Земля надежды - Филиппа Грегори

— Господи, прошу тебя, чтобы ни один придурок не выстрелил случайно, — сказал Джон, следуя за ним.

— Откройте ворота перед королем Англии! — крикнул часовым один из придворных.

Последовала короткая унизительная свара, и на стене появился сам губернатор Гулля, сэр Джон Хотэм.

— Ваше величество! — воскликнул он. — Как жаль, что мы не знали о вашем приезде.

Карл улыбнулся.

— Не имеет з…значения, сэр Джон, — сказал он. — Открой ворота и впусти нас.

— Не могу, ваше величество, — извиняющимся тоном сказал сэр Джон. — Вас слишком много для моего маленького городка. Мне негде будет разместить вас.

— Н…нам все равно, — сказал король. — Открывай ворота, я хочу видеть сына.

— Вас слишком много, ваш отряд слишком большой и воинственный. Я не могу впустить вас в этот поздний час, — сказал сэр Джон.

— Вовсе мы не воинственные! — воскликнул Карл. — Просто небольшая группа искателей приключений.

— Вы вооружены, — заметил губернатор.

— Моя обычная охрана, — сказал король.

Он все еще улыбался, но Джон увидел, что губы его побелели, а рука на поводьях слегка задрожала. Его лошадь прянула в сторону. Королевские сопровождающие с каменными лицами смотрели на караульных на бастионах Гулля.

— Прошу вас, ваше величество, — умолял сэр Джон. — Если вы хотите войти, войдите, как друг. Если вы хотите войти мирно, возьмите с собой несколько ваших людей.

— Это мой г…город! — закричал король. — Ты что… ты… отрицаешь право короля войти в его собственный город?

Сэр Джон закрыл глаза. Даже снизу, с дороги, перед воротами спутники короля могли видеть страдания, исказившие его лицо. Джон чувствовал глубокое чувство симпатии к этому человеку, душу которого раздирали противоречия. Точно то же самое испытывал и он сам, и все остальные жители королевства.

— Я не отрицаю права вашего величества войти в ваш город, — осторожно сказал губернатор. — Но я отрицаю право на вход вот этих людей.

Он показал на тридцать стражников.

— Возьмите с собой дюжину ваших людей, и вечером вы будете ужинать с принцем в нашей парадной палате! Я буду счастлив оказать вам радушный прием.

Один из придворных пододвинул лошадь поближе к королю.

— А где же отряд принца? — спросил он. — Они уже должны были открыть нам ворота.

Карл бросил на него сердитый взгляд.

— И в самом деле, где же они?

Он снова повернулся к губернатору Гулля.

— Где мой сын? Где принц Иаков?

— Он обедает, — ответил губернатор.

— Пошлите за ним!

— Ваше величество, я не могу. Мне сказали, чтобы я его не беспокоил.

Карл резко бросил коня вперед.

— Хватит с м…меня! — заорал он на губернатора. — Открывай ворота! Это приказ твоего к…короля!

Губернатор посмотрел вниз. Его белое лицо побледнело еще больше.

— Я не могу открыть ворота перед тридцатью вооруженными всадниками, — сказал он упрямо. — У меня свои приказы. Вы сами, как король, всегда будете приняты здесь радушно. Но я не открою ворота моего города ни перед какой армией!

Один из придворных королевской свиты подскакал поближе и закричал людям, которые с любопытством выглядывали над верхушками оборонных стен:

— Перед вами король Англии! Сбросьте своего губернатора со стены! Он — предатель! Вы должны подчиняться королю Англии!

Никто не сдвинулся с места, а чей-то грубый голос проорал в ответ:

— Ага, он еще король и Шотландии, и Ирландии, а много ли там справедливости?

Великолепный жеребец короля встал на дыбы и прянул в сторону, когда король натянул поводья.

— Да б…будьте вы прокляты! — прокричал король. — Я тебе этого не забуду, Джон Хотэм! Я не з…забуду, как ты закрыл передо мной ворота моего собственного города!

Он круто развернул коня и пустил его галопом по дороге, стража с грохотом поскакали за ним, за стражей последовали придворные, слуги, а с ними и Джон.

Король не осаживал коня, пока не загнал лошадь. Лишь тогда отряд приостановился, все обернулись и посмотрели на стены города. Вдалеке они увидели, что ворота наконец отворились, подъемный мост опустился, и из города выехал небольшой отряд всадников, которые поехали вслед за ними.

— Принц Иаков, — сказал король. — Опоздал на десять минут.

Отряд короля подождал, пока всадники подъехали поближе и остановились.

— Где вас, черт побери, носило, сэр? — потребовал король ответа у своего племянника пфальцграфа, возглавлявшего отряд.

— Сожалею, ваше величество, — флегматично ответил молодой человек. — Мы обедали и не знали, что вы стоите у ворот, пока не появился сэр Джон и не сказал, что вы только что уехали.

— Мы же договаривались, что вы откроете мне ворота! А не будете бездельничать там, зарывшись по уши в кормушки!

— Мы не были уверены, что вы приедете. Мы вас ждали перед обедом. Вы сказали, что появитесь днем. Мы перестали ждать вас. Я подумал, что губернатор сам откроет вам ворота.

— Но он не захотел этого делать! И там не оказалось никого, кто мог бы заставить его, потому что вы сидели и обедали!

— Сожалею, дядя, — ответил молодой человек.

— Ты еще больше пожалеешь! — Король был зол. — Потому что теперь в дополнение к тому, что меня прогнали из Сити, получается, что мне было отказано в посещении одного из моих городов! Плохо, плохо ты сегодня поработал!

Он повернулся к сыну:

— А ты, Иаков? Ты разве не знал, что отец стоит у ворот?

Принцу было всего восемь лет.

— Нет, сир, — сказал он.

Его тоненький голосок еле слышно прозвенел в холодном вечернем воздухе.

— Ты очень, очень разочаровал сегодня своего отца, — Карл помрачнел. — Богу молюсь, чтобы сегодняшние события не научили людей злых и вероломных, что они могут бросить мне вызов и жить по своим, порочным законам и при этом ничего не б… бояться.

Нижняя губа принца предательски задрожала.

— Я не знал. Простите, сэр. Я не понимал.

— Это был безрассудный план с самого начала и до конца, — мрачно сказал пфальцграф. — Кто это все придумал? Любой дурак сразу увидел бы, что он не сработает.

— Это был м…мой план, — ответил король. — Но для его успеха требовались скорость, решительность и отвага. Вот он и не сработал. Как я могу добиться успеха с такими слугами?

Он посмотрел на всех так, как будто все они были виноваты, потом повернул голову коня к Йорку и повел их назад, к городу, сквозь сгущающиеся сумерки.

Апрель 1642 года

Когда они вернулись в Йорк, Джона ожидало письмо от Эстер. Вместо обычных нескольких дней оно шло почти месяц. Глядя на заляпанный грязью конверт, Джон осознал, что, вместе с преданностью короне и мирной жизнью, рухнуло и все остальное — своевременная доставка писем, законопослушание, безопасность на дорогах.