История Мальтийского ордена - Владимир Захаров

В те же дни в Рим пришли депеши от Лоренцо Литты, в которых нунций реалистически объяснял папе сложившуюся ситуацию и возможности, появляющиеся у католической церкви в России. Литта считал, что появился уникальный случай сближения католической и православной церквей, вплоть до из объединения.

После этого Пий VI высказался во время аудиенции с русским посланником весьма определенно, о чем А.Г. Лизакевич немедленно сообщил шифрованной депешей в Петербург: «…Папа готов исполнить намерение Вашего Величества касательно Мальтийского ордена (имеется в виду Магистерство. — Авт.), но только хочет сначала узнать истинные намерения Ваши по этому предмету, и просит для переговоров по этому делу избрать лицо благоразумное, природного русского, а не чужестранца, а тем более не итальянца (здесь и далее курсив мой. — Авт.), дабы негоциацией не возбудить внимание венского и мадридского дворов, кои не перестанут папу беспокоить своими представлениями; их министры уже бдительным оком примечают за всеми моими поступками; мне, — Лизакевич цитирует папу, — весьма приятно иметь Его Имп<ераторское> Величество Гроссмейстером Мальтийского ордена, во 1-х, сей орден тем наивящще прославился бы, и во 2-х, отныне сделался бы убежищем гонимых, и я бы сам ретировался на Мальту, когда сей остров возвращен будет Ордену, в случае гонения от французов, где бы я жил спокойно под сильною защитою всероссийского Императора, Мальтийского гроссмейстера. Будьте благонадежны, что я превеличайшее желание имею распорядить сие дело в угодность Его Имп. Величества. Мое желание далее еще простирается, а именно: соединить греческую веру с католическою', для столь важного предмета, который вечно прославит и сделает бессмертным имя великого Павла I, я готов сам ехать в Петербург, изустно трактовать с Государем, коего характер основан на истине, правосудии и верности»[237]. Одновременно А.Г. Лизакевич сообщал, что папа не дал аудиенцию прибывшему фон Гомпешу и не хотел признавать его за Гроссмейстера Мальтийского ордена, но и не выслал его из своих владений «из уважения к испанскому двору, который его защищал»[238].

21 декабря 1798 г. во все европейские дворы отправили Декларацию, извещающую о состоявшемся акте. Павел I назначает на Мальту временного коменданта — генерал-майора князя Волконского. Ожидалось, что в ближайшее же время он прибудет с российским гарнизоном, состоящим из трех тысяч человек, на Мальту из Корфу.

Эти решения были продуманным и взвешенным актом, больше того — Павел I заранее провел соответствующую подготовку дипломатов. Так, 8 ноября в Петербурге прошли пышные празднества всех Российских Орденов. Император возложил Большие Кресты Ордена на папского нунция Лоренцо Литга, на посла Священной Римской империи графа Кобенцеля, на Неаполитанского посланника Дюка ди Сера Каприола, на Прусского министра Г. Гребена.

Практически все светские правители Западой Европы, кроме Франции и подвластной ей Испании, признали нового Гроссмейстера. Были также получены согласия от Приорств Германского, Богемского и Австрийского.

Правда, Приорство Баварское выразило несогласие с решением Капитула, а Баварский Курфюрст даже приостановил деятельность Баварского языка в своих владениях. Однако Павел I, уже в качестве главы Ордена, использовал не только свое влияние, но и предпринял весьма существенные внешнеполитические шаги для сохранения Баварского языка. В этом деле ему помог член депутации Великого приорства Баварского командор Флашланд, отпрыск одной из первых Эльзасских фамилий, образованный и тонкий политик. Ему не только удалось восстановить Мальтийский орден в Баварии, но и завязать весьма дружеские отношения между Русским и Мюнхенским дворами. Спустя некоторое время рыцари Баварского языка присягнули на верность новому Великому магистру.

Сложная ситуация с Испанией, зависимой от Франции, разрешилась весьма просто. Поверенный Испанского двора был выслан из России.

О признании на международном уровне русского императора Великим магистром Ордена свидетельствует и тот факт, что прошедшая в Петербурге инаугурация была одобрена Императором Священной Римской империи Германской нации Францем II. Он пошел еще дальше в своем признании законности нового Гроссмейстера: приказал конфисковать у Гомпеша священные реликвии Ордена, которые тот хранил, найдя временное убежище в Австрии, и передать эти реликвии новому законному Магистру — Павлу I.

