Два поцелуя Иуды. Книга первая. Сотри печаль с лица твоего - Аким Астров

– Кто тут оказывает сопротивление? – спросил старший лейтенант.

Онышко ничего не ответил, а просто показал глазами на «Ауди». Увидев номера, старший лейтенант подошел вплотную к капитану и спросил, стараясь, чтобы их никто не услышал:

– Коль, может, объяснишь, что за хренота у тебя тут?

Онышко только открыл рот, но тут раздался голос Баринова:

– Капитан, подойдите ко мне!

Тот от страха уже почти протрезвел, но ноги слушались его с трудом. Он подошел к Баринову и, приложив руку к фуражке, отрапортовал:

– Капитан Онышко!

От него так пахнуло, что Баринов непроизвольно помахал рукой у лица.

– Миша, – обратился он к своему водителю, – соедини меня, пожалуйста, с дежурным ГИБДД.

Шофер нырнул в машину и вскоре вернулся с телефонной трубкой, которую молча передал Баринову.

– Это Баринов из администрации губернатора. С кем я говорю?

– Дежурный по городу подполковник Назаров. Здравия желаю!

– Добрый вечер, подполковник. Я сейчас около железнодорожного вокзала разбираюсь с вашим сотрудником. Он находится на службе в совершенно непотребном виде. К тому же, он обхамил руководителя нашей главной газеты.

– Я сейчас же с этим разберусь, и мы примем меры, – ответил подполковник после секундной паузы. – Он там один?

– Только что еще двое подъехали.

– Могу я поговорить со старшим?

Баринов поманил рукой старшего лейтенанта и передал ему трубку. Тот несколько секунд молча слушал, а потом произнес:

– Слушаюсь, товарищ подполковник. Я все понял.

Он отдал трубку водителю «Ауди», после чего подошел к Баринову.

– Мне приказано оказать вам всяческое содействие.

– Слава, тебе нужно всяческое содействие? – весело обратился Баринов к Сорокину.

– Мне нужно машину припарковать, а то поезд уже скоро отойдет, – ответил тот.

– А вам надолго? – тут же откликнулся старший лейтенант.

– Мужа провожу на московский поезд и вернусь, – ответила Зарайская.

– Ну и не волнуйтесь. Оставьте мне ключи и спокойно идите. Я вас здесь подожду.

Зарайская бросила вопросительный взгляд на Сорокина.

– Дай ему ключи и пошли, – сказал он.

Зарайская протянула ключи старшему лейтенанту.

– Я не долго.

– Не торопитесь. И приношу вам извинения от имени городского управления.

Когда Баринов с Сорокиным и Зарайской направились к зданию вокзала, старший лейтенант подошел к капитану, стоящему с потерянным видом около милицейской машины, и постучал по козырьку его фуражки.

– Ну, ты и дебил, Онышко! Совсем мышей не ловишь.

Рация на портупее капитана ожила, оттуда послышался голос:

– Девятый, девятый… Онышко, твою мать!

– Здесь девятый, – настороженно ответил капитан.

– Онышко, у тебя веник есть?

– Веник? …Найду. А зачем?

– Воткни его себе в жопу и скачи ко мне! Павлином! – прорычал голос.

Оторопевший капитан беспомощно огляделся вокруг. Старший лейтенант с сержантом заходились от хохота.

***

На платформе у вагона «СВ» было немноголюдно. Медсестра Соня не сводила восторженного взгляда с высокого мужчины, удивительно похожего на ее мать, и даже не заметила прошедшую мимо Зарайскую.

– Дядя Борь, ты на будущий год приедешь? – спросила она.

– Обязательно! – ответил тот. – Как же я проживу, не видя тебя так долго?

И это была чистая правда. Теперь он действительно не представлял своей жизни без сестры и племянницы, единственных оставшихся кровных родственников во всем свете, не считая дочери. А может быть и считая. Пока он не был в этом уверен.

Борис Хейн уехал с женой в Америку, когда этот город и страна назывались по-другому. Уезжая, они и не предполагали какие изменения здесь вскоре произойдут. Им удалось получить статус беженцев, а вместе с ним и пособие, позволившее не утонуть в новом незнакомом мире. К тому же, Борис оказался неплохим бизнесменом и смог открыть в Бруклине маленькую закусочную совместно с новым приятелем, приехавшим из Киева.

С тех пор прошло много лет, и многое изменилось. Борис с семьей уже давно переехал в Бостон, где владел небольшим, но популярным рестораном, доходов от которого хватало на очень приличный уровень жизни. Они даже смогли купить большой дом в Ньютоне – престижном пригороде Бостона, в котором проживало немало эмигрантов из стран бывшего СССР, сумевших крепко стать на ноги в новой стране.

