Уроки любви - Людмила Бояджиева

Эжени резвилась и радовалась, словно попавшее на праздник дитя, очаровывая приглашенных своим переливчатым смехом, молодой, искрящейся радостью.

«Она влюблена, явно влюблена!» — шептались гости, значительно переглядываясь и посматривая на стройного красавца серба, который не отрывал от Эжени страстных темных глаз. Иордан подарил Эжени портрет — в переливчатой игре перламутровых световых пятен угадывался профиль с пушистой чернотой опущенных ресниц и камелиями в бронзовым завитках.

— Это память о первой встрече. Я напишу еще сотни, тысячи ваших портретов. Ведь ты не оставишь меня, дорогая? — Иордан смотрел на нее с такой грустью, что Эжени не могла удержаться — изобразила полный смятения и страсти порыв:

— Вы любите меня, Данчо?!

Он кивнул, торжественно, обреченно, отбросив со лба длинные пряди, и с едва сдерживаемой страстью остановил взгляд на ее губах.

Эжени чуть не взвыла от тоски. Весь этот день она ждала Хельмута. Он знал о ее дне рождения из хранящейся в архиве анкеты. Он знал Об Иордане, преследующем Эжени своей загадочной страстью. И Хельмуту уже наверно было известно, кем на самом деле являлся загадочный серб. Но он, скорее всего, солгал, соблюдая официального правила неразглашения информации о состоящих на службе агентах.

— Этот человек у нас не значится. — Сообщил ей накануне Хельмут. — Но он очень красив. И, я уверен, — чрезвычайно коварен. Приказываю, умоляю, — прекрати свои опасные игры, девочка… Джени, я прошу тебя, Джен… — Звонившая в Мадрид с почты Эжени опустила трубку.

…И тут же затеяла торжество — шумное, чрезмерно шикарное, демонстрирующее обществу влюбленного кавалера. Того, кто, скорее всего, явился сюда за ее жизнью…

— Петь, петь! К фортепиано виновницу торжества! — Скандировали гости.

Она порхала по комнатам, перекидываясь шутками или парой слов с кем-то из гостей, давала распоряжения прислуге, громко смеялась, сдерживая поступавшую истерику.

— Петь? А почему бы и нет? — Эжени вышла на террасу. — Я буду петь здесь, без аккомпанемента.

— С ума сошла! Ты простудишься, одень хоть что-нибудь! — Засуетилась Фанни. — Смотри, вот-вот начнется дождь!

— Лучше останься в гостиной, дорогая, Фанни права. — Мягко попытался увести ее Иордан.

— Уйдите все, я буду петь одна! — Вспрыгнув на парапет балюстрады, Эжени прижалась спиной к каменной колонне. Пучки атласных лент, как крылья, развивались за ее спиной. Она посмотрела в серое небо с невыразимой тоской, словно прощаясь, обвела взглядом свинцовый горизонт, вздохнула полной грудью, — и запела. До последней секунды Эжени не знала, что вырвется из ее горла. Это была «Ave, Maria». Так звонко, так чисто взлетал ввысь ее прозрачный, молящий голос, что высыпавшие на террасу люди застыли. Притих даже ветер, трепавший деревья в саду.

Когда растаяли последние звуки, плачущая Фанни обняла колени Эжени:

— Ты просто сокровище, жаворонок!

В это мгновение откуда-то издалека послышался нарастающий рокот. Он быстро приближался и вскоре все увидели самолет, летящий прямо на них. Завизжав, дамы бросились в дом, мужчины зажали уши. Но было поздно — водопад белых роз застучал по крыше, осыпая террасу и газон. Люди ловили цветы, провожая взглядом исчезнувший за горизонт самолет.

— Вот это сюрприз: бомбардировка цветами! Кто бы так ухитрился? — Насмешливо улыбнулась Фанни, протягивая Эжени целую охапку цветов и кивнув в сторону Иордана Черне, молчаливо стоявшего все это время в дверях гостиной.

— Здесь действительно прохладно. — С этими словами Иордан подхватил все еще стоящую на парапете Эжени и отнес ее в гостиную, где уже суетились горничные, расставляя в вазы охапки чудесных, благоухающих маем цветов.

— Вам известно, откуда это послание? — Спросил он, сняв и отбросив зацепившийся за рукав Эжени цветок. — Сплошные колючки, и странная фантазия — обрушивать на дом розы, словно снаряды.

Она пожала плечами и счастливо прошептала:

— Я устала и ужасно хочу спать. До завтра, дорогой.

Убежав к себе в комнату, Эжени рухнула на кровать и зарылась лицом в подушку, смакуя свое счастье. В хрустальной вазочке у изголовья стояла, уронив головку, та увядшая белая роза, которую преподнес ей на вокзале Хельмут. Он не забыл, он ничего не забыл!

Утром Эжени получила послание от Иордана.

«Я не уснул ни на минуту. Ты измучила меня. Страсть, подобно чуме, гуляет в моей крови. Я ощущаю тебя, твой запах, шелк твоей кожи. волос. Я завываю, словно зверь, получивший смертельную рану. Я зову тебя, Эжени.

Завтра, или будет поздно. Жду тебя ровно в десять у дома, про который давно рассказал тебе».

Эжени скомкала письмо и села в кровати. Радостного настроения, с которым она открыла глаза и, увидав букеты белых цветов, снова погрузилась в дремоту счастья, как не бывало. Час пробил — пора действовать. И если никто не может помочь ей — она постарается справиться одна.

Целую неделю, флиртуя с Иорданом, Эжени пыталась выведать хоть какие-то намеки о его истинных целях и подлинном происхождении. Иногда ей казалось, что изящный сумрачный красавец — танцовщик Орловский, завлекающий ее в свои опасные сети. А порой она смеялась над своими фантазиями — серб делал глупости, теряя рассудок от сжигавшей его страсти, но был именно тем, за кого и выдавал себя. Информация Хельмута могла быть также истолкована двояко — либо он говорил правду, и человек с именем Иордан Черне не был известен германской разведке, либо лгал, не выдавая своего агента. В этом случае загадочный «мститель», скорее всего. мог оказаться Альбертом, «воскресшим» после трагической гибели в Греции, о которой был информирован Шарль.

А это означало, что Эжени Алуэтт близка к цели своей подлинной миссии. Она решила принять приглашение Иордана, продолжая играть роль равнодушной к политическим играм женщины.

Цель ночного свидания вполне определенна. Отправляющаяся на него женщина постарается выглядеть как можно соблазнительней и вряд ли прихватит с собой оружие. Эжени не забыла о чудесном кружевном белье, но решила не брать пистолет. Если ее соблазнитель обнаружит оружие, это может испортить всю игру и подтолкнуть его на крайние меры. Эжени рисковала, чувствуя особый подъем от ощущения опасности: сумрачный художник не на шутку пылает страстью — но что означает она — любовную горячку или одержимость убийцы?

Она ярко подвела черной тушью глаза, покрыла губы вызывающе-яркой помадой и надушилась резкими, призывными духами. Отпустив шофера, Эжени села за руль сама.