Триада - Евгений Чепкасов

«А ведь она для меня поет! – понял вдруг Валерьев и положил книгу на колени обложкой вверх. – Она проповедует!»

Он расплывчато улыбался и ему хотелось плакать от странной помеси умиления, жалости и страха. «Младенец – и уже искренне верит в Бога, младенец – и уже в секте, младенец – и уже использует вполне сектантские методы: я ведь уже запомнил эту песенку, против воли запомнил, она мне ее попросту вдолбила… А от негативной реакции она защищена своим же младенчеством…»

Девочка вдруг встала с качелей и ушла, не глядя на Гену. «Господи, помоги ей дорасти до Православия! – попросил он, и мысли его перекинулись на Валю Велину: – Может, эта девочка тоже свидетельница Иеговы: песенка вполне ветхозаветная. Интересно, чем они занимаются, эти свидетели, надо будет почитать про них. Но Христа они Богом не признают, это точно, и через такой забор не перелезешь…»

– Гена!

– Что? – встрепенулся он.

– В зеленом домике, – продолжил Степа, – произошло чрезвычайно важное событие, которое касается и тебя.

Событие заключалось в том, что Света с сегодняшнего дня переселялась к Мише, а Гену, тихого и одинокого, никого не трогавшего Гену, это событие коснулось самым неприятным образом: к нему в комнату подселился женолюбивый, да к тому же еще и курящий Гриша, живший ранее с Солевым. Войдя в Генину комнату, Гриша с неудовольствием понюхал тяжеловатый рыбный запах, но промолчал, а Валерьев тоскливо подумал: «Как же теперь молиться?..»

Глава девятая

 Хлопотен и неблагодарен труд организатора, но Степа, прирожденный массовик-затейник, находил его приятным. Вот и теперь, в воскресный день накануне отъезда, этот долговязый белобрысый парень с большим угловатым лицом бегал по лагерю и организовывал массы. Лицо Степы было полной противоположностью пластилинового лица Артурки: оно состояло из углов, но не острых или прямых, а исключительно тупых. Есть в столярном ремесле такое понятие – «снять фаску», что означает провести пару раз рубанком по острому или прямому углу деревяшки, и в результате угол видимо закругляется, а на деле распадается на два тупых. Глядя на Степино лицо взором поэта-столяра, можно было подумать, что раньше оно состояло исключительно из прямых и острых углов, а потом с него сняли фаску. Но несмотря на тупость углов, составлявших физиономию Степы, ум его был весьма остр.

Остроумец планировал в последний вечер посидеть у костра, как это делывали ископаемые пионеры, и для осуществления данного плана были первостепенно необходимы костер и компания, а второстепенно – выпивка и закуска. Степина идея воспринялась народными массами положительно, и компания постепенно набиралась. Тощий Олег и толстенькая Ирина согласились с радостью, причем Олег уже успел разведать избушку с недорогим горючим самогоном, а Ирина принесла из столовой, в которой недавно завершился обед, огромное количество съестного. Гриша тоже обещался быть, и не один, а с дамой сердца (с какой именно, он пока не решил), сожалел же Гриша о том, что поздно ему сообщили, уж он бы организовал шашлычок, а теперь мяса не достать (при этих словах он так плотоядно зыркнул на Степу, что тот вздрогнул). Миша со Светой тоже собирались идти, а уж о Степиной рыженькой Лене и говорить нечего – она визжала (буквально) от восторга и прыгала (буквально) от радости.

В данный момент альбинос направлялся к Мише и Свете, идиллически покачивающимся на качелях. Качели эти были весьма широкими, так что на них вполне можно было улечься, они скорее напоминали садовую скамейку, которую за какие-то прегрешения подвергли страшной казни: сначала отпилили ножки, а потом повесили. Впереди и немножко наискосок от этих качелей располагалась пара других, одноместных, и, как успел заметить Степа, Солев несколько раз внимательно поглядывал туда, прямехонько в затылок читающего Гены Валерьева.

– Послеобеденный отдых? – полюбопытствовал Степа, усаживаясь рядом с Мишей и Светой.

– Да, – небрежно ответил Солев. – Сидим вот, перевариваем. А что с планами на вечер?

– По-моему, свою продовольственную лепту вы внесли, а впереди еще ужин. С закуской, я думаю, проблем не будет. Что касается напитков…

– Именно.

– Гриша и Олег будут пить самогон – это точно. Насчет остальных вопрос пока открыт.

– Ну, дамы явно самогон не будут…

– Почему, мне без разницы, – подала голос Света. – Можно и сэм.

– Светик, что за речи?! – воскликнул Степа, почти не играя. – Мало того, что «можно», так еще и «сэм»!

