Голос Незримого. Том 1 - Любовь Столица
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
4. ЦАРЬ АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ
Во светлице дворца обособленной,Им для роздыхов царских излюбленной,В свете розово-долгой свечи,Близ изращатой жаркой печи,Что сегодня вдругорядь натоплена,По-над грудой, у греков закупленной,Рукописных и редкостных книгАлексей – царь Тишайший – поник.
На персте – изумруда миндалина,Стан изнеженно-полный – в бугайчикеИз тафты выписной голубой,Горностаево-снежный подбой…Благолепно, добро-запечаленно,Что икона – лицо… И угадчикиНе поймут всех раздумий чела,Где уж проседь сквозь чернь пролегла!
Подле самой руки государевойМед ухает, гвоздикою сдобренный, —Но не тронут им жбан золотой…В щелку дверцы, невплоть припертой,Льется запах стерляжьего варева —Всё для ужина в стольной, чай, собрано, —Царь не тронется… Тишь и теплынь.Иней в окнах, что пальмы пустынь.
Взгляд прикован старинною книжицей,Где столь складно и сладко рассказаноОб Аркадского царства житье,Где змеею и павой в листьеБуквы вьются иль бисером нижутся…Зачитался и… вспомнил вдруг Разина,Что в его государство внес смерть,Лепоту всю порушил в нем, смерд!
Что-то там, по-над Волгой разбойничьей,У злосчастного града Царицына?..И, под временным лихом склонен,Царь не видит уж вечных письмен.Вдруг – белеет, плечо его тронучи,Златокольцая ручка царицына.И сама она – тут, позади,С сыном любым его у груди.Грудь та – яблок янтарный анисовый!И головкой – что кисть виноградная —Крутокудрый прижался к ней Петр.Встал Тишайший, вновь ясен и бодр,И взглянул на киот кипарисовый:– Царь и Бог мой! Нескверное, ладноеЖитие на Руси сотвориИ Крепчайшего дай ей в цари! —
<1927>ВЕСНА ВО ХРИСТЕ
1. СВЯТАЯ НОЧЬ
Тьма сквозится лучистейше-зелено,Мгла свивается в белые пелены, —То спустилась пасхальная ночь…И – стоит над российской равниною,Вешне-призрачной, вешне-пустынною,Затаившей весеннюю мочь.
По реке, в море рвущейся дальнее,Льды последние – гробы хрустальныеСредь оливковых волн пронеслись,И, курлыкая гордо и грезяще,Журавли бирюзовостью брезжащейУлетают в желанную высь.
Шум струения, капанья, – таянья…Шепот рощ, полный тайного чаянья…Дуновенье евангельских чар…И – затишье. И в нем, настороженном,Гласом бархатным, важно-восторженнымПрозвучал колокольный удар.
И вкруг храма меж чащами хмурыми,Где когда-то у мери иль муромыЗаводили шаманы круги,Идут, ищут… и славят Воскресшего!Реют, рдеют прогнавшие лешегоНеисчислимых свеч огоньки…
А в воде, широчайшей, как озеро,Под ракитником, облитым досыра,Тож огни и цветут, и горят,Словно он там, невидимый хитящим,Златоверхий, зовущийся Китежем,Милый помыслу русскому град!
Тихнет в сладких стихирах заутреня,Звезды прячутся все, кроме утренней,Что фарфоровым виснет яйцом, —Но на паперти медлят, христосуясь,Люди рослые, русоволосыеС проясненным любовью лицом.
А в лесах, из лазурной прогалинки,Кто-то белый и издали маленькийМреет, манит к себе и тотчас!Куст черемухи, цвет свой колышущий?Иль пастух то, овцу свою ищущий?Иль простивший Руси своей Спас?..
1927София2. «НЕСРАВНЕННЫЕ В РОССИИ ВЕСНЫ!..»
Несравненные в России весны!Сколько их встречала на чужбине,А не те они… Не те! не те!Мчащая под звон великопостныйВ сладкой о божественном кручине,Вся весна там – во Христе.
Трепетная, в зорях, ароматах,Как юнейшая из МироносицС длящейся, лучащейся косой…Плачущая с утр голубоватыхДо ночей, что серебрит морозец, —Исходящая слезой…
Льются с кровель льдистые капели,А в церквах – капели восковые.Как, бывало, к тем церквам спешим!«Се жених грядет» уже запели.Идут дни особые страстные —Дни, когда живешь лишь Им!
Слушаешь Его златые притчиО талантах, девах… И сужденьеДивное о льющей нард жене…А в окне – оживший щебет птичий,Шелох яблонь, чающих цветенья,Отсвет зорь – в окне!
В дом приходишь со свечой иль веткойВ радости бездонной, беспричиннойИ в печали покаянных дум.На столе – кисель, капуста, редька,Пестрый сахар постный да кувшинныйГолубой изюм.
И легчает плоть с еды бескровной,И светлеет, истово говея,Темная российская душа,Духом белой вербы подмосковнойИ багряных роз из ГалилеиГлубоко дыша.
