Магазинчик на улице Грез - Алина Лис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надеюсь, обойдется без экстрима.
Наверху гуляет ветер. Калитка небрежно распахнута, Аншлер стоит у самого края пропасти, подобно этакому ушастому лорду Байрону. Ветер треплет его волосы. Для полного соответствия образу романтического героя не хватает только брюнетистой шевелюры и предгрозового неба.
Пожалуй, не знай я, что прямо от калитки идет невидимый трап, была бы впечатлена. А так…
Позер — одно слово.
При виде меня на губах полуэльфа появляется многозначительная улыбка. Он подносит к лицу мою ладонь, но вдруг, резко передумав, лезет обниматься.
— Нет, давайте без рук, — упираюсь ему в грудь. На мгновение кажется, что это бесполезно, и Аншлер меня просто не услышит. Но он со вздохом разжимает объятия.
— Все такая же колючка. Я скучал, Даяна. А ты? Ты скучала по мне?
— Вам какой ответ - приятный или честный?
— Ясно, - он усмехается. — Значит, "нет".
— У меня не было времени.
— Знаю. Наслышан о твоих успехах.
О, можно не сомневаться, Аншлер знает о каждом моем шаге за этот месяц. Отпускать что-то на самотек не в его характере.
Душу сводит уже привычным холодком. Не нравится мне это ощущение полной беззащитности перед ним. Честное слово, если б Аншлер добивался секса, я бы с ним переспала — только пусть отстанет и не делает мне мозг.
Поворачиваюсь к дирижаблю.
— Что вы запланировали на сегодня?
Он укоризненно качает головой.
— Даяна-Даяна! Перерывы в нашем общении дурно на тебя влияют. Мы же давно перешли на “ты” — забыла?
Не забыла. Просто на “вы” — комфортнее. Не столько дань вежливости, сколько дистанция, граница. Которую полуэльф все время норовит пересечь.
Но спорить бесполезно.
— Что ты запланировал на сегодня?
Он хитро улыбается.
— Сама увидишь.
— О нет! Опять сюрприз?!
— На этот раз все будет совершенно безопасно. Обещаю: тебе понравится.
***
— Неплохо, мой мальчик, неплохо. Но я ожидала большего, — женщина откинулась на спинку кресла. Она была немолода и некрасива настолько, что отвлечь от этого факта не могло ни изысканное платье, ни бриллианты в ожерелье.
Впрочем, сама женщина о своей внешности знала. И ничуть ее не стеснялась.
Инквизитор нахмурился.
— Ваше величество, таково решение судьи Эфферсона. Я не мог повлиять на него. Давление на суд при исполнении позволяет пересмотреть приговор…
— И все же мы договаривались о более… весомых результатах.
— Они достаточно весомы. Парень осужден за работорговлю.
— Условно.
— Но осужден! Его имя треплют газетчики по всей Эндалии. В парламенте поднят вопрос о вотуме недоверия нынешнему кабинету министров, положение премьера шатко как никогда.
— А я как никогда близка к тому, чтобы исполнить твою просьбу, — королева сладко улыбнулась. — Но не раньше, чем придет новость об отставке премьера, — улыбка сменилась недовольной гримасой. — Замечал ли ты, мой мальчик, что в каждом человеке есть сродство с каким-то животным? Вот, скажем, гофмейстрина ужасно похожа на лису. А министр финансов на хряка.
Гофмейстрине Рой представлен не был. Но пример с министром финансов оказался настолько в точку, что милорд еле удержался от смешка.
— К чему эти сравнения, ваше величество?
— К тому, что лорд Стаут похож на угря, — зло сверкнула глазами женщина. — Такой же гадкий, скользкий и изворотливый! За последние десять лет кабинет менялся дважды, но премьер каждый раз выплывал невредимым. Я устала от него, мой мальчик! Мне не нравится, как этот мерзавец влияет на моего мужа и еще больше не нравится куда он тянет страну.
Рой кивнул. Тихая вражда премьера и королевы не была секретом ни для кого из приближенных ко двору. Именно поэтому инквизитор, узнав, что среди арестованных на аукционе покупателей был племянник премьера, рискнул написать ее величеству, предложив сделку.
В любой другой ситуации Рой не полез бы в подобную клоаку. Его тошнило от интриг и политики. Но королева была единственным человеком, способным решить его проблему.
— Наша договоренность остается неизменной, — жестко объявила женщина. — Сначала отставка премьера, потом представление твоей протеже. Я не стану рисковать репутацией понапрасну.
Рой опустил взгляд, чтобы не выдать своих чувств.
— Кто осмелится сказать худое о вас, ваше величество?
— О, не сомневайся, желающие найдутся, — она усмехнулась — цинично и устало. — Даже дама моего положения сильно рискует, принимая под свое покровительство бывшую бордельную девку.
— Это “бывшая бордельная девка” избавила Арс от дракона.
Королева вздохнула.
— Рой, мальчик мой, я всегда тебе благоволила. Но прошлое не стереть, как мел с доски. Ни победы над драконом, ни моего покровительства не хватит, чтобы обелить твою протеже. Потребуются статьи в газетах, слухи, помощь канцлера… А ты сам знаешь — граф ничего не делает даром, — в ее глазах мелькнула насмешка. — Может проще взять девушку в любовницы, а меня попросить о другой милости? Скажем, государственный контракт на поставки серебряной руды? Это будет выгодно для всей твоей семьи.
Рой еле сдержался, чтобы не скрипнуть зубами.
— Нет, благодарю.
— Что же, тогда посмотрим, сможет ли лорд Стаут пересидеть и этот кризис. Если у тебя есть компромат, сейчас самое время его обнародовать.
— Есть основания полагать, что премьер-министр участвовал в прошлых торгах и даже приобрел рабыню.
Глаза королевы хищно блеснули, она подалась вперед.
— Ах, кто бы мог подумать! Каков мерзавец, — воскликнула она с фальшивым негодованием. — И есть доказательства?
— Пока нет. Ведется расследование. Мы вынуждены действовать предельно осторожно.
О том, что премьер избавится от несчастной в случае малейшего намека на интерес со стороны полиции, Рой говорить не стал. Ее величество никогда не была глупа, она и так все прекрасно поймет.
— Что же: вернемся к этому разговору, когда будут, — женщина откинулась в кресле и прищурилась, разглядывая сидящего в соседнем кресле лорда Фицбрука с насмешливым любопытством. Как диковинную зверушку в кунсткамере.
— Чем эта девица тебя так зацепила? — неожиданно спросила она. — Столько стараний, такие риски, угроза репутации. И ради чего? Чтобы взять в жены женщину без денег, связей, положения. Неужели оно того стоит?
— Стоит, ваше величество.
— Признаться, я тронута. Ты возвращаешь мне веру в людей. Приятно видеть, что в мире еще остались мужчины, способные на благородные безумства, —
