Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С наступлением темноты тюремный комплекс возвращается в свое естественное состояние. В первые мои месяцы здесь на всю тюрьму было всего две большие лампы, по одной с каждой стороны. Они освещали только прилегающую территорию. Лампы должны рассеивать тьму, но их свет теряет яркость, не дойдя до Тюрьмы Фокс. Ночью эта огороженная зона напоминает сцену из фильма ужасов. Тени выходят на тропу войны, и людям приходится рассчитывать только на интуицию, чтобы отыскать дорогу к туалетам.
В темноте присутствие охраны заставляет заключенных чувствовать себя еще больше узниками, чем обычно. Здоровенные мужики кажутся намного крупнее, когда их фигуры выступают из тьмы. Они несут вахту в каждой секции тюрьмы, как агрессивные звери. Их взгляд пронизывает насквозь, и кажется, нет шансов от него скрыться.
Тюремные охранники из G4S (мы для краткости называем их просто «G4S») большую часть жизни прослужили в австралийских тюрьмах, где сидят разного рода преступники. И конечно же, преступления, уголовные процессы, сами тюрьмы и их жестокость, физическое насилие и нападения с ножом стали частью их повседневной жизни и образа мыслей. Многие из охранников – бывшие военные, которые годами служили в Афганистане и Ираке. Они вели войны на другом конце света. Они убивали людей.
Убийца есть убийца… ясно и просто. Я где-то читал или, может быть, слышал от кого-то, что человек, забравший жизнь другого человека, молодеет. Или убийцы медленнее стареют. Этим людям наплевать на других. Убийца есть убийца; насилие сочится сквозь их затуманенные, расширенные зрачки. Я убежден, что в этих глазах отражается душа убийцы.
Я осознал это, наблюдая за многими из группы G4S. Был случай, когда один из этих парней стал свидетелем кровавой сцены: юноша перерезал себе вены в туалете. Охранник повернулся ко мне и сказал: «Извини, но мне не понять ни тебя, ни этого перепуганного пацана. Я был тюремным охранником почти всю свою жизнь… Прости». Вот и все сострадание. Чего ожидать от человека, всю жизнь погруженного в тюремное насилие? Его живот непропорционально огромен по сравнению с другими частями тела. Кажется, что его тощие ноги просто свисают с его массивного живота – мерзкие конечности, прилипшие к туловищу. Но он хотя бы признает, что ему не понять обычных людей.
Очевидно, что ему пришлось приложить большие усилия, чтобы даже задуматься об этом, и он старался выдавить из своего сердца хоть что-нибудь. Возможно, разница между ним и его коллегами в том, что он искренне признает, что превратился в бездушную машину. Возможно, он пришел к выводу, что образ жизни тюремного охранника лишил его сочувствия. Возможно, он никогда не найдет этому иного объяснения, кроме того, что он давно варится в этой системе и поэтому отличается от обычных людей.
В каждую смену в каждой тюрьме дежурит около пятидесяти охранников G4S. В семь вечера десятки охранников G4S собираются между тюрьмами Дельта и Фокс на беседу с начальниками. Издалека непонятно, о чем идет разговор. Видно только покорных охранников, стоящих в тесном строю и внимательно слушающих человека, вставшего на стул. Надзиратель заканчивает говорить, и они превращаются во взвод солдат, приступающих к несению службы. Они расходятся по всему периметру тюрьмы, направляясь в назначенные им участки.
Словно роботы, выполняющие приказы, они следят за соблюдением каждого тюремного правила, от элементарного до глобального.
Значительная часть охранников G4S – это местные жители: родом с Мануса или из Порт-Морсби[85]. Когда открылась тюрьма, их созвали сюда на работу – людей, которые до этого занимались ловлей рыбы гарпуном, рубкой деревьев в джунглях или сбором и продажей тропических фруктов на местном рынке. Соглашение между правительством Папуа – Новой Гвинеи и Австралийским департаментом иммиграции предусматривает трудоустройство большей части местного населения. Поэтому тюрьма вынуждена нанимать людей, бывших ранее абсолютно вольными. Но теперь они поглощены Кириархальной Системой: их поглотила тюремная структура и культура системного насилия.
Австралийцы пытались привить им корпоративную культуру компании G4S, но, в отличие от своих австралийских коллег, эти люди свободолюбивы. Они непокорны и мало заботятся о поддержании порядка по тюремным правилам и казарменной логике. Они абсолютно противоположны Кириархальной Системе. Но у Департамента иммиграции нет выбора, кроме как терпеть их. Они не прогибаются под правила и жесткую структуру. Они пахнут джунглями и напоминают мне рыб, плавающих в океане. Эти сборщики фруктов с невероятно развитыми икроножными мышцами взбирались на самые высокие и дикие тропические деревья, а их ноги касались песка столь далеких мест, вблизи которых большинство людей никогда не окажется.
Яркий контраст между местными охранниками и служащими из Австралии и Новой Зеландии резко бросается в глаза. Мне кажется, что G4S и Департамент иммиграции распределяют обязанности, опираясь на эти различия. Все без исключения местные жители и выходцы из других частей Папуа – Новой Гвинеи находятся в самом низу иерархии. Ожидается, что каждый местный тюремщик обязан без раздумий и вопросов выполнять приказы австралийцев. В конце месяца за свой тяжкий труд они получают сумму, равную лишь пяти дням работы даже самого тучного австралийского надсмотрщика. Это еще больше побуждает их игнорировать тюремные правила – настолько, насколько это возможно.
Разница между местными и австралийскими охранниками отражена даже в цвете униформы. Местные наемники носят фиолетовую униформу, и в их обязанности входит групповой обход тюрьмы от края до края. Таким образом, Кириархальная Логика… дает всем ясно понять: «Да будет известно, что в этой тюрьме местные жители – ничто. Они просто получают наши инструкции и следуют им». Это определяет взаимоотношения между тремя основными элементами в тюрьме: заключенными, местными и австралийцами. В результате местные вступают в союзы с нами. В этих взаимоотношениях даже есть некая доброта и сопереживание. Иногда местные тайком курят сигареты, подаренные заключенными; они курят в конце коридоров, в темных и укромных уголках тюрьмы, вне поля зрения австралийцев, и трясутся от страха. Иногда они жуют бетельные орехи и ловят кайф; тогда они несут какую-то тарабарщину хриплыми голосами.
Начало формы
Бетельный орех[86] с одноименной пальмы, растущей здесь же, – плод размером с мелкий помидор. Местные жители жуют его в качестве природного стимулятора. Они раскалывают орех о камни, а затем пережевывают его семена. Пожевав нескольких минут,
