Воины Новороссии. Подвиги народных героев - Михаил Иванович Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он — морпех…
— Да, морпех. Смелый. Отважный. Целеустремленный. Должность у него была — заместитель командира батальона по воздушно-десантной подготовке. То есть изначально занимался десантным спортом. Он всю бригаду учил прыгать с парашютом. Он ответственным был в бригаде. Но когда началась СВО (специальная военная операция), он принял роту. Как мне рассказывали ребята, много было отказников, на что брат на плацу вышел перед строем и сказал: «Вы служите Родине и получали от нее зарплату, теперь Родина попросила помочь ей. Я иду. Кто со мной?» И просились именно в его роту, под его командование. Многие переходили к нему… Он провоевал месяц… Ведь они вошли в Мариуполь. Подошли к Азовстали. Он мне звонил несколько раз. И все в режиме секретности и ничего не говорил. Просто спросил: «Как дела?», «Жив-здоров». И потом он звонил матери и жене.
Мы поговорили с братом, и вскоре он ушел по делам.
2. «Я тельняшку десантника по́том заработал…»
Теперь я говорил с мамой майора Валентиной Михайловной.
Она рассказывала:
— У нас в семье два сына — Андрей и Дима. Старший — Андрюша. Диме всегда хотелось равняться на старшего брата. Он был ласковым ребенком, но справедливым с самого раннего возраста. Он не мог… Услышав неправильное слово, вот я пересказываю кому-то и какое-то слово не такое сказала, он будет добиваться: «Ты сказала неправильно. Вот здесь я говорил вот так». И эта черта у него присутствовала всегда. Правда у него везде была. Вот когда пришел служить из воздушного десанта в морпехи. У морпехов тельняшка с черными полосами. Он столько взысканий получил, столько штрафов, но он не снимал десантную тельняшку с синими полосами. Он сказал: «Я тельняшку десантника потом заработал…» Он выговоров столько наполучал, но ее не снимал: ходил в десантной. «Вы ее мне не вешали, вы ее и не снимете», — отвечал. Вот он такой! Он мастер спорта. Там сдают нормы. Он мог не ходить, ему зачет ставили, но он никогда. Он всегда все выполнял первый. Сначала шел он, за ним все его подчиненные. То есть всегда на личном примере. Так же он мог не прыгать с парашютом, у него предостаточно прыжков. Но он сказал: «Я не буду командиром, если сам не буду прыгать». То есть только на личном примере. И вот так сейчас рассказывают про него его сослуживцы.
— А что он рассказывал про «Крымскую весну»?
— Ничего не рассказывал. Он был непубличным. Знаете, и с войны у него нет фотографий. Он не разрешал ни себя фотографировать, ни своих ребят. Если подходили корреспонденты, то он уводил своих… А «весна»? У него в то время жена была в положении Ромой (сын). И мы все переживали…
— У него дети…
— Да, двое…
Теперь я матери сказал:
— Он морпех.
— «Там, где мы, там победа!» — произнесла коронную фразу морпехов Валентина Михайловна. — И этим все сказано. Он мне мало про службу говорил. Никогда, что ему тяжело… Они зашли на Украину 24 февраля, а как мы понимаем, их разгромили, всю колонну. 2 марта он приезжает в Крым и набирает новое пополнение. Почему он и становится командиром роты. То есть это не его должность, он зам. Первый раз пошел замом, а теперь набирает особую роту. Уже по всему Крыму контрактников. Андрюша ведь сказал: никто не шел, уже были первые погибшие…
— Я вот в книге «Герои СВО. Символы российского мужества» писал про Александра Крынина, Героя России, их полк попал в переплет, и он выводил из окружения однополчан… Погиб 28 марта…
Валентина Михайловна:
— А мы вот добиваемся Героя России Диме и не можем добиться. Потому что в бригаде 810-й отдел кадров вот…
— Надо же бумагу подготовить и послать!
— Бумагу (на Героя) не двинули и — на орден Мужества. А орден Мужества всем дают. А наш сын заработал не одного Героя. Вот об этом писал Юрий Подоляк в своей заметке «Они сражались за Мариуполь…»[65] — говорила Валентина Михайловна в сердцах. — Они первые прорвали оборону. Они первые вошли в Мариуполь. Его рота. Первые дали коридор для эвакуации мирных жителей. Первые захватили здание администрации. Освободили больницу. Освободили кинотеатр. Четыре с половиной тысячи жителей вывели. Все это наш майор. Ну, вот от этого и больно…
Несправедливость терзала мать Вострикова.
Она:
— Что много всего, но…
— Крынину Героя России присвоили не с первого раза…
— А мы бьемся и уже не знаем, куда идти… Вот я, Андрюша и там жена Оля. У нее никого нет и двое маленьких деток.
Валентине Михайловне дали ответ на ее обращение, из которого следовало, что вопрос нужно решать в воинской части.
Мать не успокаивалась:
— Захватил пять пленных. Одного офицера. Сколько-то подбитой техники. Там все написано. Все это под его командованием. Его рота. И он шел впереди. И как ребята говорят, он погиб на задании. Идя на это задание, он знал, что кому-то нужно погибнуть. То есть чтобы выполнить это задание, кому-то нужно… А нужно было уничтожить огневую точку, которая двое суток не позволяла поднять головы. Ничего не могли сделать. То есть продвижение было на нуле и эту точку нужно было подавить. Знали, что там сидят снайперы. Снайперы не наши. И как рассказывает офицер, который вернулся из плена, он знал… Получив приказ, он знал, но подчинился и пошел. Взял с собой трех. То есть если бы он дал приказ кому-то выполнять, нет, он сделал сам. Они прошли, эта точка была подавлена. Но когда перезаряжал подствольник, а он хотел еще раз сделать залп, в него… То есть ребята уже окружили, подавили точку, он залпом отсюда подавил точку, но был сам убит снайпером.
— Засветился…
— Наверное… И этот (который вышел из плена) говорит: я не знаю, как так получается? Какая-то штабная очередная крыса получила, а этот человек, он даже не единожды Герой… За его подвиги… Про него написано стихотворение. Его читает сын Рома.
Мать не могла успокоиться.
3. «Мой папа — Герой»
Валентина Михайловна на
