Польское Наследство - Владимир Романовский

— Мы, похоже, целый день там провели с Юстинией, — сказала она.

Сакр отрицательно покачал головой.

— Скорее наоборот.

— Что ты натворил, Сакр? Признавайся, — попросила Эржбета.

— Позавидовал Ликургусу.

— Вот как? — удивился Ликургус.

— Да. Ты все знал заранее, Ликургус.

— Не понимаю.

— Ты знал, что будешь служить Ордену.

— Я тогда не знал даже о существовании Ордена.

— И все-таки знал, что будешь ему служить. Это не уловка, это у тебя само собой получилось, но удобно — вроде бы подчиняешься кесарю, но кесарю особому, брезгливому, до смертоубийства не опускающемуся. Вот я и позавидовал.

— Праздные разговоры, — заметила Эржбета. — Если будешь ходить вокруг да около, Сакр, я тебя зарежу. Мне, в отличие от тебя, есть что терять.

— Да, — сказал Сакр. — Знаю. Хорошая у тебя дочка, Эржбета. И мучается тем, что бесплодна.

Эржбета опустила глаза.

— Ты поэтому и хочешь разорвать договор, — продолжал жестокий Сакр. — Чтобы дочка не мучалась. Как человек восточный, я тебе сочувствую весьма поверхностно. На востоке вообще много показного.

— Не философствуй, Сакр, тебе не идет, — сказал Ликургус. — Рагнар — не Антихрист?

— Нет, я ж вам говорил уже, — возмутился Сакр. — Впрочем, не знаю точно. — Эржбета и Ликургус нахмурились. — Нечего на меня так смотреть! Поведение его, конечно, оставляет желать лучшего. Кстати, все, что Юстиния наговорила вам про меня — ложь. Договор я не нарушил ни в одной букве. С этими договорами вечно какие-то несуразицы. Условия договора выполняются с точностью до наоборот. То есть, если Рагнар — Антихрист, то разрыв договора — не нарушение, а именно отмена — сведет на нет его сущность, он станет другим. Так получается. Но отменить договор нельзя.

— Все-таки тебя нужно зарезать, — сказала Эржбета.

— Зачем же. Я вам еще пригожусь.

Помолчали.

— Сакр, а скажи, для чего договор нужен был тебе? — спросил Ликургус.

Сакр вздохнул.

— Честно сказать?

— Если не затруднит.

— Ну, что ж… Началось все из-за женщины.

Он еще раз вздохнул.

— Ну, хватит стенать! — строго сказал Ликургус. — Что за женщина?

Сакр улыбнулся грустно.

— Женщина, ради которой мне пришлось иметь дело с волхвами… и с вами… таких женщин не бывает. Нигде, никогда. Власть ее надо мной была безгранична.

Сакр умолк. Эржбета еще раз оглядела площадь. Причины, по которым Сакр ввязался в дело с договором, ее не интересовали. Ликургус проявляет праздное любопытство.

— А ты не стесняйся, — поощрил Сакра Ликургус. — Здесь все свои. Говори, раз уж начал.

— Я не стесняюсь.

И Сакр рассказал — о том, как он спокойно смотрел на убийства его друзей по приказу этой женщины, на…

— Она с неприкрытым цинизмом меня использовала, как наушника, как спьена…

И при этом стремительно возвышалась. (Эржбета улыбнулась насмешливо). Пришел срок, кончилось терпение, Сакр объявил, что выполнил все свои обещания и требует награды. Над ним посмеялись.

Нельзя потерять душу полностью при жизни. В тот момент, когда Сакр до конца понял, что его обманули, душа дала о себе знать — все, что он позволил сделать, и что сделал сам, за минувшие пять лет, предстало ему в отчетливо очерченной совокупности. Стало тоскливо.

Сакр бросился вон из Египта на север…

— Позволь, — прервал его Ликургус. — Из Египта? Из Египта…

— Что-то не так? — Сакр с улыбкой смотрел на Ликургуса.

— Хамза-египтянин! — вспомнил Ликургус. — А, хорла!

— Ты не знал, что он Хамза? — мрачно осведомилась Эржбета.

— Не знал. Все эти годы. Был слеп!

— Мог у меня спросить.

— Ты знала?

— Разумеется.

— И не сказала мне!

— Вы были вместе в трех походах — я была уверена, что ты знаешь.

— А теперь он, наконец-то, меня вспомнил, — Сакр подмигнул Эржбете.

— Глупость какая, — пробормотал Ликургус.

— Почему ж? — спросил Сакр. — Помимо того, что я родился в Персии, и кличку мне придумали совершенно зря, где ж глупость?

— Если бы я знал, что ты Хамза, никакие договоры я подписывать не стал бы. Никакие! Ты — виноват во всем. Ты обманул меня, Хамза-египтянин, и ее тоже — ты скрыл причины своего участия в договоре!

