Каирская трилогия - Нагиб Махфуз

беспристрастности. Дай себе установку быть прилежным и беспристрастным, и после этого ты волен делать всё, что хочешь в своей личной жизни. Выполни свой долг и делай что хочешь. Но если ты не в состоянии выполнить свой долг, люди будут видеть в тебе только твои недостатки. Разве вы не видели, что многим любопытным так нравится говорить: «У такого-то министра такой-то недостаток, а у такого-то поэта такая-то болезнь»? Отлично. Но не все министры и поэты являются пострадавшими и жертвами. Стань сначала министром или поэтом, а потом делай, что тебе вздумается. Не упусти этот урок, профессор Ридван…

Хилми лукаво сказал, цитируя строки из стихов Аль-Мутанабби:

— Благороден тот муж, чьи недостатки легко подсчитать. Не так ли, Ваше Превосходительство?

Паша склонил голову к правому плечу и ответил:

— Конечно. Пресвят Тот, Кто вобрал в Себя всё совершенство. Человек же очень слаб, Ридван. Но он должен быть сильным в остальных сторонах жизни. Понимаешь?.. Если хочешь, я расскажу тебе о великих людях государства, и ты не найдёшь ни одного из них, у кого не было бы недостатков. Нам ещё предстоит долгая беседа на эту тему и усвоим уроки, чтобы наша жизнь была наполнена совершенством и счастьем…

Хилми посмотрел на Ридвана и сказал:

— Разве я не говорил тебе, что Его Превосходительство — это настоящее нетленное сокровище?

Абдуррахим-паша Иса, обращаясь к Ридвану, который почти не сводил с него глаз, сказал:

— Я люблю науку, люблю жизнь и люблю людей. Мне нравится подавать руку помощи молодым людям, пока они не станут взрослыми. Что в этом мире лучше любви? Если перед нами встаёт правовая проблема, мы должны её решить вместе. А если мы должны думать о будущем, то будем делать это вместе. Если мы стремимся к отдыху, мы должны отдыхать вместе. Никогда я не встречал такого мудрого человека, как Хасан-бек Имад. Сегодня он один из немногих избранных членов дипкорпуса, хотя и мой политический враг. Если он сосредоточится на чём-то, то занимается этим основательно. Если он в восторге от музыки, то танцует обнажённым. Этот мир восхитителен, но при условии, что и ты достаточно мудр и… обладаешь широкими познаниями! Ты не обладаешь широким кругозором, а, Ридван?

Хилми Иззат тут же ответил вместо друга:

— Если даже и нет, то мы подготовим его к расширению кругозора!..

Лицо паши осветила детская улыбка, говорившая о его ненасытной страсти к удовольствиям. Он сказал:

— Этот мальчишка настоящий бесёнок, Ридван. Но что же я могу поделать?.. Он же твой друг детства, о везунчик! Не я первым сказал, что рыбак рыбака видит издалека. Ты тоже, должно быть, бесёнок. Расскажи-ка мне, Ридван, кто ты такой? А? Ты дал мне возможность говорить совершенно неосознанно, пока сам молчишь, словно сметливый политик. А?.. Говори, Ридван, что ты любишь и что ненавидишь?

В этот момент вошёл слуга, принёсший поднос с кофе. Он был таким же безбородым, как швейцар и шофёр. Они выпили по стакану воды, смешанной с цветочной эссенцией. Паша вновь заговорил:

— Вода с цветочной эссенцией — напиток жителей квартала Хусейна. Не так ли?

Ридван улыбнулся и пробормотал:

— Да, господин.

Паша, в восторге кивнув головой, сказал:

— Протяните руку помощи, о люди Хусейна!

Они все рассмеялись, даже слуга, и тот улыбнулся, покидая фойе. Паша же снова спросил:

— А что ты любишь?.. И что ненавидишь?.. Можешь говорить откровенно, Ридван. Позволь мне облегчить тебе ответ. Тебя интересует политика?

Хилми Иззат ответил и в этот раз:

— Мы оба состоим в студенческом комитете.

— Этот первая причина нашего сближения. Так же, как и литература?

Хилми Иззат опять сказал:

— Он сходит с ума по Шауки, Хафизу и Аль-Манфалути…

Паша закричал на него:

— Да замолчи уже. Братец мой, я желаю слышать твой голос…

Они снова засмеялись, и Ридван ответил с улыбкой:

— Я просто умираю по Шауки, Хафизу и Аль-Манфалути…

Паша с удивлением заметил:

— «Умираю по…» ну и выражение! Его можно услышать только в Гамалийе. Название квартала происходит от красоты[77], так, Ридван? Значит, ты почитатель таких стихов, как «Золотое серебро» или «В ночи, когда всё стихло…», и «Кто бы ни был», «Устранив одно, он остановится на другом»?… О Боже… боже… Это ещё одна причина нашего сближения, о Гамалийя. А ты любишь вокал?

— Он большой поклонник…

— Да замолчи ты.

Они снова засмеялись, и Ридван сказал:

— Умм Кульсум.

— Прекрасно. Я, возможно, почитатель прежнего вокала. Но любой вокал прекрасен в целом. Мне нравится и глубокий, и легкомысленный стиль, как сказал Аль-Маарри, и я умираю по нему, как сказал ты. Прекрасно. Сегодня восхитительный вечер.

Тут зазвонил телефон, и паша подошёл к нему. Приложив трубку к уху, сказал: «Алло!..»

— Здравствуйте… Здравствуйте, Ваше Превосходительство паша.

— ……

— Я откровенно высказал своё мнение лидеру, и оно такое же, как у других членов «Вафда»: Махира и Ан-Нукраши.

— ……

— Сожалею, паша. Я не могу. Я не забыл, что король Фуад когда-то возражал против моего выдвижения. И король Фуад последний, кто смеет говорить о нравственности. В любом случае, я с вами увижусь завтра в клубе. До свидания, паша…

Он вернулся нахмуренный, но как только увидел лицо Ридвана, к нему вновь вернулась радость, и он продолжал:

— Да, господин Ридван. Мы с тобой познакомились, и это знакомство было замечательным. Я советую тебе быть усердным и не отказываться от своего долга и идеалов. Потом мы поговорим о музыке и довольстве…

Но тут Ридван взглянул на свои часы, и на лице паши промелькнула тень беспокойства. Он сказал:

— Только не это! Часы это враг дружеских собраний.

Ридван с некоторым смущением