Ошибки, которые мы совершили - Кристин Дуайер

– А-а-а! – Диксон откинулся на спинку стула. – Ну это глупо.

– Ты очень помог, спасибо!

Я съела еще клецку и спросила себя, почему я вообще рассказала Диксону о случившемся. Теперь, когда он знал, мне уже нельзя притворяться, будто ничего и не произошло. Может, поэтому и сказала.

Диксон собрал тарелки и поставил их в раковину.

– Просто чтобы ты знала: он не встречается с Сарой.

Я думала, от этого мне станет легче, но почему-то не стало.

В полночь я лежала в своей кровати, смотрела на луну за окном и занималась тем же, что и все прошедшие шесть дней, – думала. В тишине дома боль в груди казалась всепоглощающей. Мое внимание привлек осторожный стук в окно, и, сев, я увидела Истона, стоявшего там, где должна располагаться клумба.

Я распахнула окно.

– Ты мог зайти через переднюю дверь.

– Не знал, откроешь ли ты, – ответил он и забрался в окно.

Истон опустился на кровать рядом со мной, уперевшись локтями в бедра и ссутулив плечи. Его грудь поднялась в тяжелом вздохе.

– Я устал.

– Устал?

– Я почти не сплю. – Эти слова могли прозвучать обвинительно, но в его тоне ничего подобного не было. Он просто сообщал мне об этом.

– Я тоже.

– Где твой отец? – спросил Истон.

– Ушел, – мне хотелось на этом и остановиться, но Истон будто всегда вытягивал из меня слова, – на всю ночь по делам. Какая-то подработка, наверное.

Мы оба знали, что «подработка» была просто кодовым словом для занятия, о котором никто из нас не хотел говорить. Если я не спрашивала, чем он собирался возместить те деньги, что украла моя мать, то могла притворяться, будто ничего не случилось. Я могла делать вид, что не боялась, не поймают ли его снова. И я позволила Истону услышать то, что не сказала, между строк.

Я легла, и Истон опустился рядом со мной. Почувствовав его тело рядом со своим, я испытала столь мощное облегчение, что мне пришлось сглотнуть эмоции, поднявшиеся у меня в горле. Я это не заслужила.

Его глаза были закрыты, дыхание стало спокойным. Я смотрела на его лицо.

– Почему ты меня избегаешь? – спросил он в темноте.

– Я не избегаю. – Мне легче сделать вид, будто это правда.

– Избегаешь, – он даже не открыл глаза, разоблачая меня.

– Я просто… – шепотом начала я. Говорить громче казалось чересчур, слишком наполненно. – Не знаю, что ты хочешь от меня услышать.

Он открыл глаза.

– Я хочу, чтобы ты сказала, что я сделал.

Я не могла поверить, что он это сказал.

– Что ты сделал?

– Просто скажи мне, Эл! – Он приподнялся на локтях и взглянул на меня без тени притворства. – Я все исправлю. Я просто не могу… не хочу больше так. Это изматывает.

– Ты ничего не сделал. Это я… я не знаю, как находиться рядом с тобой.

Его замешательство смешалось с болью.

– Находиться рядом со мной?

– Я не хотела, чтобы ты порвал с… – Я даже не могла произнести ее имя. – Прости, мне жаль.

– А мне нет! – Мы оба уставились в потолок, лунный свет и непроизнесенные слова освещали наши лица. – Мне не грустно, что мы расстались. Сара сама со мной порвала… Когда ты пришла в ту ночь, между нами уже все было кончено, так что если дело в том, что… – Он прокашлялся. – Тебе придется сказать мне, в чем дело. Я не могу догадываться сам.

– Я должна тебе сказать?

– Да.

Мои пальцы теребили его футболку.

– Мысли не бесплатны.

Он повернулся ко мне так, что мы оказались лицом друг к другу.

– Я не хочу понять неправильно. Если ты не хочешь… может, ты не хочешь… того, чего хочу я. Пожалуйста, просто поговори со мной.

Истон, казалось, говорил искренне, словно хотел правды, но дело в том, что правда значила больше, чем все остальные произнесенные слова. Если бы я ее произнесла, то уже не смогла бы взять назад.

– Закрой глаза.

Он нахмурился, но потом все же закрыл глаза.

– Я боюсь.

– Боишься… – Он начал открывать глаза, и я мягко накрыла их ладонью.

Истон вздохнул.

– Боюсь, потому что не хочу, чтобы все изменилось. Но… я хочу, чтобы все изменилось. Сама не знаю. Я боюсь, что если я скажу тебе, чего хочу, что чувствую, и вдруг ты не чувствуешь то же самое.

Он открыл глаза.

– Ладно. Я скажу тебе первым! – Его не страшила цена этих мгновений. – Я люблю тебя, Эллис. Больше всего на свете. И это не изменит ничего между нами, потому что я всегда это чувствовал. Неважно, любишь ли ты меня или нет. Я подожду, пока ты не поймешь, что тоже меня любишь. Или пока не наберешься смелости, чтобы что-то с этим сделать.

– Тебе не нужно меня ждать.

– Не говори мне, что делать. Я не хочу быть там, где нет тебя. Ты и я.

Я протянула руку и приложила к его щеке, к его идеальному лицу. Неважно, сколько раз я его касалась, мне всегда казалось, что недостаточно. Я никогда не была к нему достаточно близко. Я провела большим пальцем по его нижней губе, и он шумно выдохнул, закрыв глаза.

– Эллис, – он предупреждал меня, потому что я сворачивала с того пути, по которому мы шли, на другой.

Но я не убрала руку.

– Ты и я… – Я нежно оттянула его губу, и мгновение спустя он оказался надо мной, прижав мои запястья.

– Ты не можешь так со мной поступать, – прошептал он, – это нечестно. Если не хочешь меня – не притворяйся.

Но до этого я только притворялась и была сыта этим по горло.

Наши губы сомкнулись, и он издал тихий звук – он задал вопрос. Истон углубил наш поцелуй, и я приняла это за разрешение прочувствовать, как его губы скользят по моей коже, как его руки, отпустив мои запястья, касаются других частей моего тела. Его губы нашли мою шею. Руки скользнули под футболку, к моему животу.

– Истон, – я произнесла его имя как мольбу, как молитву.

Он обеими руками обхватил мои бедра и опустился на меня, прижавшись каждой частичкой своего тела.

– Ты меня убьешь, – сказал он и снова меня поцеловал.

Я оттолкнула его от себя, чтобы он сел, стянула с себя топ и ждала, что он скажет. Пошутит или подразнит меня, сидящую перед ним раздетой по пояс.

Вместо этого он посмотрел мне в глаза и произнес лишь:

– Ты прекрасна.

Истон тоже снял футболку, и, когда мы снова прижались друг к другу, я почувствовала прикосновение его обнаженной кожи к моей. Меня