Магазинчик на улице Грез - Алина Лис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Иногда ты меня пугаешь.
— Только иногда? — некромант огорченно покачал головой. — Старею, видимо.
Катрин отвернулась. пряча улыбку.
— Оденься.
— А смысл? Все равно потом развоплощаться. Или ты хочешь, чтобы мы прогулялись к воротам под ручку, моя сладкая?
— Тогда становись призраком.
— Не могу — рано, — маг развел руками. — Дай хоть десять минут передохнуть, драгоценная моя. Старенький я уже, чтобы бодрым козликом в бестелесном виде скакать.
Монашка недоверчиво фыркнула. Стариком Тайберг никак не выглядел, а о своем возрасте вспоминал исключительно когда ему это было выгодно.
— Не хочу просто сидеть и ждать, — она покосилась на дверь. Шансов, что кто-то заглянет, было немного, но отсутствие засова все равно раздражало. К хорошему быстро привыкаешь.
А больше невозможности запереться нервировала тишина в коридоре. Где крики, беготня, причитания? Все, что должно последовать за визитом призрака…
— Можем заняться чем-нибудь поинтереснее, — некромант потянулся к своему сюртуку и жестом фокусника извлек из кармана колоду.
Катрин закатила глаза.
— Карты. В монастыре?! Ты серьезно?!
— А почему бы и нет, — он лихо подмигнул. — Голые мужчины в монастыре тоже под запретом, однако это не помешало тебе протащить меня, дорогая женушка.
Она фыркнула.
— Я не играю.
— Так и говори сразу, что не умеешь, — он профессиональным движением перетасовал колоду.
— Умею. Я же не родилась монашкой.
— Тем более. Да ладно, не будь ханжой. Все равно заняться нечем. Сыграем партийку-другую в бридж. Устраивать уроки магии под носом у святош слишком опасно.
Не опаснее, чем сидеть в одной комнате с наглым, давно покойным некромантом.
— У тебя все равно нет денег.
— Деньги — фи. Кому нужны это бесполезные бумажки? Сыграем на желание.
Катрин прищурилась. Право потребовать от нахального призрака все что угодно было слишком соблазнительным. Когда-то, еще до обетов, она любила бридж и была по-настоящему опасным соперником даже для опытных игроков.
— Только если ты оденешься, — наконец, решилась она. — Мне не доставляет удовольствия любоваться на твои обнаженные телеса.
Это было… ну, не совсем правдой.
Тайберг со вздохом потянулся к одежде.
— Что-то с тобой определенно не так, милая, если тебе противно смотреть на здоровое мужское тело. Я начинаю думать, что ты предпочитаешь женщин.
— Что?! — возмутилась монашка, чувствуя, как на щеках вспыхивает румянец.
Да что же это такое?! Всякий раз, когда кажется, что Катрин уже привыкла к любым его выходкам и скабрезностям, а Тайберг все равно умудряется ее смутить.
— Не могу порицать, сам грешен, — он нагло ухмыльнулся, заныривая в штаны. — Женщины мягкие, красивые и пахнут гораздо лучше мужиков.
— А я начинаю думать, что тебе просто нравится щеголять в непотребном виде, — ядовито ответила Катрин. — И трясти тут своим… своими…
Ухмылка на лице Тайберга стала еще шире.
— Чем?
— Неважно, — она со злостью одернула покрывало. — Раздавай!
Когда она выиграет, то потребует, чтобы он прекратил свои похабные шуточки. Или чтобы всегда ходил одетым в ее присутствии. Или… чтобы не приставал к ней больше….
Нет, на последнем она, пожалуй, настаивать не будет.
Тайберг пожал плечами.
— Я просто не страдаю ложной стыдливостью. В моем возрасте глупо краснеть, как институтка, оказавшись без портков. Тем более что избежать этого все равно не удастся, пока не закончится трансформация.
Он раздал карты и выразительно приподнял бровь.
— Ну что — начнем торги?
— Начнем, — согласилась Катрин, чувствуя, как душу захлестывает азарт.
С первой же взятки стало ясно: Тайберг опасный противник. Умный, расчетливый, умеющий навязать свою игру. Несмотря на все попытки, Катрин так и не смогла перехватить инициативу.
Подсчет очков только доказал то, что и так было ясно. Монашка с досадой закусила губу.
— Я хочу отыграться!
— Конечно, моя сладкая.
На второй игре ей пошла карта, и сперва Катрин даже предвкушала быструю победу. Но ближе к концу Тайберг сумел выровнять счет, а на финальных торгах обошел ее, перехватив два таких необходимых для победы очка.
— Еще? — с искушающей улыбкой предложил некромант.
Катрин заколебалась. Она и так проиграла больше, чем могла себе позволить. Два желания, проклятье! Даже думать не хочется, чего потребует этот невозможный, наглый тип.
Но если ей все же удастся отыграться, то у него останется только одно желание.
— Давай! — приказала она, сквозь зубы.
И снова вполне предсказуемо продула.
Некромант потянулся, как сытый кот. Он выглядел необычайно довольным.
— Итак, ты должна мне целых три желания, моя упрямая женушка, — промурлыкал он.
— Можешь не повторять, я не страдаю провалами в памяти, — фыркнула Катрин. — Думаю, прошло уже достаточно времени. Развоплощайся и пойдем.
Чтобы она еще хоть раз села с ним за стол? Да ни в жизни!
Что за отвратительная манера всегда выигрывать?! Просто безобразие!
Он покачал головой.
— Не так быстро, моя хорошая. Три желания, м-м-м… Мне не терпится назвать хотя бы одно…
— Дома назовешь.
— Нет, сейчас, — он одним плавным движением перетек к Катрин и навис над ней. Теплые пальцы скользнули по ее скуле, очертили линию губ.
— Что ты делаешь?
— Это мое желание. Не отвергай меня, — в его гипнотических глазах вспыхнул жадный огонек. Катрин уперлась ему в грудь ладонями и вздрогнула, ощутив под пальцами горячую гладкую кожу. Внизу живота сладко заныло и где-то внутри вспыхнул тоскливый голод — по поцелуям, мужской ласке, растворению в близости…
По всему, чего у нее никогда не было.
— Ты не можешь требовать такого от меня, — пробормотала Катрин, чувствуя, как слабеет воля под жаждущим взглядом.
— Могу.
— Но… мы же договаривались — только деловые отношения. Ты обещал…
— Я солгал, — выдохнул Хаген, накрывая ее губы своими.
Долгий поцелуй. Скорее нежный, чем страстный. Вопрошающий. Маг не удерживал Катрин силой. Она могла отпрянуть, вырваться, отвесить ему оплеуху.
Должна была вырваться. Потому что уже решила: никаких иллюзий. Потому что не хотела усложнять все еще сильнее. Потому что не могла воспринимать любовную связь, как развлечение или разменную монету.
Но она проиграла. Нужно платить по счетам.
Катрин ответила и нежность превратилась в ураганную страсть. Желание вспыхнуло в крови, затмевая разум. Присутствие рядом этого мужчины, его прикосновения — такие собственнические и уверенные — казались