— Ничего я не скрыл! — рассердился Сакр. — Ты меня не спрашивал, и в момент подписания я понятия не имел, что ты — Ликургус!

— Врешь!

— О том, что ты Ликургус, я узнал год спустя!

— Врешь! Между последним походом и договором прошло два года, я был твоим начальником в походе, я наказывал тебя за твои мелкие пакости — и ты меня не узнал!

— Ты тоже меня не узнал.

— У меня было затмение!

— Не затмение, а сдвиг души. Как и у меня. А потом мне подсказали, кто ты.

— Мы ставили на договоре подписи!

— Да, ставили.

— Ты видел мою подпись!

Сакр усмехнулся, вытащил из сумы свиток, и протянул его Ликургусу.

— Что это? — спросил тот.

— Договор.

Ликургус схватил свиток и развернул его. Первая подпись — латинские буквы — «Erszbetha». Вторая подпись, арабские каракули. И третья, по-гречески — «IЂЃЂЇ».

— Чтоб меня лешие разорвали! — Ликургус с досадой бросил парчу на столик. Ему захотелось задушить Сакра.

— Отметим, — сказал Сакр, — что все три участника, изгилявшиеся во время оно перед волхвом, выбрали себе конспиративные имена для подписания. Девушка наша постаралась больше всех — нашла себе имя, которого нет в природе.

И еще помолчали.

— Оставим это, — Эржбета хотела было закинуть ногу на ногу, но вовремя вспомнила, что на ней женское платье. — Продолжай, Сакр.

— Продолжать?

Сакр насмешливо посмотрел на Ликургуса. Ликургус отвернулся. Сакр продолжил.

Некоторое время его носило по свету, и занесло в конце концов в Константинополь, где он сперва повоевал в войске Базиля…

— Под твоим командованием, — с удовольствием подчеркнул он еще раз. И почему-то очень повеселел. Возможно, импровизированная исповедь благотворно влияла на его настроение.

Ликургус прорычал что-то невнятное.

…а затем «некие» волхвы, скрывавшиеся от гнева Владимира в месте, где никому бы не пришло в голову их искать, предложили ему, Сакру, избавиться от душевных мук, или, как говорят некоторые, «угрызений совести». Так появилась мысль о договоре. Но почему-то волхвам понадобились еще двое — с одним Сакром договор заключать они отказывались.

— По ассоциации с Троицей, — проворчал Ликургус.

— Возможно! — согласился радостно Сакр. — Волхвы — вообще народ темный, как любые колдуны. Не знают, как они делают то, что делают.

По заключении договора Сакр действительно перестал ощущать душевное беспокойство.

— Думаю, это и вас убедило, обоих. Вам тоже стало легче.

Он посмотрел поочередно на Ликургуса и Эржбету. Оба с неохотой кивнули.

— Вот видите! От мучений мы были избавлены.

— У меня мучений особых не было, — заявила вдруг Эржбета.

— Было беспокойство.

— Да, было.

— Это потому, что ты из камня сделана, — заметил ей Ликургус. — Из известняка. Стерва.

— Отстань.

— Но, — продолжал Сакр, — чтобы договор оставался в силе, следовало выполнять условия.

Эржбета, по словам Сакра, выбрала самый простой путь — нашла себе повелительницу, сходную с нею самой характером. Ликургус, помыкавшись, скрылся, как он думал, от всех кесарей мира в Киеве в доме приемного отца, но судьба нашла его и там — пришлось выполнять приказы Ярослава. После этого ему повезло — повелитель, служащий не своим целям, но целям гораздо более возвышенным, нашелся сам. Таким образом Ликургус избавился от необходимости брать на себя ответственность за чужие грехи. Сакр же избрал третий путь — решил создать себе повелителя в соответствии со своими представлениями о благородстве и честности.

— А то, знаете ли, совсем стало бы… серо…

— У тебя есть такие представления? — удивился Ликургус. — Ты дневной рацион у ратников воровал!

— Всё дело в степенях, — возразил Сакр. — Я был хороший воин, тратил много сил, а воровал только у тех, кто старался поменьше подставляться в бою.

Сказал он это с таким серьезным видом, что даже Эржбета улыбнулась.

Он вернулся в Египет.

У несравненной его возлюбленной имелся младший брат, ставший к тому времени халифом.

Теперь улыбнулся Ликургус.

— В детстве и отрочестве будущий халиф посвятил себя самосовершенствованию, — поведал Сакр. — Читал фолианты. В библиотеке фатимидов в Каире их была уйма. Больше полумиллиона. Так говорят, а сам я не считал. Представьте себе, что это такое — шестьсот тысяч книг. Не так уж сложно сообразить, что большинство из них — подделки.

— Почему? — спросил Ликургус.

Эржбета пожала плечами. Книжные разговоры ее не увлекали.