Два романа о любви (сборник) - Борис Горзев

– Это бывает, но проходит с возрастом. Со мной было так же, лет до тринадцати, до… до начала возрастного перелома.

– Это что – перелом? – заинтересовался мальчик.

– Это когда голос ломается, мутация, ты же знаешь, – опередил ответ Петра старик.

Потом опять замолчали. Так еще полчаса.

Наконец въехали в Брешию и остановились у какого-то открытого кафе. Столики под широкими зонтиками от солнца, сбоку небольшие пальмы в кадках, кипарисы, туя. Синьор Антонио заказал кофе, какие-то булочки, а мальчику – минералку, ибо от сока тот отказался. Пока ели-пили, старик говорил:

– Вот там, чуть впереди, поглядите, площадь Лоджиа. Там старинные дома с аркадами, они еще из древнеримских камней, то есть бывших зданий античного Рима. Это строилось в период Венецианской республики. Вот такая связь времен. А вообще-то Брешия попеременно принадлежала то Венецианской республике, то французам, то австрийцам. И еще, но это специально для вас я вчера вычитал, зная, что мы будем тут: в 1799-м году французов из Брешии выбили русско-австрийские войска, которыми командовал ваш генерал… э, Суворов. Или маршал? Правильно я называю его фамилию?

– Правильно. Но не генерал и не маршал, а фельдмаршал, потом генералиссимус.

– О, прошу прощения! Но фамилию запомнил, видите! Значит, никакого склероза…

Ну вот, хмыкнул про себя Петр, даже проехался по местам боевой славы великого соотечественника. Невероятное путешествие. И дальше так же – невероятно? Куда меня несет? В Милан. А там что? Ну, консерватория. А потом, завтра? Какой-то отель, прогулка по городу… что дальше? Обратно в Венецию, где остались вещи в камере хранения? Или… А, ладно, посмотрим, как карта ляжет!

Тут в кармане старика затрезвонил мобильник. Суетно выхватив его и приставив к уху, синьор Антонио быстро заговорил:

– Да, дорогая, всё нормально, мы едем, сейчас в Брешии, пьем кофе, уже заканчиваем, и в путь. Будем у вас через полчаса или через час, это зависит, как на трассе. Успеем, не беспокойся. Да-да, всё чудесно. Я? Я в норме, как всегда. Ну, целую, до встречи!

С кем шел этот разговор и что означает «будем у вас», Петр не стал спрашивать: во-первых, неприлично, а во-вторых и главное – да здравствуют новые неожиданности!

Пока же сели в «фиат» и продолжили путь в Милан. Мальчишка Джузеппе выглядел не таким бледным, как недавно, хотя чувствовал себя, наверно, все-таки неважно, судя по тому, что в Брешии отказался перекусить и только сделал глоток минералки. А синьор Антонио? Он, напротив, даже приободрился, и Петру показалось неделикатным предлагать ему смениться за рулем – вдруг решит, что это намек на его возраст? Нет, семидесятидвухлетний старик вел машину спокойно, уверенно, и потом стало понятно почему.

А вот почему. Опыт! Выяснилось, что когда-то он пробовал себя как автогонщик и даже дошел до дублера пилота в Формуле-2, что очень престижно, а почти полвека назад (тут прозвучал смешок), точнее, сорок три года тому, в 1967-м году, участвовал в подготовке к чемпионату Европы по классу Формулы-2. А потом? Еще через пару лет забросил это дело, это свое хобби, ибо там, в Формуле, надо быть профессионалом, а не любителем… Вот тебе и синьор Антонио, почитатель музыки, двойник Сальери! Ничего себе неожиданность! Очередная, м-да…

Но одно к одному. Повеселевший старик указал вперед:

– Вот поворот на Монцу, это уже пригород Милана. Знаете, что такое наша Монца? О, синьор Пьетро, вы темный человек! Тогда мне придется опять просвещать вас. В Монце – знаменитый, даже, можно сказать, легендарный автодром, где проводится Гран-при Италии по Формуле-1. Слышали об этом? Нет, вы и вправду как с другой планеты! Наша трасса в Монце – самая быстрая в мире, на ней установлены главные рекорды – максимальной скорости и скорости на круге. А за счет чего? Ну помимо мастерства пилота, это понятно. За счет длинных прямых участков. Таких нет больше ни на какой трассе Формулы-1, ни, например, в английском Сильверстоуне, ни в бельгийском Спа, ни в Монреале. Короче, Монца – это высший класс, высший пилотаж! О, я сумасшедший болельщик этих гонок! Ежегодно в сентябре еду в Монцу. Какой это праздник для всей Италии, для меня! Эй, Джузеппе, ты слышишь? Когда ты наконец увлечешься этим? Только музыка, музыка, и всё! Да, это прекрасно, это наша жизнь, но кроме музыки есть еще кое-что, мальчик, есть живопись, есть природа, любовь и… да, автогонки. А почему автогонки? Потому что скорость и страсть, скорость и расчет, и интуиция, и смелость, и холодная голова, и крепкие руки пилота. Понял, мальчик? Это прекрасно!..

