Воины Новороссии. Подвиги народных героев - Михаил Иванович Федоров

— Он Герой России. А за что?

— Он на танке подавил точку противника… Очень важную…

— А Станислав в Сирии был?

— Да. Он там был водителем. Но чтобы что-то рассказать, это не про него. Может, что-то и проскочит, но он всегда: «Мама, у нас все нормально». Единственно, рассказывал, что в машине спал. «Проще в машине переспать, а то в палатке змейки, скорпионы…Укусят».

— И вот он на СВО.

— С СВО вот как. У нас же с Мурманском три часа разница во времени. И он как раз был в наряде. Позвонила, поговорили, я: «Ты-то еще здесь останешься?» Он: «Я здесь, мам, остаюсь. Меня поставили инструктором по танкам». Как раз набирали мобилизованных, чтобы обучать. «Вот два человека приехали, еще доберут, и я буду их обучать». А тут в 11 часов по нашему омскому звонит: «Мама, скинь папин паспорт». Я говорю: «Для чего?» И сразу же: «На Украину?» Он: «Да, а ты откуда знаешь?» Я-то поняла: паспорт, чтобы ему отправить вещи и Леру (жену). А она на 7-м месяце беременности. Короче, ему 13 октября (2022 года) стало известно, а 15 октября он уже в Мурманске вылетает на СВО. Потом он звонил: все у него хорошо. Это как нам он рассказывал: все хорошо у него. А потом, как все случилось, начинает выясняться, что неоднократно в танке горел, — голос у мамы задрожал. — Что у него была третья единица. Подрывали его…

— Вы сказали «горел»…

— Наверно, в танке подорвали. Я же не знаю. Может, взорвали, может, подорвали, может, на мину. Он нам не рассказывал.

— А третья единица?

— Третий танк у него… Когда 15 октября улетел, на одном месте долго был. Уже после Нового года оттуда уехал. После Нового года поменял место. Но у него 20 ноября еще сын родился. Ну и ему давали отпуск, и он приезжал к нам. 25 ноября приехал, папа его встретил, и он сына из роддома забирал. И он десять дней дома. До 6 декабря был дома. Я ему сказала: «Ты что, даже сыночка не обмоешь? Даже пива бокальчик не выпьешь», на что он: «Мама, если я хоть каплю выпью, у меня крыша поедет». Вот что он мне сказал. Больше он мне ничего не рассказывал. Тогда там, наверно, не сильно сладко было…

— Вот именно. И сейчас не сладко.

— Видите, у нас и папа после Афгана. Так что здесь он нам много не говорил. Он по ремонту машины мог много говорить, как папа. Он тоже Кулибин еще какой. И он у него частенько спрашивал, как отремонтировать.

— Вы сказали, 6 декабря прощаетесь.

— Да, он 6 декабря уехал. Дома простились, и папа отвез его в аэропорт…

— Мне говорили, у него медаль «За отвагу». Награда не кабинетная…

— Виталий говорит: «У него крест Георгиевский должен быть… Но я не знаю».

— В Печенгской бригаде молодцы: сделали мемориал. В других частях откладывают на потом, когда СВО закончится…

— Мы там не были, только видео видели. Там мемориал… А Стас с Украины звонил. Единственно, не говорил, где он находится. В каких деревнях. Единственное видео: то стоит у магазина, то на танке. То танк из грязи вытаскивает. Вот такие фотографии он присылал. А так он очень скрытный. …

— А события после 6 декабря…

Наталья Андреевна:

— 6 декабря уехал, приехал в свою часть. Там немножко побыл. Потом их перегонять начали под Курск. Они в 8 километрах от Курска были. Потом опять в Ростов. В Ростове они были. Потом он опять технику поменял. Там танки стоят, и он говорит: «За Малышом приехал».

— За своей техникой…

— Да. За Малышом. Потом звоним, я: «Где ты?» Он: «Едем на трейлере с Малышом». Это было тринадцатого марта. Мы все не можем понять, почему он был не со своей бригадой. Он был не со своими и не на своем танке. Лера (жена) с ним ругалась: «Зачем ты поехал?» Он: «Будешь со мной ругаться, я брошу трубку». — «Зачем ты с ним поехал? А он вредный (с кем поехал). Зачем с ним поехал? Тебе это надо?» — Он: «Надо». А он, получается, 19—20-го должен был приехать. У него с 20-го отпуск. Вот в чем дело. И она на него ругалась. Он по ходу ехал в танке, и она давай его ругать. И он говорит: «Будешь ругаться, я отключу телефон». Вот в чем дело…

7. Наталья Андреевна: «Мы не верим, что он погиб…»

— И потом…

Мать Станислава:

— Он с 17 на 18 марта нам звонил, мы разговаривали. 18 мы днем с ним разговаривали. Я поздно ложусь. Мы с ним ночью поговорили. По-нашему, в два часа ночи. И он как чувствовал, что что-то должно случиться. Он своему другу 17 марта звонил, поздравил с днем рождения. Тот все ждал. Вот с кем ни разговаривала, он всем перезвонил. Со всеми переговорил. Со мной долго разговаривал. Тут мой старший сын как раз с вахты приехал, он в Салехарде был. Видео привез. Я ему видео скидываю: «Вовочка приехал, всякой рыбы навез…» Он: «Кучеряво сидите. Я бы тоже рыбки поел…» Он в Мурманске привык рыбу кушать. И потом ночью: я не могу. Утром Лере звоню: «Тебе звонил?» — «Нет». И она начала искать. А думаем: может, телефоны отключили. Мы неделю ждем. И тут как раз 24 марта нам комбат голосовое письмо скинул, что так и так, погиб 18 марта, не вернулся с боя. Что первый прилет был в зад. Командир с наводчиком выскочили из танка. Потом он вернулся за Стасом. Там пушка, что ли, не так стояла над люком. Там столько всего. Ужас какой-то! Танк разорвало. И нашли возле танка только часть руки. Это письмо 24 марта, как раз перед выходными, это была пятница. Потом во вторник к нам позвонил военком из Ростова и сказал, чтобы я съездила и сдала ДНК. Я съездила, сдала. 14 апреля позвонили, что ДНК подтвердилось. Это он…

Я уточнял:

— Вот вылез командир танка и наводчик, танк потом разорвало?

— Когда парнишка привез гроб с останками, он сидел и рассказывал, как сам командир танка говорил. Что они отстрелялись и ехали домой. Там все стали возмущаться, почему они ехали по той дороге, по которой приехали, нельзя было там возвращаться. Нужно было по другой, а они по той же дороге. И начался этот обстрел. Первый удар пришелся им в зад. Они вроде как