Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наступают сумерки, а затем тюрьма исчезает в темноте джунглей и молчании океана. Ночь – пугающая и прекрасная, внушающая благоговейный трепет женщина с Востока, окутывает тюремный комплекс пеленой своих волос.
Мы все превращаемся в мрачные тени, выискивающие обрывки света. Я нахожу мгновения внутренней свободы в искрящемся кончике моей сигареты. Когда опускается ночная тьма, я прохожу сто метров до тюремного забора, сажусь, пристроив ступни на ограждение, и мечтаю о свободе, глядя сквозь решетку и кутаясь в клубы сигаретного дыма. Иногда в минуты освобождения от реальности, которые мне дарит сигарета, я представляю женщину с миндалевидными глазами, в противовес насилию, царящему в тюрьме. Эти видения приходят из ниоткуда с единственной целью – занять мой разум, пока я неподвижно сижу, а мое тело покрывается холодным потом. Я с презрением отбрасываю глупые мысли о физическом удовлетворении и снова погружаюсь в мир самоанализа – мир, полный загадок и радости, способный меня удивить.
Я постоянно балансирую на грани, существуя между двумя разными мирами. Жестокость этой тюрьмы для меня абсурдное и непривычное явление. Нас забросили на отдаленный остров. Нас до сих пор мучают воспоминания о травмирующем путешествии на лодке, пропитанной запахом смерти. Мы отчаялись почти до помешательства и ничего не можем сделать, чтобы прийти в себя. Со мной самим происходит что-то вроде раздвоения личности: меня то захлестывают тоска и горькие мысли, то охватывают уныние и скука, то моим сознанием овладевает беспросветность, когда все теряет смысл и цвета.
Я чувствую, что могу утешиться только спокойным, мелодичным и тихим пением народных баллад, мысленно переносящим меня обратно в холодные горы Курдистана. Недоумение и ужас, что терзают нас на Манусе по ночам, заставляют прятаться в воспоминания о далеком прошлом. Эти ночи вскрывают старые раны и невыплаканные годами слезы, спрятанные в глубине наших сердец; они проникают во все измерения нашего бытия, вытягивая наружу горькую правду; они принуждают заключенных погружаться в самобичевание. И узники плачут горькими слезами.
Поскольку ежедневная рутина заключенного – это бессмысленный цикл бесконечного выживания, ему остается лишь вспоминать детство. Но непрерывное самокопание и борьба собирают пыль прошлого и возводят из нее вечные каменные изваяния. Принудительное одиночество вынуждает к бесконечной рефлексии, способной сломить любого человека. Это путешествие внутрь себя словно управляет каким-то темным началом и вытаскивает наружу секреты, прячущиеся в подсознании. В итоге самые давние проблемы и обиды, накопившиеся в душе, начинают постоянно маячить перед внутренним взором заключенного, словно магическое проклятье. Такие горькие пилюли трудно проглотить любому и при нормальных условиях, не говоря уж о том, чтобы принимать их на голодный желудок, страдающий от изжоги.
Страх одиночества – худшая фобия, которую внушает тюрьма /
Вот шокирующий парадокс жизни узника, от тесноты сходящего с ума /
Время здесь замирает и растворяется /
Оно навеки для тебя соединяется /
С тысячами и тысячами чужих лиц /
Превращая вас в стаю плененных птиц /
Отныне вы связаны улыбками и слезами /
И вашими общими горькими снами.
Заключенный – это кусок мяса с разумом, вечно мечущимся между самыми мрачными, унылыми и бесконечно повторяющимися сценами. Иногда из самых глубоких лабиринтов его разума внезапно всплывает какой-то конкретный образ. На этом этапе он должен переосмыслить эту одновременно странную и знакомую сцену и что-то для себя осознать. С этого момента для него начинается битва с внутренними демонами, способная затянуться на месяцы, в итоге которой он должен усмирить или прогнать это видение. В разуме узника, словно в котле, бурлит смесь образов, временами противоречащих друг другу, – это картины, созданные его личной философией и историями. Заключенный оказывается в плену собственной жизненной истории, и, как только его настигают одиночество и тишина, все эти разрозненные события всплывают из подсознания, постепенно разрушая его самоощущение.
Один из достойных способов бытия – жизнь отшельника /
Она полна уединения и тихой радости, но иногда одинока /
Жизнь бывает невероятна и прекрасна /
Но может быть пугающей и ужасной /
Когда ты узник на чужих землях /
А одиночеством пропитаны стены /
Ты видишь себя… одним во Вселенной /
Просто песчинкой, ничтожной и презренной /
И весь мир, чудесный и ужасающий /
Обрушивается на тебя своей тяжестью /
Кажется, что жизнь навсегда замерла /
А здесь отныне – твоя горькая судьба /
Ты должен свыкнуться с этим унылым существованием /
Чужими лицами и образами, мучающими тебя в изгнании /
Одиночество медленно в тебя проникает /
Пока будто кокон тебя не спеленает /
Ты словно последний человек на земле /
Нагой и беззащитный во мраке и мгле /
Тебя терзают экзистенциальные вопросы /
Кто ты, почему жизнь тебя сюда бросила? /
Ты должен ответить, почему потерялся в пути /
Почему ты молчишь, неужели ответ не найти? /
Твои чертоги разума сами по себе – тюрьма /
Твое бытие расколото, как кусок сухого дерева /
Твоя жизнь разбилась о камни бескрайней пустыни /
Ты как ржавая лодка, что медленно тонет в пучине /
Она дрейфует в ужасе без весел и капитана /
В безмолвном океане среди волн и тумана /
Миллионы звезд сияют из глубин Вселенной /
Бросая тебе вызов неравноценный /
Горизонт здесь окрашен в алый цвет крови /
Этот пейзаж полон тайн и испытаний воли /
Сюда во сне переносится узник в одночасье /
Пока не найдет опору в собратьях по несчастью.
В нашем случае люди ищут безопасности в толпе, производя как можно больше оглушающей бессмыслицы в попытке убежать от одиночества и, более того, от ужасов, с которыми могут справиться очень немногие. Страх вынуждает людей прятаться за суматохой и шумом. Они и сами слишком хорошо знают, насколько это фальшиво на самом деле. Это тюрьма, и для того, чтобы примириться с ее парадоксами, нужно побыть в
