Ошибки, которые мы совершили - Кристин Дуайер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сэндри стояла у кухонного островка. Лицо ее осунулось, а на мраморе под ее рукой остался след от кофейной чашки. Мне даже стало интересно, сколько Сэндри так простояла здесь.
Рука Истона чуть сжала мою под стойкой, потому что Сэндри ждала, когда кто-то из нас заговорит. Ее зеленый халат был туго затянут, а на белой кружке перед ней было черным шрифтом написано «LAWERS GOTTA LAW»[6]. Из пучка выбились волосы, и я могла сказать, что она не спала дольше, чем мы.
– Как мило с вашей стороны вернуться домой. – Ее голос звучал ровно. Плохой знак. – Где вы были?
– Простите, – начала я, – мы заснули у меня дома.
Ее брови взлетели вверх, и я увидела, как выражение ее лица стало подозрительным.
– Вы остались там на всю ночь?
– Да, – ответила я.
– А Тру был дома? – спросила она. – Если я ему позвоню, он подтведит, что видел вас?
Во мне поднялось всепоглощающее чувство вины, и я изо всех сил пыталась понять почему. Мы с Истоном и так постоянно спали в одной комнате, но Сэндри как будто почувствовала перемену в нас. Я сглотнула.
– Мам, – произнес Истон, – с чего бы нам врать?
Она слегка отодвинулась, и ее взгляд упал на наши сплетенные руки. Истон придвинулся еще ближе ко мне, и между нами не осталось пространства. Сэндри заметила это движение.
Ее следующий вопрос выстрелил, словно пуля:
– Вы спите друг с другом?
Меня ошарашили ее слова.
– Мы, я… Нет, мы…
– Да. – Истон посмотрел матери прямо в глаза. Ни капли стыда или смущения.
Сэндри посмотрела на сына, а потом провела ладонью по лбу.
– Отлично. Просто… отлично. И давно?
– Мам, – это прозвучало так, будто уже Истон вот-вот начнет отчитывать мать.
Она покачала головой и указала на меня пальцем:
– Тебе нужно начать принимать противозачаточные таблетки, прямо сейчас, – потом она указала на Истона: – А тебе нужно поговорить с отцом о том, как пользоваться презервативом.
– Я знаю, как пользоваться презервативом, – просто ответил он ей.
Как у него получалось оставаться таким спокойным?
Она натянуто улыбнулась.
– Давай в этом убедимся. Я не могу допустить, чтобы вы двое…
Зазвонил телефон, и Сэндри подняла палец. Агрессивный палец.
– Алло. Да, это я. Калеб Трумэн? Да-да! – Сэндри посмотрела на меня. – Когда его арестовали? За что? Да, я знаю о его условно-досрочном освобождении.
Пока она говорила, ее речь из резкой превратилась в туманную, но потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что произошло.
Мой отец нарушил условия условно-досрочного освобождения.
Сэндри ходила по кухне. Взад и вперед. Пока я слушала ее разговор, на меня накатила тошнота. Я молилась, что просто неправильно поняла. Может, я неправильно расслышала. Может…
– Когда его арестовали? – спросила Сэндри.
В считаные секунды моя надежда растворилась.
Они позвонили Сэндри, потому что именно она всегда его вытаскивала. Как он нарушил условия своего условно-досрочного освобождения, на самом деле не имело значения. Если они обыскали наш дом… Я уверена, у моего отца имелось то, чего лучше полицейским не находить. И если это отыщут, его осудят как закоренелого преступника. Я думала обо всех его задержках с тех пор, как мама забрала все его деньги, и знала, что произойдет дальше. Он не получит мягкий приговор, на этот раз его ждет реальный срок.
– Проклятье, – выругалась я, уже направляясь к двери.
– Эллис. – Ладонь Истона на моей руке остановила меня. – Эл!
– Мне надо идти. Надо убедиться, что они не… Мне надо вернуться в дом. Скажи маме, что она может закончить кричать на меня потом.
– В дом? А что там? – спросил Истон, шагая рядом со мной.
– Вероятно, сотня вещей, которых не должно быть у законопослушных граждан. – Нет смысла рассказывать ему обо всем. Я лишь теряла время.
– Стой, – сказал он, и я машинально остановилась. – Скажи мне, что ты собираешься делать, чтобы я мог помочь.
– Наркотики, возможно, – ответила я, вспоминая все места, в которых, я знала, он их хранил, – у него в комнате может находиться что-то еще. Я обычно не проверяю. Может, там ничего и нет, а может, и есть.
Я видела удрученное лицо Истона.
– Ты не обязан идти со мной, – сказала я. Действительно, я так считала, хоть и хотела противоположного.
– Обязан, – сказал он и пошел к двери. Снял с крючка ключи, повернул ручку и остановился в ожидании. – Ты и я.
Я постукивала пальцами по дверной ручке джипа Истона, пока мы ехали к моему дому. Его взгляд то и дело останавливался на моих трясущихся ногах и беспокойных пальцах, на том, как я без конца передергивала плечами. Машина заехала на подъездную дорожку, и я открыла дверь еще до того, как джип остановился. Оказавшись в доме, я сразу же побежала в гараж. Если в доме что-то есть, оно там.
Старый ящик для снастей, с которым мы когда-то ездили на рыбалку, оказался набит желтыми таблетками. Они были того же оттенка, что и покрывало, которое мне купил отец, когда мне исполнилось семь. Я вытащила пакеты для сэндвичей, набитые таблетками, вернулась в дом и положила их на стойку.
– И что ты собираешься с этим делать? – спросил Истон.
Хороший вопрос! Я не могла забрать их к Олбри. Нельзя и отнести к бабушке. От мысли о том, чтобы смыть их в унитаз, мне стало дурно. Это столько денег! Если я отнесу таблетки дяде Рику, он никогда их не вернет.
– К Тэнни?
Я вытащила еще один ящик для снастей из-под дивана. В нем лежал один пакет для сэндвичей, наполовину заполненный голубыми таблетками. Такой красивый небесный оттенок.
Истон поднял его.
– Еще?
Не обращая на него внимания, я пошла в комнату отца. Обыскала комод, тумбочку, шкаф. Нашла револьвер, старый и заржавевший, – оружие в доме бывшего заключенного.
Я добавила его в кучу и завернула все в наволочку, подняв, словно узелок со сладостями на Хэллоуин. Истон придержал передо мной дверь и отпер багажник машины моего отца. Свой джип он не предложил, и я ничего не сказала. Положить эти вещи в автомобиль, принадлежавший Истону, казалось мне чертой, которую я не готова пересечь.
– А теперь что? – спросил Истон.
Я не знала. Мне как-то не особенно часто доводилось перевозить ради кого-то наркотики. Но я знала, что если они это найдут… Как минимум незаконное хранение, в худшем случае – наркоторговля. А оружие? Все это лишит меня отца на долгие годы, он пропустит всю мою жизнь. Это казалось
