Воины Новороссии. Подвиги народных героев - Михаил Иванович Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот такой разговор состоялся с Максимом Иванниковым. Теперь только болела душа о друге Крынина, тоже бывшем кадете, его однополчанине Максиме Иванникове, о его родных и о детях.
Каким-то укором звучали слова Максима о Крынине:
«Ну, а с другой стороны, кто сейчас будет помогать его ребенку?.. Он-то помог, а ему кто поможет?..»
Теперь этот вопрос напрямую касался троих детей Иванникова.
2. Привезут в Воронеж
7 марта позвонил Голомедов:
— Решается вопрос, разрешат ли хоронить на Аллее Славы в Воронеже… Глава района идет к мэру…
— Что ж, конечно разрешат, — вырвалось из меня, — а как же иначе.
9 марта он сообщил:
— Захоронить на Аллее Славы отказали…
— Почему?
— Сказали, он — не Герой…
— Вот… Он же… — я сбивался от наплыва слов.
— И я о том же… Он в числе первых зашел на Украину и был там до конца…
Я наконец обрел дар речи и:
— Что с прощанием?
— Повезут в Воронеж… Военкомат в машине отказал… Ищут транспорт…
— О боже!
Я снова не мог найти слов.
Голомедов:
— Оказывается, одновременно будут хоронить троих… И весь транспорт ушел в Ростов.
Но вот пришло: директор кадетского корпуса Авдеев выручил, послал корпусной автобус за телом бывшего кадета в Москву.
«Молодец директор!»
Молодцом оказался и Голомедов.
Он приехал из Москвы проститься и прислал сообщение:
«Похороны Иванникова Максима спланированы следующим образом.
11 марта 2023, в 11.00 сбор на ул. Космонавтов, 44, погрузка участников в автобусы.
В 11.30 формирование автоколонны, выезд в сторону Будённовского кладбища.
С 12.20 сбор всех участников для прощания возле храма Богоматери Трёх Радостей, п. Масловка, Буденновское кладбище.
С 12.45 отпевание в храме…
С 13.30 вынос гроба для захоронения, похоронная процессия до места погребения.
Ориентировочно в 14.30 отъезд с кладбища на место поминок — ул. 9 января, д. 30, столовая».
Космонавтов, 44 — это адрес Михайловского кадетского корпуса.
А Буденновское кладбище где? Поискал, оказалось, нужно ехать на край города.
Через день в 10 утра я вышел из дома и, где-то даже скользя, по подмороженным с ночи улицам спешил к кадетскому корпусу. Соприкасал свое движение с кадетом Иванниковым.
Вот миновал дом с башенками, когда-то комендатуры.
«Сюда Максим уже не заглянет никогда…»
Хотя что ему там делать?
Пеналом вытянулось медицинское училище.
«Уже не засмотрится на медичек-девчонок».
За забором и с пустынным полем в тумане показался кадетский корпус.
«Сюда он уже не зайдет никогда…»
Перед проходной на тротуаре кучковались люди: женщины в возрасте и помоложе, среди которых узнал бабушку Александра Крынина Любовь Васильевну, его жену Марью. Молодые ребята подходили и друг другу стучали по плечу, обнимались. Кто-то стоял с букетами, а кто-то убегал за цветами. Вдоль дороги в ряд вытянулось с десяток машин.
Медицинское училище
Появился Голомедов, к которому все стали подходить.
Кто-то спрашивал у него:
— Как дела, Александр Иванович? Чем занимаетесь?
— Преподаю в Москве.
— А что?
— А что я еще могу…
Все понимали — о кадетах…
Вот к колонне легковушек пристроился пазик. Затем тихо подъехал черный лимузин. Все поняли: в катафалке привезли тело Максима Иванникова.
Многие подумали: он теперь в корпус не зайдет, не улыбнется преподавателям, не засмеется, не пробежится с одноклассниками по этажам, но он еще был рядом со своим родным гнездом.
3. В последний путь
Вот люди с тротуара разошлись по легковым, кто сел в пазик, и катафалк выехал вперед. За ним резко рванул пазик и пристроились легковушки. В эти ранние часы выходного дня Воронеж словно застыл. Может, кто-то из редких прохожих, пассажиров снующих маршруток спросил себя: кого везут? А кто-то и перекрестил, но чувствовалось, что город скорбит, и в противном никто бы не убедил.
Колонна медленно, чинно, как солдаты, вымеряющие шаг, двигалась по улицам. Остался сзади дом с башенками. На нем больше никогда не задержится взгляд Максима. Многоэтажки выпрямились, слезились мокрыми окнами… Машины обогнули цирк: сюда Максим не сводит своих детей… Двигались мимо строительного института… Поступи он в строительный, а не в военное училище, может, и не попал бы на Донбасс, но… Внизу под мостом распласталось водохранилище… Он в нем не поплавает… А рассыпавшиеся по льду рыбаки рисковали. Но они рисковали ради своего живота, а вот Максим — ради всех… От моста свернули на выезд из города… Высотки верхними этажами пропали в тумане… Стеной грозили не выпустить своего жителя из города… Но выпустили… Дорогу окружили березняки, в которых разбросало елочки… Сбоку потянулось железнодорожное полотно: по нему Максим уезжал на Украину воевать… Вот своими низкими крышами насупились домики пригорода: им в происходящем что-то было не по душе… И понятно, ведь везут молодого парня… Засерел бескрайний пустырь… Всю округу словно знобило…
Колонна приблизилась к сложенному как из кубиков храму.
От него в разные стороны потянулся погост.
Катафалк остановился около врат.
Гроб достали и занесли внутрь.
Под куполами висела глухая тишина, только шелестел священник, надевая облачения.
Вот пространство церкви стало наполняться людьми. Зашли бывшие кадеты, сбоку от гроба стали родные, замерла бабушка Александра Крынина и его жена Марья. Военные и гражданские заполняли свободные места. Кто-то стоял с ребенком. Кто-то держал малыша на руках. Женщина с повязкой на голове раздавала свечи, и их друг от друга зажигали.
Священник запел:
— Упокой, Господи, душу усопшего твоего раба Максима… Погибшего… Спаси…
Склонив голову, стоял директор корпуса в форме полковника-летчика. Невдалеке его заместитель Коротина с гвоздиками. Александр Голомедов держался в гуще бывших кадетов.
Батюшка:
— …Трагичен конец… Он — отец… Он — сын… В мир иной… Никто не без греха… Он искупил их перед Богом… Он не для этого жизнь отдал, чтобы мы проживали бесследно… Нас не понимают, когда мы берем в плен и нет от нас злобы… Наша задача молиться о покое… О его семье… Аминь…
Прощались.
Старший лейтенант Иванников
Люди подходили по одному к гробу и всматривались в окошечко, где видели доброе, чуть повернутое в сторону, славянское лицо молодого офицера в кителе