3 августа 1799 г. в Петергофе Павел I как Великий магистр Ордена принял депутатов от Великого приорства Богемского и Австрийского: генерал-поручика графа Коловрата и генерал-майора Австрийской службы графа Ст. Жюльена. Они привезли формальный акт отречения барона Гомпеша от Великомагистерского достоинства, с предоставлением этого титула Российскому императору[239].

На встрече Павел I возложил на графа Коловрата Большой Крест и назначил его Казначеем Приорства Богемского и Великомагистерским Министром при Венском дворе, а Павлу I были ггривезены три священных реликвии Мальтийского ордена. Их было решено передать особым образом, с большой торжественностью.

В ноябре 1799 г. прибыла депутация Великого приорства Баварского. Она состояла из графа Прейзинга, графа д’Арко, и бальи Туркополиера, барона Флаксландена, который ее возглавлял. На аудиенции, кроме акта покорности Павлу I, была поднесена ратификация заключенного ранее с Курфюрстом трактата о сохранении Приорства Ордегга в Баварии. Павел I назначил графа д’Арко Великомагистерским министром при курфюрсте Баварском, барон Флаксланден получил два Командорства и знаки ордена св. Александра Невского[240].

Вскоре прибыли делегации из Богемии и Швейцарии[241]. Все они содержались за счет русской казны, а многие получили важные и доходные должности в Священном Совете Ордена. Так, Командор Гуссей стал правителем канцелярии Ордена, кавалер Витри — казначеем и распорядителем денежных сумм Ордена.

Тем временем дела в Ордене в Санкт-Петербурге шли своим чередом. Император-Гроссмейстер издает указы, выделяет пенсии деятелям Ордена, оказавшимся в России и за ее пределами без средств к существованию, благодарит всех оказавших помощь в спасении орденского имущества, проводит встречи с депутациями рыцарей, назначает новых командоров и занимает вакансии орденских должностей.

Некоторые историки Ордена считают, что русский император нарушил священные традиции Ордена и произвел назначения на высокие посты лиц, не только не дававших обеты (послушания, бедности и безбрачия), но и более того — женатых[242].

Но в этих действиях Павел I лишь подтвердил уже существовавшую в Ордене практику. Так, шесть первых командоров и сам Великий приор Великого приорства Польского получили в 1776 г. от папы Пия VI разрешение от целибата. Были освобождены от принесения обетов и основатели Великого приорства Баварского. Как отметил М.Ю. Медведев, «еще до вокняжения Павла эта привилегия толковалась Орденом как общая для англо-баварско-польского языка, в который входили и русские госпитальеры»[243]. 1 июня 1798 г. Великий магистр фон Гомпеш своим актом освободил принца Конде, первого Великого приора Российского, от принесения обетов. В этом отношении Павел I оказался лишь последовательным исполнителем существовавшей в Ордене практики.

Свои действия Павел, как Великий магистр, направил для усилий по созданию международной структуры, которая объединила бы лиц разных христианских конфессий, для противостояния революционным идеям и движениям, начавшим сотрясать все европейские государства после революции во Франции.

В России православные архиереи жаловались титулом кавалеров Мальтийского ордена[244], что считалось знаком высочайшей монаршей милости. Указом от 8 января 1799 г. кавалеры Ордена принимались в русскую службу с чином офицерским или прапорщиком, если он до этого не имел никакого чина[245].

Однако не все орденские реформы, а точнее, действия Великого магистра были приняты положительно папой. Но папой ли?! Дальнейшие события позволяют документально проследить политику папского окружения, отрицательно отнесшегося к принятию православным императором титула Великого магистра. Речь идет о трех письмах, полученных Литтой в Петербурге в одном пакете, с поврежденной печатью, 17 апреля. Они впервые были опубликованы директором славянской библиотеки в Париже, иезуитом, аббатом Руэ де Журнелем в изданной Ватиканом в 1943 г. книге «Нунциатура Литты»[246].

Первая записка, написанная на латыни, якобы от имени папы, но без его подписи, содержала благодарность за то, что император предоставил архиепископу Могилевскому Станиставу Сестренцевичу право ношения кардинальского облачения[247].