Под знаком кометы - Юлия Викторовна Маркова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не могу сказать, что сожалею о смерти вашего престарелого дяди, – сказала Ольга Францу Фердинанду при встрече. – Увы, но человек, отплативший моему прадеду презлейшим за предобрейшее, не заслуживает к себе хорошего отношения. Но и злословить по его поводу я тоже не стану. Недостойно это не только настоящего монарха, но и просто порядочного человека[1]. Пусть покоится с миром.
– Я понимаю ваши чувства, Хельга, – пожал плечами Франц Фердинанд, – мой дядя при жизни был не самым приятным человеком и причинил немало зла разным людям и целым странам. При этом я должен отметить, что он все же умел сдерживать самые жуткие свои порывы, потому что иначе Европа еще лет десять назад могла бы окунуться в горнило самой ужасной войны, и еще неизвестно, на чьей стороне в ней была бы правящая Британской империей королева Виктория. Поэтому, действительно, пусть старый грешник Франц-Иосиф покоится с миром, ведь главной его заслугой было не то, что он сделал в своей жизни, а то, что отказался делать категорически.
– Да, – ответила Ольга, – покойная королева была еще той старой ведьмой, и с радостью уцепилась бы за любую войну против России. Но это дело прошлое. Гораздо больше меня беспокоит покушение на вашу особу в Белграде. Господам из Парижа все же неймется столкнуть Европу в новую большую войну и убить при этом несколько миллионов человек. И по этому поводу нам, европейским монархам, тоже придется что-то решать. Недопустимо ставить жизнь и благополучие наших подданных в зависимость от сиюминутных политических устремлений так называемых демократических политиков.
– Всемерно с вами солидарен, – поежившись, ответил Франц Фердинанд, – и крайне благодарен господину Баеву за то, что он сделал для спасения нашей с Софией жизни. Я бы наградил его каким-нибудь австрийским орденом, да только он гордый, а потому не возьмет.
– Господин Баев и его подчиненные старались не ради вас с мадам Софией, – парировал канцлер Одинцов, – а действовали в государственных интересах Российской империи и Сербского королевства. И эти самые интересы требуют, чтобы вы правили долго и счастливо, невзирая ни на чьи злые желания, потому что обговоренный нами в Петербурге цивилизованный развод в большой Австро-Венгерской семье через двадцать лет гораздо лучше всеобщей европейской драки за ваше наследство прямо сейчас. Там, в Белграде, под угрозой были не только две ваших жизни, но и жизни нескольких миллионов человек, которые могли погибнуть в большой общеевропейской войне, инспирированной французской псевдодемократической камарильей. И это далеко не все. Так называемые «патриоты», за деньги работающие по заданиям иностранного правительства, представляют опасность для любого государства, а не только для Сербии с ее неустоявшейся властью. Сегодня эти люди убивают заезжего принца из не самой дружественной державы, а завтра они же свергнут собственную королеву, потому что та стала мешать их непомерным амбициям, и установят республику по французскому образцу. Свобода, Равенство, Братство и отрубленные гильотинами головы кучами на площадях. Именно потому, что такого нам не требовалось, мы, заключив соглашение с господином Димитриевичем, самым внимательным образом продолжали приглядывать за его организацией. И, как видите, далеко не напрасно.
– Да, – подтвердила Елена Прекрасная, то есть Сербская, – господа из «Черной руки» – это страшные люди. Им все равно, кого убивать, лишь бы смерть этого человека хоть на шаг приблизила их недостижимую мечту о создании Великой Сербии. Ради этой цели они готовы втравить наш маленький уставший народ в жестокие войны, перессорившись при этом со всеми соседями, навалить кучу трупов, подгрести под себя и нужное и ненужное, а потом ввергнуть сербов в новое тотальное унижение и истребление. Мы очень благодарны господину Баеву и другим нашим русским друзьям за то, что они избавили нас от этих нехороших людей. Думаю, что из наших рук они не откажутся принять награды в знак признания их заслуг перед Сербским королевством.
– Ах вот оно как было… – прикусив губу, сказал Франц Фердинанд. – Я-то думал, что вы все это проделали из одного только чистого человеколюбия, а это оказался холодный расчет, и не более того…
– Никакого чистого человеколюбия в политике не бывает, – уверенно заявила императрица Ольга. – Если б вы с мадам Софией были простыми обывателями, для того, чтобы ваша потенциальная смерть привлекла к себе наше внимание, количество возможных жертв исчислялось бы тысячами или даже миллионами. Собственно, мы потому и приняли участие в вашей судьбе: что вы были первыми, а за вашей спиной как раз и маячили те самые миллионы безвинно загубленных душ, среди которых больше половины были дорогими нашему сердцу русскими, сербами и болгарами.
– Кстати, – буркнул российский канцлер, – должен сказать, что с разгромом «Черной Руки» еще далеко ничего не кончилось. Как докладывает наша Загранразведка, вашей смерти желают многие и многие внутри самой Австро-Венгерской империи. Одни надеются взгромоздить на престол несовершеннолетнего малыша Карла и править еще несколько лет от его имени, другие планируют немедленный раздел вашей державы на множество мелких республик, и присмотрели уже для себя в ней вкусные кусочки. А то еще неизвестно, что там будет через двадцать или тридцать лет.
– Я это понимаю, – вздохнул Франц Фердинанд, – и Софи тоже. Также мы понимаем, что еще больше желающих нашей смерти появится, когда как мы выполним то, о чем мы с вами договорились в Петербурге, а с королевой Еленой – в Белграде. Мы твердо намерены передать в состав Сербского королевства все земли, населенные сербским народом – но только их, и не клочка больше. Даже размен Боснии и Герцеговины с присоединением сербской части этой территории к территории Сербии может вызвать у нас определенные затруднения, поскольку некоторые горячие, но в то же время образованные головы в Аграме не признают сербскую нацию субъектом истории. Мол, все древние сербские королевства на самом деле были хорватскими, а потому не только Босния и Герцеговина, но и сама Сербия должны стать территорией Хорватии – чтобы хорваты стали господами на этой земле. Сейчас развитию таких настроений ощутимо мешает подчиненное положение Хорватии по отношению к Венгрии, но как только это положение