Мышеловка - Александр Трапезников

— Сначала я должна найти Федора, — упрямо отозвалась она.

Но черный проходимец уже сам, подпрыгивая, мчался ей навстречу: Она подхватила его на руки, лаская и целуя в усатую морду.

— А я бы его в болоте утопил, — шепнул мне Марков.

Все трое, а вернее четверо, мы отправились обратно. Возле ее дома, который находился за церковью, я сказал:

— Аленушка, обещай мне, что больше не будешь одна никуда ходить? Сейчас здесь стало очень опасно. Даже если твой четвероногий друг снова куда-нибудь убежит. Я сам пойду его искать. И поверь, сумею ему внушить, что так поступать тоже нельзя.

— Это точно, — подтвердил Егор. — Он может.

— А почему опасно? — спросила девочка. — Потому что Богородица на нас сердится?

— Возможно. Скорее всего, именно так. Наверное, много грехов накопилось, а одному твоему отцу трудно за всех молиться. Не огорчай его и будь умницей. А сейчас запрись дома и жди, когда он придет.

— Хорошо, — важно сказала девочка. — Я больше не буду.

Мы постояли, подождали, пока щелкнет дверной замок, и пошли к себе. Лично у меня словно камень с души свалился, потому что с самого первого дня я чувствовал какую-то ответственность за эту девочку, как будто она была моим ребенком — пусть даже не по крови, а по духу. Не знаю, почему у меня появилось такое ощущение после первой же встречи. Может быть, я просто полюбил ее, как маленькую звездочку, сияющую в ночи и дарящую своим светом последнюю надежду усталым путникам? И если бы с ней что-нибудь случилось, я бы не простил этого себе никогда. Любимое существо можно охранять и мысленно, на расстоянии, главное, чтобы твое желание было столь сильно, что никакие иные черные помыслы не смогли бы его одолеть.

Дома, кроме наших друзей, мы застали еще и пекаря Раструбова, чего я никак не ожидал. Он пил чай из моей любимой кружки и шевелил рыжими усами, словно огромный, пробравшийся за стол таракан.

— Вы слышали последнюю новость? — спросил нас Комочков: — И вообще, где вы шляетесь? Ким Виленович только что рассказал, что маньяк нанес свой второй удар — убил Мишку-Стрельца. Топором, по затылку.

— Вот как? — хладнокровно сказал Марков. — А почему вы думаете, что это дело рук маньяка?

— А кого же еще? — отозвался пекарь. — Ясно, что это Гришка, беглый убийца. Весь поселок шумит.

— А я слышал, что его замочили бревном. И не по голове, а по ягодицам, — довольно невесело пошутил Марков. — Нельзя доверять слухам. Но ясно одно: убийца ходит среди нас.

— Среди… вас? — испуганно переспросил пекарь, оглядывая собравшихся.

— Только вы себя тоже не исключайте, — посоветовал ему Марков. — Говоря «нас», я имею в виду всех жителей Полыньи.

Раструбов недоверчиво рассмеялся, после чего наступило какое-то неловкое молчание, словно каждый примерял на себя личину убийцы.

— Мы решили выбираться отсюда через болото, — произнес наконец Сеня. — Вот Ким Виленович согласился нам помочь.

— Только не бесплатно! — тотчас же отреагировал он. — Дело это трудное, опасное. За просто так я никого не поведу.

— Какая же будет ваша цена? — спросила Маша.

— Тысяча долларов. С каждого.

«Не хило, — подумал я. — Этот пекарь испечет еще много булочек». Я налил себе чаю, уселся за стол и с любопытством приготовился к предстоящему торгу. У меня таких денег не было, да я и не собирался отсюда никуда уматывать. Тем более через страшную трясину. Но меня удивило, что и Милена собиралась отправиться в этот вояж вместе с Барсуковыми и Ксенией. Значит, мы должны были остаться здесь втроем. Но откуда у моей женушки могла взяться эта сумма?

— Не косись на нее так, — заметила мой взгляд Ксения. — Я одолжу Милене.

— Ага, отдавать-то все равно мне придется!

— И зачем только я вышла замуж за человека, который способен лишь завести свою жену в болото, а чтобы вывести оттуда — у него нет ни цента, — съязвила Милена.

— Было бы лучше, если бы ты в этом болоте и осталась, — немедленно ответил я.

— Как только приеду в Москву, заберу свои вещи и ухожу к маме.

— Мама — это тот усатый грузин, с седьмого этажа?

— А хоть бы и он!

— Бедный кацо, лучше бы он оставался в своей Сванетии…

— Мы согласны, — прервал наш милый семейный спор Барсуков. — Вы получите свои четыре тысячи долларов.

— Когда?

— Как только мы окажемся в Москве.

— Э нет! — усмехнулся Раструбов. — Деньги вперед. Где же я потом стану вас искать?

— Вам недостаточно моего слова?

Пекарь посмотрел на Барсукова как на ненормального, которого уже бесполезно лечить. Даже ничего не ответил, только пожал плечами.

— Но… у нас нет с собой таких денег, — произнесла Маша.

— Мои золотые сережки стоят всего долларов двести, — добавила Ксения. — Если они вас устроят…

— Нет, — отрезал пекарь. — Так дело не пойдет. — Он насупился, глядя на всех нас. Потом вдруг сказал: — Тогда у меня есть другое предложение. Я провожу кого-нибудь одного через болото и возвращаюсь обратно. Этот человек едет в Москву, собирает полную сумму — все четыре тысячи — и приезжает через три дня в наш уездный городок, где я буду его ждать. Получив деньги, я вывожу из Полыньи всех остальных. Но только поодиночке, потому что гуськом, как на экскурсии, мы не пойдем. Думайте.

— Ну что ж, это разумно, — произнес Барсуков, который, очевидно, взял на себя роль начальника болотной экспедиции. — Мы согласны. Теперь надо решить, кто пойдет первым.

— Тот, кто сможет собрать за несколько часов требуемую сумму, — сказала Ксения. — У меня на книжке как раз лежат пять тысяч долларов. Я, пожалуй, готова рискнуть и пойти первой.

Возражений не последовало.

— Осталось только оговорить срок выступления, — произнес фельдмаршал Барсуков. — Но это уже зависит от вас, Ким Виленович.

Тот закатил глаза, высчитывая что-то. Видно, тоже ощущал себя великим стратегом.

— Дня через два-три, — ответил наконец он. — На рассвете.

Пекарь уже собирался уходить, но вдруг задержался в дверях.

— А не получится ли так, — сказал он, — что я выведу дамочку из Полыньи, а она так и останется в Москве? Мало ли что… Тогда что же, плакали мои денежки?

— Нас связывают многолетние узы чистой и бескорыстной дружбы, — несколько ехидно заметил я. — Мы все любим друг друга столь сильно, что каждый готов заменить выпавшего из гнезда. Не беспокойтесь.

— Хорошо же, — произнес Раструбов и удалился.

— Мне послышалась в твоих словах скрытая издевка, — сказала Милена. — На кого ты злишься, деточка? Ты сам нас сюда зазвал. Вот теперь и расхлебывай. Получай то, что хотел, и даже еще с наваром.

— По-моему, нам всем было хорошо, когда мы выбирались в какой-нибудь горный отель или на подмосковный пикник, — ответил я. — Никогда не возникало никаких проблем. Что же случилось теперь? Откуда эти постоянные трения?

— Тогда мы были свободны и в любой момент могли вернуться назад, — произнесла Маша. — А теперь мы… в тюрьме.

— Милая моя, весь мир — тюрьма. Так ответил один шекспировский персонаж Гамлету. Свободу надо ощущать внутри себя, вне зависимости от той местности, где ты находишься. Чем тебе плоха Полынья? Это та же Москва, только крошечная.

— А я вам скажу с точки зрения юриста, что свободы вообще не существует, — заметил Марков. — Это приманка для идиотов, которые хотят, чтобы какое-то красивое слово ласкало их слух. Нет, братцы, Вадим прав: весь мир — тюрьма. Добавлю только, что жить в ней все же прекрасно. Надо только перестать ныть и видеть всюду решетки. Мы ведь сами вешаем вокруг себя замки и запоры, не так ли?

Ему никто не успел ответить, поскольку возле калитки несколько раз просигналил джип.

— Кого еще черти носят? Новое приглашение на пир? — сказал я и вышел во двор. Там возле машины стояли два охранника Намцевича. У одного из них тянулся длинный шрам через левую щеку.

— Оружие в доме имеется? — спросил он.

— Нет. А что? Готовимся к войне? — отозвался я. — С кем, со Швейцарией? Давно пора разорить этих проклятых банкиров.

— В поселке убит еще один человек, — не обращая внимания на мой шутливый тон, произнес второй охранник, белобрысый, похожий на сельского паренька из деревни. — Мы вынуждены собрать все огнестрельное оружие и складировать в арсенале. В целях безопасности.

— Ну, какие же у нас могут быть бомбы да пистолеты? — ответил за моей спиной Марков, вышедший следом. — Стреляем, только когда пукаем.

— Проверять не будем? — спросил охранник со шрамом.

— А ордер на обыск есть? — Марков скрестил на груди руки.

Охранники некоторое время молча смотрели на него.

— Ладно, — сказал «шрам». — Советуем вам не выходить из дома после двенадцати часов вечера.

— Это что же, в Полынье вводится комендантский час?