В прошлом году он неожиданно появился в родном городе, свалившись как снег на голову. Вся семья заканчивала ужин, когда раздался звонок. Соня открыла дверь и увидела перед собой высокого седоволосого красавца, будто сошедшего с фотографии, стоящей у них в серванте. Ее мать, увидев гостя, сначала приподнялась со стула, потом опять на него опустилась, а ее глаза тут же наполнились слезами. Отец Сони вышел из-за стола и молча переминался с ноги на ногу. Борис подошел к сестре и также, ничего не говоря, обнял. Они плакали, прижавшись друг к другу, а Борис никак не мог понять, как же он умудрился прожить столько лет без младшей сестры, которую боготворил с детства.

В этом году у него даже не возник вопрос, где провести несколько дней отпуска. Он приехал нагруженный кучей подарков, и ощущал себя счастливейшим человеком, глядя, как его сестра и племянница радостно примеряют многочисленные обновы.

– Будем общаться по интернету, – сказал Борис сестре. – А ты, – он повернулся к Соне, – помогай матери.

– Слушаюсь, сэр! – весело ответила Соня, отдавая честь. В ее комнате теперь красовался новенький компьютер, а интернет был оплачен на год вперед.

– Я уж лучше буду звонить, – сказала сестра. – Ты же мне столько карточек накупил. А эти мейлы пусть тебе племянница пишет.

– Кстати о письме! – воскликнула Соня. – Чуть не забыла! – Она достала из сумки конверт и протянула дяде. – Вот был бы кошмар.

– Надеюсь, там нет никакой контрабанды? – пошутил Борис.

– Да ты что? – опешила Соня. – Благообразнейший старик.

– Письма через границу положено провозить не запечатанными. Поэтому не обессудь, если я его вскрою при надобности.

– Ну и вскрывай. Мне-то что.

Борис осмотрел конверт с обеих сторон и положил в карман.

– Ты нам побольше фотографий присылай. Хорошо? – попросила Соня.

– Непременно, – ответил Борис, обнимая обеих женщин. – Очень надеюсь, что вы скоро сами всё увидите.

– Гражданин, заходите в вагон! – крикнула Борису проводница. – А то, здесь останетесь.

Он быстро расцеловался с родственниками, вошел в вагон и помахал им рукой.

– Не надо стоять в тамбуре. Видите, поезд уже тронулся, – недовольно проворчала проводница и закрыла дверь.

День второй

Пятница

Отслужив утреннюю службу и пообщавшись с прихожанами, отец Иоанн вышел из храма. Оказавшись на улице, он невольно зажмурился – после нескольких дней ненастья солнце наконец-то засияло в осеннем небе. Священник собирался пойти домой, но решил, что было бы грешно не использовать такую погоду для прогулки.

Он медленно пошел по усыпанной листьями дорожке парка, но вскоре остановился – в нескольких шагах от него две огромные вороны накидывались на пушистого рыжего кота. Тот храбро оборонялся, пытался ударить их лапой и громко шипел, но по всему было видно, что победа останется не за ним. Так и случилось. Через несколько секунд кот капитулировал и на максимальной скорости ретировался под скамейку. Заметив, что он спрятался неподалеку, вороны решили добиться полной победы и грозно направились по направлению к коту. Сначала тот делал вид, что его это совершенно не пугает, но, убедившись, что их намерения абсолютно серьезны, громко мяукнул и на всех парах покинул поле битвы.

Вороны, видимо, просто обалдели от собственного величия. Одна из них подошла к отцу Иоанну и неожиданно сильно клюнула в ногу.

– Ах ты гадкая! – воскликнул священник. – А ну, брысь отсюда!

Вероятно, вороны знали, что «брысь» относится только к котам, и не имеет к птицам никакого отношения. Они стояли рядом и нахально поглядывали на священника. Только когда он шагнул к ним, вороны возмущенно каркнули и отлетели на несколько метров.

Желание гулять пропало. Отец Иоанн бросил грозный взгляд в сторону ворон и, слегка прихрамывая, направился домой. Идти было совсем недалеко – его квартира располагалась в маленьком домике на территории храма. Там он сразу прошел в кабинет, открыл блокнот и поднял телефонную трубку.

– Кардиология, – ответил женский голос после нескольких гудков.

– Здравствуйте, я хочу справиться о состоянии Барятинского Алексея Николаевича. Он лежит в реанимации.

– Еще раз скажите фамилию. Я не расслышала, – попросил женский голос.

– Барятинский Алексей Николаевич, – повторил отец Иоанн.

– Одну минуту, я посмотрю.