Цинковые мальчики - Светлана Алексиевич

Иногда мне самому хочется написать все, что видел. В госпитале. Безрукий, а у него на кровати сидит безногий и пишет письмо матери. Маленькая девочка... Она взяла у советского солдата конфету. Утром ей отрубили обе руки... Написать все, как было, и никаких размышлений. Шел дождь... И только об этом - шел дождь... Никаких размышлений - хорошо или плохо, что шел дождь.

Возвращались мы с надеждой, что дома нас ждут с распростертыми объятиями. И вдруг открытие: никому не интересно, что мы пережили. Во дворе стоят знакомые ребята: "А, прибыл? Хорошо, что прибыл". Пошел в школу. Учителя тоже ни о чем не расспрашивают. Наш разговор.

Я:

- Надо увековечить память тех, то погиб, выполняя интернациональный долг.

Она:

- Это были двоечники, хулиганы. Как мы можем повесить на школе мемориальную табличку в их честь?

Тут к войне свое отношение. Мол, что вы такого героического совершили? Проиграли войну? А кому она нужна была, это война, - Брежневу и военным генералам? Получилось, что мои друзья погибли зазря. И я мог погибнуть зазря. А моя мама увидела меня из окна и бежала через всю улицу, кричала от радости. "Нет, - говорил я себе, - пусть свет перевернется, но это не перевернется: герои в земле лежат. Герои!"

В институте старый преподаватель убеждал:

- Вы стали жертвой политической ошибки... Вас сделали соучастниками преступления...

- Мне было тогда восемнадцать лет. А вам сколько? Когда у нас там шкура лопалась от жары - вы молчали. Когда нас привозили в "черных тюльпанах" - вы молчали. Играли на кладбищах военные оркестры. Когда мы там убивали - вы молчали. Теперь все разом заговорили: жертва... ошибка...

А я не хочу быть жертвой политической ошибки. И я буду за это драться! Пусть свет перевернется, но это не перевернется: герои в земле лежат. Герои!"

Рядовой, гранатометчик.

"Мне повезло. Я возвратился домой, с руками, ногами, глазами, не обожженный и не сумасшедший. Мы уже там поняли, что война не та, на которую ехали. Решили: давай довоюем, останемся живыми, вернемся домой и там разберемся...

Мы - первая замена тем, кто входил в Афганистан. У нас не было идеи, у нас был приказ. Приказы не обсуждают, начни обсуждать - это уже не армия. Читайте Энгельса: "Солдат должен быть как патрон, в любое время готовый к выстрелу". Наизусть помню. На войну едут убивать. Моя профессия - убивать. Я этому учился. личный страх? Другого могут убить, а меня нет. Этого убили, а меня не убьют. Сознание не воспринимает самой возможности собственного исчезновения. А ехал туда не мальчишкой - тридцати лет.

Я там почувствовал, что такое жизнь. Те годы - одни из лучших, - так я вам скажу. Здесь наша жизнь серенькая, маленькая: служба - дом, дом служба. Там мы все испробовали, узнали. Испытали истинную мужскую дружбу. Увидели экзотику: как клубится утренний туман в узких ущельях, будто дымовая завеса, бурубахайки - разукрашенные, с высоченными бортами афганские грузовики, красные автобусы, внутри которых едут люди вперемешку с овцами и коровами, желтые такси. Там есть места, похожие на лунный пейзаж, что-то фантастическое, космическое. Одни вечные горы, кажется, человека на этой земле нет, только камень живет. И этот камень в тебя стреляет. Просто чувствуешь враждебность природы, даже ей ты чужой. Мы жили между жизнью и смертью и в наших руках тоже была чья-то жизнь и чья-то смерть. Есть ли что-нибудь сильнее этого чувства? Как там погуляли, мы нигде больше не погуляем. Как там нас любил женщины, они нигде больше так нас не будут любить. Все обострялось близостью смерти, мы все время вертелись возле смерти. Много было разных приключений, мне кажется, я знаю запах опасности, как она пахнет, когда видишь затылок. Я все там испробовал и вышел сухим из воды. Там была мужская жизнь. Вот оттуда у нас ностальгия. Афганский синдром...

Правое было дело или неправое было дело, никто тогда не задумывался. Мы делали то, что нам приказывали. Воспитание, привычка. Теперь, конечно, все переосмыслено, взвешено временем, памятью, информацией и правдой, которую нам открыли. Но это же почти через десять лет! А тогда существовал образ врага, знакомый из книжек, из школы, из фильмов о басмачах. Кинокартину "Белое солнце пустыни" я раз пять смотрел. И вот он, враг! И тебе хватило, досталось, а то жалел, что поздно родился, не успел в сорок первом году. У нас у всех духовный опыт или войны, или революции, других примеров не внушили.

Мы заменили первых и стали весело забивать колышки будущих казарм, столовых, армейских клубов. Выдали пистолеты ТТ-44, времен войны, политруки с ними ходили. Ими только застрелиться или продать в дукан. Ходили, как партизаны, кто в чем, большая часть в спортивных трико, кроссовках. Я был похож на бравого солдата Швейка. Пятьдесят градусов жара, а начальство требует галстук и полную форму, как положено по уставу от Камчатки до Кабула...

В морге - мешки с разрубленным человеческим мясом... Шок! Через полгода... Смотрим кино... Трассеры на экран летят... Продолжаем смотреть кино... Играем в волейбол, начинается обстрел... Глянули, куда летят мины, играем дальше... Фильмы привозили про войну, про Ленина или как жена изменяет... А всем хотелось комедий... Комедий совсем не привозили... он уехал, она с другим... Взял бы автомат и разрядил в экран! Экран три-четыре сшитые вместе простыни под открытым небом, зрители сидят на песке. Раз в неделю банно-стаканный день. Бутылка водки - тридцать чеков. Везли из Союза... По таможенной инструкции одному человеку разрешено везти две бутылки водки и четыре вина, а пиво в неограниченном количестве. Пиво сливаешь, заливаешь бутылки водкой. Этикетка "Боржоми", попробуешь - сорок градусов. У нас собаку звали "Вермут". Красный глаз, не желтеет. Пили "шпагу" - отработанный спирт с самолетов, антифриз - жидкость для машинного охлаждения. Предупреждаешь солдат:

- Пейте все, но антифриз не пейте.

Через день-два после того, как они прибыли, зовут врача:

- Что?

- Новенькие антифризом отравились...

Наркотик курили. Один накурится - "шубняк" нападает... Любая пуля летит, ему кажется: в него целятся... Другой на ночь курит... Начинаются галлюцинации... Всю ночь семью видит, жену обнимает... У некоторых были цветные видения... Как кино смотрит... Первое время наркотики нам продавали в дуканах, потом давали бесплатно:

- Кури, .русский! На, кури... - Бачата бегают и суют солдатам.

Из анекдотов:

- Товарищ подполковник, как пишется ваше звание - вместе или раздельно?

- Конечно, раздельно. Проверочное слово "под столом".

Друзья гибли... Зацепил растяжку каблуком, услышал щелчок взрывателя и, как всегда в этом случае, не упал, не прижался к земле, а удивленно оглянулся на звук и принял на себя десятки осколков... танк разорвало так как, что днище вскрыло как консервную банку, повырывало катки, гусеницу. Механик-водитель пытался выбраться через люк, показались только его руки дальше не смог, сгорел вместе с машиной. На кровать убитого в казарме никто не хотел ложиться. Появлялся новенький, по-нашему "заменщик"...