Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на материальные и человеческие потери, вызванные по всей Киликии первыми погромами, местные турецкие круги, совершенно не заботясь о последствиях своих действий, были, казалось, скорее разочарованы тем, что оказалось невозможно убить много армян Аданы. Это настроение давало о ребе знать, в частности, в зажигательных статьях, опубликованных в известном выпуске от 20 апреля (№ 33) ежедневника «Иттидал», городского младотурецкого печатного органа[469]. Распространяемый бесплатно как для местного мусульманского населения, так и то всей империи, этот «специальный выпуск» стал своего рода сборником всех критических замечаний, которые были направлены в отношении армянского населения, а также экстраординарным барометром психологии местной турецкой элиты и ее методов работы. Поэтому стоит воспроизвести здесь выдержки из него и прокомментировать их.
Легко представить, с каким изумлением армяне встретили тон статьи Ихсана Фикри и Сафы Исмаила. Фикри был директором газеты и председателем младотурецкого комитета в Адане; Сафа был главным редактором газеты. До сих пор не зная о той роли, которую Фикри сыграл в организации первой резни, армяне, несомненно, предполагали, что этот «демократ» и партизан Конституции обнародует роль определенных «консервативных или реакционных» кругов в регионе и потребует, чтобы виновные были преданы суду и наказаны. Вместо того они с удивлением обнаружили обвинительный акт в отношении армян, цинизм, непоследовательность и невероятность которого вызвали отвращение не одного наблюдателя. В самом деле цель этого выпуска можно суммировать как попытку «доказать», что лишь армяне были ответственны в происшедших событиях, и заранее опровергнуть обвинения против гражданских и военных властей в области, а также турецких видных деятелей города путем замены местами ролей жертвы и палача.
В статье озаглавленной «Страшное восстание», Сафа писал: «Как печально, что волна гнева и [желания] независимости, которые перемешались, а затем пустили корни в глубине армянских сердец, должны были привести к разорению региона…! Давайте взглянем на это восстание, которое осудило жителей Аданы на страшную бедность. Как и турки, армяне, в течение тридцати трех лет тиранического правления, раздавлены адским бременем тирании; они подняли свои голоса в знак протеста. Когда османы вступили в великолепный период счастья и мира, армяне перестали протестовать [буквально: они закрыли рты] и взывать к мести и, как равные с нами, аплодировали нашей священной революции. Но этому вскоре пришел конец, и они начали готовить свой собственный проект. Временами они создавали напряженность, напуская на себя недовольное выражение и давая понять, что они не могли жить рядом с мусульманами… Нашего требования единства и взаимопонимания оказалось недостаточно для того, чтобы остановить их опасные наклонности, и это привело к разнице во взглядах турок и армян… Армяне работали практически без паузы, чтобы приобрести то, чего им не хватало, и посвятили много усилий собственному вооружению. На рынке или на общественных площадях армяне даже превзошли друг друга в покупке винтовок мартини, маузеров и других видов боевого оружия. После того как они накопили запасы такого оружия, они потеряли свою традиционную сдержанность… Они беззастенчиво произносили угрозы такого рода: “Однажды, мы будем резать турок Мы больше не боимся. Старые раны до сих пор кровоточат”. Таким образом, они спровоцировали турок как способ снять собственную ответственность. Турки, однако, принимая и подчиняясь советам своих великих людей, которые проповедовали умиротворение, стремились избежать инцидентов всех видов. Армяне, наблюдая невыносимую тишину и терпение, выказываемые мусульманами, планировали совершить различные преступления в нарушение закона… Тот факт, что государство оказалось недостаточно мощным, породил страх и тревогу среди турок; для армян этот факт был источником силы и мужества»[470].
Редко можно найти в прессе статьи, в которых младотурецкий политик так ясно выражает свое мнение, как в этой. В данном случае для уверенности мы можем рассмотреть мелкого провинциального лидера, прежде всего чтобы оправдать действия, совершенные его группой. В процессе он открывает основные источники его логики и перекликается с интерпретацией аданских мусульман того, что армяне говорили и писали, в новом контексте свободы, созданной Конституционной революцией июля 1908 г. Он обращает наше внимание на ключевой момент, который иногда подчеркивается хорошо информированными наблюдателями, а именно на то, что всякая попытка требовать равенства и справедливости интерпретировалась как «восстание». В июне 1909 г., Эдуард Барфольо, репортер французской ежедневной газеты «Ле Тан», командированный в Адану, писал, после пояснения, что было бы ошибкой видеть «руку Йылдыза» за событиями в Адане:
«Турки, которые всегда были доминирующей группой, ощущают, что они являются проигравшими в недавно установленном порядке. В результате Конституции они, в некотором роде, уступили господство, которое когда-то имели, и они чувствуют, что в этих условиях будущее может повлечь для них уничтожение, в этом контексте они поднялись на защиту своих привилегий посредством кровопролития и грабежа. Турки почувствовали это в изменениях в поведении армян на уровне своих повседневных отношений»[471].
С этой точки зрения, основная причина убийств в Адане и комментариев в «Иттидале» становится почти понятной. Мы лучше понимаем, почему местное население, в сущности говоря, вняло лозунгам его местных главарей, будучи убежденным, что, в конечном счете, его господство было под угрозой. С другой стороны, ретроспективное обвинение в том, что армяне готовились к войне и желали восстановить «армянское царство Киликии», вряд ли могло быть воспринято всерьез в турецких политических кругах, которые были прекрасно знакомы с позицией армянской стороны и хорошо осознавали абсурдность такого стремления в регионе, в котором армяне были в меньшинстве и начали, как они думали, извлекать выгоду из преимуществ свободы.
Остальная часть статьи Сафы написана в более классическом духе. В ней рассматривается история об убийстве бандита молодым армянином, подвергшимся нападению банды, идентифицируя ее в качестве отправной точки для «событий» и не забывая отметить, что «армяне твердо признали, что они никогда не отдадут убийцу». Также было сказано, что «до среды полиция и мусульмане занимались своим делом на фоне страха и трепета, заботясь о том, чтобы первый выстрел не был бы сделан ими»[472]. По логике Сафы, мятежники забаррикадировались в укрепленных зданиях в своем квартале для того, чтобы запустить общее нападение. Тот факт, что армянские магазины были закрыты, что произошло вследствие оправданного страха, укоренившегося из-за османских традиций (в Османской империи резни всегда начинались на рынке, поскольку нападавшие соблазнялись товарами, которые они могли там награбить), описан в его статье как акт агрессии, предвещавший восстание. Другими словами, продолжая следовать логике Сафы, армянские лавочники, в ожидании армянского наступления, закрыли свои магазины, оставляя их на откуп мародерам. В статье
