с даты постройки. Никакой Засекиной среди них не значилось. Зато она узнала кое-что, не менее важное: ее преследователь там был, и его запомнили!
– И что, по-твоему, теперь делать? – глядя исподлобья, спросила она.
Савва попыхтел, но все же ответил:
– Искать специалиста.
– Какого специалиста?
– Ну, не знаю… Я в этом не специалист. Прости за… каламбур. Или как там?
– Тавтологию.
– Вот за нее. Посуди сама. Мы говорим о событиях двухсотлетней давности. Это два столетия, если ты не в курсе! Кроме того, дело было во Франции. От нас до Франции…
– Я в курсе. Валенком не докинешь.
– Вот именно.
– Тогда почему он носит с собой карту? Судя по ней, следы ведут в Ленинградскую область. Не очень далеко, согласись.
– Да какая разница, далеко или близко! Что мы ищем?
– Артефакты.
– Как они выглядят, эти артефакты? Документ с сургучной печатью? Уверена? А еще что? Можешь сказать? Нет!
– Савва, мы уже обсуждали это.
– Обсуждали, обсуждали, а потом ты взяла и поперлась в Елизаветино. Какого черта, спрашивается? А если бы он тебя там увидел и кокнул втихую?
– Он был там почти год назад.
– Но он же следит за тобой, забыла? Что, если и в этот раз поперся следом?
– Я была осторожна и по дороге постоянно проверяла.
Бехтерев скосил глаза к носу. Яна заметила, что так он всякий раз обозначает свою очумелость от человеческой тупости.
Ничего, она проглотит все оскорбления, но останется при своем мнении.
– Он уверен, что про артефакты нам ничего не известно, – буркнула