Миша покраснел и что-то сердито шепнул подруге, она попыталась возразить, а он решил пресечь возражения посредством шлепка по мягкому месту. Но шлепка не получилось: карающая длань, вслепую размахнувшаяся в проеме между спинкой и сиденьем качелей, ударила не по мягкому, а по весьма жесткому месту – по железной окантовке сиденья. Солев взвыл.

– Больно? – всполошилась Света.

– Заткнись!

– Ми-иша!.. – укоризненно протянул Степа. – Разве так можно…

– Пардон. Я думаю, дамы будут пить пиво.

– Пиво так пиво, – смиренно молвила девушка.

– Я тоже пиво, – сообщил Миша, потирая ушибленную руку. – Из дам у нас только Света, Оля и Ирина?

– Гипотетически существует еще девушка Гриши, – дополнил Степа, – а кроме того, по-моему, надо пригласить Валю и Олю из Светиной палаты.

– Надо, – согласилась Света. – Пойду скажу им.

– И еще, – добавил Степа, когда она скрылась, – необходимо позвать Гену.

Миша смолчал.

– Сделать это надо по двум причинам, – принялся доказывать Степа, сочтя молчание выражением неудовольствия. – Во-первых, он из зеленого домика, хотя и не очень-то с нами контачил, а во-вторых, он умеет разводить костры. Ты умеешь разводить костры?

– Сумею, наверное…

– А он точно сумеет.

– Да я не против, пожалуйста…

Миша был не то что не против – он был рад, что не пришлось самому предлагать позвать Гену и каким-то правдоподобным образом это предложение объяснять.

Всю неделю он отдаленно, ни в коей мере не желая сближаться, наблюдал за Валерьевым, как за прототипом для героя своего рассказа. Солев пытался выявить, что еще, помимо коленопреклоненных молитв на обочине, отличает православных христиан от нормальных людей. И если бы наблюдатель, презрев все приличия, вздумал бы подойти к наблюдаемому и поделиться с ним некоторыми умозаключениями, последний наверняка удивился бы. А пока Миша, посматривая на читающего Гену, обсуждал со Степой денежно-пивной аспект предстоящего вечера.

– Так и сделаем, – срезюмировал белобрысый организатор. – Осталось уломать Гену.

А Гена, кстати говоря, и сам был весьма искусным организатором, но оргработа его была направлена не наружу, как у Степы, а вовнутрь, на самого себя. В данный момент он неторопливо размышлял над планом прощального вечера. Пристрастие к логике и эстетике побуждало юношу провести последний вечер так же, как и первый, – наедине с костром, с бутылкой любимого пива в руке, на светлячковой поляне, рифмующейся со звездным небом… Но его внутренняя оргработа была прервана внезапным приветствием и вопросом:

– Добрый день, Гена. Всё читаешь?

– Уже дочитал, просто сижу.

– Ясно. Я, с твоего позволения, тоже присяду. – Степа опустился на соседние одноместные качели и продолжил. – Ты вот по утрам на рыбалке пропадаешь, а по утрам иногда происходит кое-что интересное. Сегодня, кстати, ты что-то без удочки был…

– Да, – согласился Гена, смутившись, – сегодня просто гулял.

– И правильно делал. А то завтра – понедельник, день тяжелый: постельное белье сдавать, вещи складывать, а после обеда – сразу в автобус, уже не погуляешь… Но – ближе к делу. Мы тут с самого утра обсуждали планы прощального вечера, и в результате было принято интересное решение. – Альбинос сделал паузу и, не дождавшись вопроса, объявил: – Решено вечером всей компанией пойти жечь костер. Идут все из зеленого домика плюс Оля с Валей. Загвоздка в том, что никто из нас не обладает древним искусством разжигания костров, так что все надежды на тебя.

«А почему бы не сделать им подарок?» – подумал польщенный Валерьев. Но сперва он спросил:

– А какова программа вечера?

– Это я беру на себя. Во-первых, будем играть в различные, очень умные и приличные игры. Спасибо тебе, кстати, за «студенческую балду», она пользуется популярностью. Есть еще такая игра, называется «ассоциация».

– А как в нее играть?

– Увидишь. Или лучше вон, посмотри на детей.

– Уж давно смотрю, – молвил Гена и почувствовал, что Степа весьма приятный и полезный собеседник. – Девочки играют в «тепло – холодно», прячут какой-то предмет, а кто-то ищет, и ему кричат, тепло или холодно. Это никакая не «ассоциация».

– Так оно и есть, но они по принципу очень схожи, эти игры. В «ассоциации» тоже идет поиск, только никуда ходить не надо. Еще ее можно с прятками сравнить или жмурками. Короче, увидишь на месте.