Ныне то ж там… Лед, что уж надтреснут,Бисер росный, позвон перекрестныйИ заря такая, как нигде…Нет, не может край тот не воскреснуть,Где века благовестили весны,Где живалось – во Христе!
<1928>ВОСКРЕСЕНИЕ
Всё розовей туманы, тени,Снежок сереющий всё тленней…И трепетность… И теплота…И вот встает он, день весенний,Светлейшее из воскресений, —День Воскресения Христа!
Он неземной золотизноюТечет над дальнею страною,Истомой смертной повитой, —Над наготой ее лесноюИ темных пахот кривизною,Над мутной полою водой.
И льется дух живой и горькийС берез на выжженном пригорке,Где некогда белелся дом,Сверкают рыбами озерки,И скворчики, черны и зорки,Вновь вьются над былым гнездом.
Оттуда же, где полно дремы,В замшелом древе, под соломой, —Жилье владимирских времен,Доходят, ветерком несомы,Серебряные тили-бомы —Пасхально-радостный трезвон!
И Некто Странний, беспечален,По легкой зелени проталинИдет к умершим и живым,Близ шумных тынов и завалин,Немых погостов и развалинИдет, и видим, и незрим.Лишь девушка средь пенных кринокВздохнет… Да глянет из ложбинок,Катая яйца, детвора.Да тихо ахнет встречный инок…Но уж пропал средь верб, рябинокОн, светлостный, как луч утра!..
Дыханье лютиков и ила…Над озимью и над могилойПорханье первых мотыльков…И, как они, в стране, столь милой, —О счастье! – жизнь Христовой силойИз мертвых воскресает снов!
1927СофияНОВОГОДНЯЯ ВСТРЕЧА
В дни праздников всего бесплоднееИскать веселий на чужбине.Своею волей иль Господнею,Но эту полночь новогоднююНа русской встречу я равнине!
Вот помолюсь, загрежусь сладостно, —И заласкает лик мой жаркийМороз родной двадцатиградусный,Снега окружат шаг мой радостный,Бело-лохматы, как овчарки.
Тропой знакомой заметеленнойИду я… И смеюсь, и вязну…Та ж ель свисает седо-зеленоИ та ж над ней звезда КапеллинаЛучится, как нигде, алмазно!На мне – тулупчик куний, валенки…Их узнаю… Иду и плачу…И медлю вдруг, страшась, как маленький,Лесной, столь памятной прогалинки,Где некогда вставала дача.
Разрушена иль заколочена?О, Боже, дай мне силу храбрых…Стоит!.. Под струйкой дыма всклоченной,Сияньем зыбким позолоченаОт свеч в старинных канделябрах.
Подкралась и к окну припала я,Как странник нищий, гость незваный…А там – камина блики алые,Тона сребрящиеся, спалыеРояля… Круглый стол, диваны…
И всё как прежде, в новогодия!..Хрусталь с янтарным жгучим грогом,Подблюдных плавные мелодии,Круг, что утратила в невзгоде я —Любимых и хранимых Богом…
Восторженнейшее смятение, —И я средь них… О, эта встреча!О пир любви и незабвения!Всё, всё возможно единениюВоль – Божеской и человечьей.
На 1928 г.СофияРОЖДЕСТВО В УСАДЬБЕ
Посв. М.С.
Хорошо было, презрев морозы лютые,Укатить на Рождество к себе в именье…И – чрез час, – в златистый соболь шею кутая,Давши спутникам нести кульки раздутые,Из вагона выйти в тишь и оснеженье.
Меж крестьянских лошадей в шерсти взъерошеннойОтыскать свою – атласисто-гнедую,Ухнуть в сено ароматнейшее пошевнейИ поплыть чрез городок весь запорошенный,Каланчу, домишки, лавочки минуя.
Пуст он празднично. Лишь из шального позываСтая галок кружевной кружит косынкой…Под зарей сугробы – пухло-лосно-розовы,На востоке же, за фабрикой Морозова,Под стеклом небес уж брезжит бирюзинка.
Дальше – милый путь с ухабами, с раскатамиТо еловой рощей, дремною и древней,Где пласты снегов над лапами мохнатымиПышно-белыми уснули медвежатами,То – гулливой, шумной, ряженой деревней.
Ярь платков, тулупов лохмы, харь уродины…И – пустырь седой… И вихорь леденящий…Жгучий вкус во рту настойки из смородины,Песня ухарская русская… О родина!Что привольности твоей бывало слаще?!
Как манил нас месяц вспыхнувшими рожкамиИ лампадкою мигающей – избушки!И всегда в волненье молкнули немножко мы,Чуть засветится кисейными окошкамиСерый дом на лиловеющей опушке…Мягко дверь, всегда незапертая, хлопала,А за ней являлось всё, что я любила! —Что усилье дедов создало и добыло —Фортепьяны и киоты… скатерть дó полаИ сверкучий самоварчик… Хорошо было!Слава Богу и за то, что это было.
<1928>СВЯТКИ В УСАДЬБЕ