Да, вот тебе и старик! А думалось – упертый в свой клавесин и своего Сальери меломан, ни о чем и ни о ком более не думающий, живущий в своем возвышенном мире, чудак, немного актер, немного позер, любитель поговорить, поучить – в общем, типичный итальянец, если по расхожим представлениям. А на самом деле, выясняется, в нем такие страсти, такой азарт, такая широта и жизнелюбие. М-да! Вот тебе и твой любимый вопрос: что впереди? Вот что!

Потянулись пригороды Милана, а потом и сам город – большой, тягучий, засасывающий в себя. Да, это не акварельная Венеция, не тяжелый гибрид античности и средневековья с рекой посередине – Верона. Это – Милан, современный, торговый, эклектичный, с огромными родинками средневековых замков вперемешку с небоскребами.

– Да-да, – заговорил синьор Антонио, заученно выбирая маршруты, из чего было ясно, что он хорошо знает, как и куда ехать, – Милан – это нечто отдельное. Винегрет архитектурных стилей. Но главное – ломбардский красный кирпич. Ломбардская романтика – так это называется. Почему романтика, не знаю, но пусть так. Дворцы в стиле классицизма. А недавно настроили всякие торговые комплексы, выставочные центры, небоскребы, офисы – кошмар, но кому-то нравится. Всё это крупнейшее в Италии, самое большое, самое высокое – в общем, всё здесь самое-самое.

– Как и Миланский собор? – вдруг подал голос Джузеппе. – Мы мимо него поедем?

– Нет, а зачем тебе туда? – не понял старик.

– Я думаю, синьору Пьетро надо увидеть этот собор, самый большой, ведь он его не видел.

– А, ясно, – улыбнулся старик. – Ты настоящий патриот, Джузеппе. Нет, на Piazza del Duomo мы не поедем, сейчас как раз время пробок, нам в другую сторону, и я еду в объезд центра. А собор синьор Пьетро увидит завтра, так я думаю.

Тут в разговор встрял Петр:

– Кстати, о планах. Ну сегодня консерватория, а потом мне куда – в отель? И завтра – что?

– Не стоит беспокоиться, всё для вас уже сложено – и на сегодня, и на завтра. И дальше, если захотите, тоже. А вот мы с Джузеппе завтра в обратный путь, в родной Леньяго… Ну потерпите еще десяток минут, и мы финишируем.

– А Джино дома? – опять спросил Джузеппе.

– Дома, конечно, дома, – ответил старик.

Кто такой Джино? Да мало ли кто! Тем более синьор Антонио следом помянул черта, чуть не натолкнувшись на шедший левее шикарный «альфа-ромео» с молоденькой дамочкой за рулем:

– Diavolo! Куда вы так спешите, синьорита?..

Еще повернули туда-сюда и вскоре выехали на неширокую улицу с тяжелыми, явно не современными домами в два и три этажа. Прошуршав по гранитной брусчатке, остановились у одного из них, несколько утопленного вглубь, с решеткой перед подъездом и ступеньками. Синьор Антонио радостно нажал на клаксон, затем открыл дверцу машины: «Вылезаем!» Тут же распахнулся подъезд, оттуда с криком выскочил мальчишка лет пяти-шести, слетел по ступенькам и, нажав на какую-то кнопку, потянул на себя железную калитку в ограде. И закричал: «Дедушка! Джузеппе!»

Однако вот неожиданность: этот мальчишка, назвавший синьора Антонио дедушкой, оказался темнокожим. Ну не то чтобы совсем уж негр, но все-таки мулат… или как называют таких полукровок? Ну ладно, значит, он мулат, а старик ему дедушка? Было от чего обалдеть. Вот уж путешествие выпало на сей раз, нет конца неожиданностям и чудесам!

– Джино, мой Джино! – ответно прокричал старик на высоких тонах, обнял мальчишку, потом расцеловал. Высвободившись из его объятий, мулат Джино бросился к Джузеппе:

– Buongiorno, Джузи, ты так вырос! – И они обнялись – большой мальчик и маленький, белый и темнокожий.

– Это мой правнук, – начал было объяснять Петру синьор Антонио, но тут из подъезда вышла молодая женщина в белом платье. В белом-то белом, а вот сама оказалась такой же темнокожей, как и Джино, то есть не негритянка, а опять же мулатка. – А это моя внучка, – расцеловавшись с нею, радостно сообщил старик, – моя внучка Беатриче, мама этого сорванца, знакомьтесь! Биче, девочка, этого прекрасного синьора зовут Пьетро, он из далекой России, я тебе уже говорил по телефону. Познакомься. С ним мы сейчас всей компанией идем в консерваторию. Ну да, едем, конечно, едем. Прекрасно! А где мой галстук-бабочка? Ты приготовила, не забыла? Ну, пошли в дом, у нас еще есть полчаса. Ах, десять минут? Ладно, пусть так, мы не устали. Джино, хватит виснуть на Джузеппе, иди сюда, познакомься с моим другом из России, иди быстро, мы торопимся!