Четырех царей слуга - Алексей Шишов

Когда государь первый раз увидел в поле кожуховский укреплённый город для военных упражнений, он немало удивился, как скоро его возвели на огромной луговине:

   — По окончании потешного похода Кожуховского велю сказать мне, кто сию фортецию строил больше всего. Прикажу наградить. Хороша получилась фортеция.

Генерал Патрик Гордон, представлявший городок государю, с поклоном отметил:

   — За такой фортецией, ваше царское величество, и в настоящей баталии, на трудной войне отсидеться можно. В себя эта полевая крепость с тысячу солдат гарнизонных вобрать может.

   — Это мы посмотрим, ваша милость. Военные упражнения сие уже в первые дни покажут...

Патрик Гордон действительно расстарался при возведении ретраншемента, стремясь показать свои европейские фортификационные дарования, хотя времени было мало, а коломенские и Кожуховские крестьяне не утруждали себя на земляных работах. Царь же Пётр Алексеевич остался доволен только одним видом «Безымянного городка», сказав его устроителю после последующего придирчивого осмотра пешим шагом и снаружи, и изнутри:

   — Зело хорошо сработано. Всамоделешная фортификация. Не только для потешной игры сей ретраншемент мог бы пригодиться...

Полевая «фортификация» настолько понравилась государю, что он приказал срисовать с неё детальный план. В фортификационном деле он разбирался уже отменно. Равно как и в бомбардирском, пушечном. Срисованный гордоновской рукой план полевой крепости Пётр отправил в Архангельск тамошнему воеводе и своему единомышленнику из числа недавних потешных Фёдору Апраксину. В царском письме среди прочего говорилось:

«...Да посылаю я к вашей милости книгу и чертёж станов, и обозов, и брев, которые были под Кожуховом».

Первые три недели сентября прошли в приготовлениях к манёврам. Разосланы были по ближайшим к Первопрестольной городам грамоты с предписанием служилым людям московских чинов, то есть стольникам, стряпчим, дворянам московским и жильцам, явиться без опоздания в столицу к 18 сентября с «огненным боем» и на добрых лошадях для обучения ратному строю.

Такие грамоты Разрядным приказом были отправлены в Тулу, Калугу, Можайск, Серпухов, Звенигород, Верею, Боровск, Клин, Каширу, Дмитров, Владимир, Переяславль-Рязанский, Малоярославец, Коломну, Переяславль-Залесский, Дедилов, Углич, Кашин, Юрьев-Польский, Алексин, Суздаль. «Нетчикам», то есть не прибывшим в столицу служилым людям поместного войска, грозили суровыми царскими карами, вплоть до отбирания деревенек и мужиков.

12 сентября Патрика Гордона в его доме в Немецкой слободе посетил Франц Лефорт. Он передал ему приказание государя:

   — Ваша милость, генерал Пётр Иванович! Его величество повелел набрать тебе человек двести или триста солдат из бутырцев. И с ними участвовать в военных упражнениях...

В тот же день Гордон исполнил царское повеление. На лугу перед солдатскими избами своего Бутырского полка он провёл смотр всем до одной ротам. Под Кожухово он отбирал солдат справных, в мундирах ещё не пообносившихся, в добротных башмаках. Отобранных на владение ружейными приёмами проверил самолично. Остальных оставил в Бутырках:

   — Пусть солдатские избы ведают. Да ратной наукой каждый день занимаются. Изучат строевую и ружейную науку — тогда и в походы ходить будут с учёными...

Одному из бутырцев при всех подарил серебряный рубль «на вино» — награду за исправную службу и отменное владение фузеёй. Новоприборные солдаты любили за то иноземца и прощали ему многие служебные строгости. Патрик Гордон о том знал и не забывал лишний раз сказать кому-то похвальное слово.

На следующий день с утра шотландец был уже в Преображенском. Доложил государю о готовности Бутырского солдатского полка к Кожуховскому походу, в том числе людей, что было поведено. Пётр Алексеевич на то ответил:

   — Ваша милость, сей день прошу к столу в мою избу отобедать. Там и поговорим ещё раз о деле...

К кожуховским потешным манёврам готовились, как к настоящей войне. 17 сентября в Преображенском состоялся «консилиум» — военный совет. На нём предстоящее дело обсуждалось в деталях. Генералы и полковые начальники докладывали о готовности солдатских и стрелецких полков. Дьяки Разрядного приказа — о том, что не всё ещё дворяне «московского чина» прибыли в стольный град из дальних уездов. Царь-батюшка на последнее гневался, грозил наказать «нетчиков» со всей строгостью, но на этот раз всё обошлось.

