Волкогуб и омела - Шарлин Харрис

Убийца шагнул назад. Он явно что-то почуял: агрессию, вызов. То, что перед ним стоят два чудовища, какими бы с виду безобидными они ни казались. Но знаки читать он не умел. И не умел отвечать. Волк либо принял бы вызов, либо сдался бы — сгорбленные плечи, опущенные глаза. Принял бы вид униженный и беспомощный, показывая, что они сильнее.

А этот тип заерзал, переступая на месте, сжимая рукоять то сильнее, то слабее. Глядел попеременно на них, на дверь, на пленников, на нож в руке. И не знал, куда смотреть, что делать, куда податься. Глаза у него расширились, потрясенные, губы задрожали, и он вдруг задал странный вопрос:

— Кто вы такие?

Я твой самый страшный кошмар, хотела ответить Китти зловещим голосом с хорошим акцентом. Но не стала. Она подумала, что он мог в них увидеть: два человека, у каждого из глаз выглядывает волк, смотрят на него в упор, напряженно и зло, будто готовые перервать ему глотку. Да, он должен быть напуган.

Ей пришлось два раза проглотить слюну, чтобы она смогла не зарычать, а заговорить:

— Ты больше так делать не будешь. Ты не уйдешь от ответа за то, что уже сделал.

Он уставился на нее, потом прикусил губу и издал звук ну очень похожий на хихиканье. А чего она ждала? Что он бросит нож, поднимет ручки и будет ждать копов?

Он шагнул к ней, и Китти собралась, готовая к защите: драться ногами и выцарапывать глаза, если придется. Нож ее не волновал — сталь, не серебро. Таким ножом ей не нанести вреда, разве что голову отрезать.

Хотя это не значит, что больно не будет.

Дэвид вышел ему наперехват, ссутулив плечи, будто ощетинившись, и взгляд его был бы способен просверлить в убийце дыру. Тот шагнул назад, держа нож обеими руками и выставив его против себя в оборонительной позе. Лезвие слегка дрожало.

Черт, может, еще его можно будет отговорить?

— Ты прямо сейчас положишь нож, — заговорила Китти низким и хриплым голосом. — Ты больше никого не убьешь, потому что мы тебе не дадим.

И тут он — невозможно поверить — заплакал. Беззвучно, но слезы покатились у него из глаз. Китти подумала, что его что-то все же до этого довело. Что-то столкнуло его в пропасть, что-то такое, с чем он не мог справиться, и он оказался психом и покатился по этой дорожке. Вот что еще может случиться с человеком, если у него нет дома, где его ждут на Рождество.

Но волк не мог допустить, чтобы она размякла. У него грана сочувствия не было к хищнику, устроившему резню без причины, не признающему территории, не знающему правил. Волк видел признаки и понял, что происходит еще раньше, чем убийца поднял нож для нападения и с криком бросился к двери, готовый прорубаться мимо нее и Дэвида.

Она бы его отпустила. Можно анонимно позвонить, и пусть его берут копы. Этих людей они спасли — достаточно ведь?

Но Дэвид остановил его.

Она решила, что он превращается, что не удержал узду и хищник в нем рванулся навстречу вот этому хищнику человечьей породы. Убийца рванулся вперед, готовый ударить ножом и выскочить в дверь.

Дэвид уклонился от ножа и перехватил убийцу, ударив плечом в ребра. Вервольфы сильнее людей, и Дэвид вложил в удар больше силы, чем казалось возможным. Убийца отлетел в сторону, влепился в тонкую фанеру, отделяющую кухню от комнаты.

Но Дэвид не изменил формы. Прыгнув сверху, он прижал убийцу к полу, вырвал и отбросил в сторону нож и рукой уперся в шею, прижимая противника всем весом. Убийца брызгал слюной, ловил ртом воздух, метался, но с силой Дэвида ничего поделать не мог.

Может быть, Дэвид все-таки не совсем собой владеет.

— Дэвид! — позвала она его. Он вздрогнул, будто очнулся, обернулся к ней сердитыми янтарными глазами зверя. Еще держался, но едва-едва. — Держи себя в узде. Убивать не обязательно. Не давай себе сорваться.

— Так что делать будем?

Голос у него был рычащий.

— Оставим его копам.

Китти подождала, пока он кивнул, пока расслабились у него мышцы, пока он перестал выглядеть как волк в человечьей шкуре, и потом склонилась к жертвам. Но когда она к ним подошла, они заорали через кляпы.

— Нет-нет, я вас не трону, — успокаивающим голосом сказала она.

И снова подумала, как же они с Дэвидом смотрятся со стороны. У них, что ли, глаза горят? Может быть. Она чувствовала сама, что может в любой миг сорваться.

Китти постаралась двигаться очень медленно, и муж не стал ей мешать вытащить у него кляп и развязать руки.

— У вас есть веревка или клейкая лента? — спросила она.

Он быстро закивал:

— В кухне. Возле раковины. — И потом, почти как убийца, спросил:

— Кто вы такие?

И опять те же страшные, перепуганные глаза.

— Не важно, — ответила она, пошла в кухню и в ящике возле раковины нашла бельевую веревку.

Потом помогла Дэвиду связать убийцу. Может быть, намного сильнее, чем надо было, но она не хотела рисковать.

— Не хотелось бы мне отвечать на вопросы копов, — сказал Дэвид.

— И не надо, — ответила Китти. — Вряд ли нам здесь надо быть. — Она повернулась к хозяевам, уже освобожденным от пут: — Звоните девять-один-один, пусть помогут.

— Спасибо, — задохнулся от волнения муж. — Спасибо, спасибо…

— Лучшая нам благодарность — если вы не расскажете про нас копам. О’кей? Этот тип оказался небрежным, и вы его скрутили сами. О’кей?

Хозяева энергично закивали, не сводя глаз со связанного убийцы, будто ждали, что сейчас он бросится. Но он лежал, обмякший, глядя пустыми глазами в никуда, и повизгивал на каждом выдохе. Как раненый волк.

Через миг мужчина уже говорил по телефону, а Китти с Дэвидом стояли в дверях. Ей очень хотелось сказать перед уходом: «Счастливого Рождества!» — или еще что-нибудь такое. Женщина посмотрела на нее, сложив изорванные руки на коленях, тяжело дыша, но улыбаясь — едва-едва.

Китти улыбнулась в ответ, потянула за собой Дэвида и вышла.

Они потрусили обратно в город, ориентируясь на звуки машин на фривее и расплывчатые огни в туманном воздухе. Очень живописно падал снег, ноги у Китти, как и все остальное, промокли. Дэвид снегом смывал кровь с рук.

Он посмотрел на нее и спросил:

— Какого черта ты скалишься?

А Китти не могла не улыбаться от уха до уха.

— Чего скалюсь? Да потому что мы с тобой спасли этих людей. Мы — супергерои-вервольфы! Мы Бэтмэн и Робин! Вот мы какие!

Но это, опять-таки, могла быть адреналиновая эйфория.

Почти. Дэвиду хотелось завыть в ночное небо в торжествующей радости. Он чуть не перекинулся. Чуть не заступил за край. Под влиянием инстинкта он бросился в драку, это было как охота. Но он отошел от края. Китти помогла, и он заставил себя вернуться и остаться человеком. И чувствовал теперь себя сильным.