На военном совете генералу Гордону удалось испросить для себя лично, для офицеров, солдат и амуниции 260 обывательских подвод. Их собирали со всего Московского уезда. Они и составили обоз Бутырского полка в Кожуховском походе. Служилый иноземец записал об этом событии в своём «Дневнике» как о маленькой победе. Теперь все полковые тяжести — палатки, провиант, огневые припасы, шанцевый инструмент — везлись в поле на повозках. Солдаты на себе несли только фузеи да фузилёрные сумки с патронами.

18 сентября с утра генерала Гордона вызвали в Преображенское. Когда он прибыл туда, в царской избе было не протолкнуться. Монарх в зелёном Преображенском мундире, при шпаге объявил собравшимся начальникам военных людей:

   — Военные упражнения начинаю в это воскресенье, после обеда. Всем назначенным в поход с полками и обозами собраться в поле под Семёновским. Туда прибыть потешным и солдатским полкам. Стрелецким собираться под знамя Ивашки Бутурлина, моего спальника...

Полковые командиры, озабоченные столь скорым приказом, с поклонами быстро разошлись. Вокруг государя осталось несколько ближних ему людей и Патрик Гордон. Пётр I, заметив, что генерал бутырцев чем-то озабочен, спросил его:

   — У тебя, Пётр Иванович, есть что-то сказать мне?

   — Да, ваше величество. У меня в полку сооружена военная машина для прорывания батальонов неприятеля. Нижайше прошу, мой государь, её обозреть и сказать своё царское слово.

При словах «военная машина» царь насторожился. Глаза его заблестели и выражали заинтересованность в услышанном. Патрик Гордон попал, что говорится, в точку — юный ещё монарх страсть как любил всякие «машинные» усовершенствования и новшества в бранном деле. Одобрительно глядя на учителя, самодержец сказал:

   — Весьма рад такое слышать, ваша милость. Сей день, под вечер, буду в Бутырках. Покажешь нам свою машину.

Действительно, ещё не начало темнеть, как петровская коляска с царём и его любимцем и неразлучным другом Францем Лефортом остановилась перед полковой избой в Бутырках. У Патрика Гордона всё было готово к встрече: рота солдат чётко взяла фузеи «на караул». А командовавший ею поручик из числа наёмных «немцев», держа перед собой обнажённую шпагу, на плохом, ломаном русском языке приветствовал самодержца России.

Пётр Алексеевич устроенной встречей в полку остался доволен. Сразу же спросил полкового начальника бутырцев:

   — Зело исправно у тебя обучены солдаты, Пётр Иванович. Так где же твоя военная машина для прорывания вражеских батальонов?

Такой «военной машиной» оказалась простая обозная телега, специально защищённая «железом» и потому тяжёлая. Катить её на врага предстояло экипажу из нескольких солдат, что покрепче. Действительно, такая «машина» довольно легко опрокидывала испанские рогатки, которыми защищалась пехота в полевом бою, и прорывала самый густой строй неприятельских стрелков. Те просто разбегались перед окованной железом повозкой, чтобы не попасть под колеса и не быть раздавленными.

Изобретённая командиром Бутырского солдатского полка «военная машина для прорывания батальонов» очень понравилась царю. Он со всей признательностью сказал генералу:

   — Изрядно доволен, ваша милость. Сей же день велю прислать к тебе добрых мастеров, чтоб снять чертёж с военной машины и сработать точно таких же ещё три.

Царь ещё раз обошёл гордоновскую «военную машину» и с некоторой озабоченностью добавил:

   — Можно было бы указать сработать не три, а больше. Да больно много железа на неё идёт. Но всё равно, мой генерал, ты большой умница. Даже у батюшки моего, светлой памяти царя Алексея Михайловича, в войске такого инженерного творения не было.

Обнимая польщённого иноземного генерала, Пётр I добавил:

   — Ну и порадовал же ты меня, Пётр Иванович. Приходи сегодня к нашему другу Францу, угощу тебя вином бургундским, что вчерась из Архангелгорода англицкие гости привезли.

   — Благодарю за приглашение, ваше царское величество. В подарок принесу вам новые книги по бомбардирскому и крепостному делу. Изданы в Гамбурге и Париже.

   — И за это тебе спасибо, любезный Пётр Иванович. Но только знай, что и видеть тебя для меня тоже подарок...

Патрик Гордон в знак признательности за приветливое царское слово и сделанное приглашение склонил перед монархом голову, сняв с парика расшитую золотыми позументами треуголку с высоким плюмажем. И, чётко выговаривая слова, ответил в поклоне: