Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному - Сергей Сеничев

Заработав острый язвенный колит, 57-летний медик прописал себе ударную дозу — восемь клистиров из чертова piper longum. И тут же заполучил изъязвление толстой кишки, к которому «присоединился приступ падучей болезни». Ослабленный вином и язвой организм не перенес чрезмерной порции наркотика и некстати подоспевших судорог. Ибн Сины не стало.

Умерен будь в еде — вот заповедь одна.Вторая заповедь — поменьше пей вина, —

посоветовал он как-то потомкам…

И, избегая неуместных здесь моралите, переходим к экскурсии в мир прославленных кокаинистов, морфинистов, опиуманов и прочих потребителей галлюциногенов…

Глава четвертая

ВЕЛИКИЕ НАРКОМАНЫ

Еще у ГОМЕРА, или кто там стоит за «Илиадой» с «Одиссеей», имеется подробное и деловитое описание того, как замешиваются наркотические коктейли для гостей. Вряд ли имеет смысл сомневаться и в природе снадобий, которыми потчевала Цирцея одиссеевых спутников, превращая их в свиней и прочую тварь…

ПЛИНИЙ-старший, будучи уже видным политиком, с удовольствием делился рецептами того, как лучше всего добывать опий из мака с темными лепестками…

ВЕРГИЛИЙ прекрасно разбирался в том, когда именно надо возделывать урожай опия…

Страстным потребителем наркотиков и любителем выпить (а не только попеть) считается НЕРОН…

О Марке АВРЕЛИИ: «Его желудок был расстроен настолько, что он часто по целым дням принимал только опийное лекарство»…

Есть сведения, что наркотики в разные периоды жизни употребляли ГЕРОДОТ, ДЕМОКРИТ, ПИФАГОР, ОВИДИЙ. Никто не настаивает на том, что они пали жертвами наркозависимости — речь о том, что тенденция налицо: не чурались. Баловались, по меньшей мере.

Вот с любителей и начнем…

Успешнейшая из современных французских романистов Франсуаза САГАН в известном смысле повторила судьбу Пиаф: на наркотики ее подсадили доктора. Разумеется, не нарочно. Впрочем, судьба штука загадочная, и кто бы ее нам ни делал, без нашего участия всё равно не обходится.

А как славно начиналось: 18-летняя девочка написала тоненький роман, назвала его «Здравствуй, грусть!» и уже через год была всемирно известной писательницей и миллионершей. Обескураженная успехом, пришла к папе и спросила, куда бы это ей деть свалившиеся как с неба деньги. «Потрать, да поскорей», — посоветовал папа, и девочка накупила себе всякой ерунды: норковое манто, «ягуар» (правда, подержанный), яхту, виллу на берегу чего-то там, и принялась жить исключительно в свое удовольствие. Потом ее всю жизнь спрашивали, а она всю жизнь отвечала, что по-настоящему любит лишь скорость и азарт. Объективности ради ей следовало бы добавить в этот список мужчин и виски, но это уже детали…

И вот однажды, когда Франсуазе было уже 22 года, она ехала слишком уж скоро. Стояла зима, было скользко, девушка не справилась с управлением, и врачи засвидетельствовали клиническую смерть… Но на дворе стоял 1957-й, и сильно платежеспособную Саган решили вернуть с того света. И вернули. Вот только процесс возвращения был мучительно болезненным. И девочке пришлось принимать морфий. И, подобно многим героям данной главы, она не заметила как попала в зависимость от лекарства.

Считается, что вскоре Франсуаза справилась с этим пороком. Во всяком случае, так считалось до 1990-го, когда писательница оказалась под судом за хранение кокаина. А в 1995-м — еще и за его употребление…

Говорят, тетенька получила бы по полной программе, не вмешайся в ход правосудия тогдашний президент Миттеран, с которым у писательницы были давние и подозрительно добрые отношения. Говорят также, что на суде она не спорила с фактами и просила лишь об одном: «Дайте мне умереть спокойно».

Но ближе к закату жизни принялась вдруг всё отрицать.

Из одного ее интервью: «О том, что я алкоголичка, пишут уже 20 лет, но это неправда. Я пила вино, как все во Франции. Потом десять лет соблюдала сухой закон, ничего не пила. Ни грамма. Журналистам это мешало. И они придумали, что я наркоманка. Арестовали торговца наркотиками. Я была одной из ста человек, которые купили у него какую-то дозу кокаина».

Осмелимся откомментировать. Здравый смысл и элементарная логика подсказывают, что ни одному, пьющему «как все» (хотя бы и во Франции) нет необходимости вдруг ударяться в такую крайность, как соблюдение сухого закона. Завязывать свойственно людям, у которых возникают сколько-то серьезные проблемы с питием…

Далее: журналисты, конечно, народ сволочной, но даже они не в силах «придумать» кому попало «торговца наркотиками». К тому же, не они его арестовывали, а полиция. И если бы мадам Саган была даже одной из миллиона, «которые купили у него какую-то дозу» — эту дозу она все-таки купила. И нас преследует дурацкое ощущение, что та покупка не была в ее жизни чем-то из ряда вон выходящим. Иначе до суда дело просто не дошло б…

Золотое перо парижской журналистики и один из первых апологетов дешевого эпатажа Теофиль ГОТЬЕ баловался гашишем. То есть той самой травкой, потребление которой не только в Голландии, но уже и в Канаде, кажется, признано теперь безвредной шалостью. Курил Готье вполне целенаправленно. Едва отведав порочного дыма, он восторженно поделился ошеломительными впечатлениями с читателями газеты «Пресс», характеризовав производимый гашишем эффект как «апокалипсический кошмар»…

Кокаином лечился от застарелого туберкулеза СТИВЕНСОН. Нет никаких сомнений в том, что рассказ о похождениях Джекила-Хайда был написан им под впечатлением собственных видений и ощущений. Даты написания и самолечения, во всяком случае, совпадают…

В борьбе с невралгией употреблял эфир, морфий, кокаин и гашиш МОПАССАН. Сперва в лечебных целях, потом привык и галлюцинировал уже в собственное удовольствие. Раз сидел за письменным столом — вдруг дверь кабинета отворилась, в комнату вошел он сам, сел напротив себя же, опустив голову на руки, и принялся диктовать. Исчез, когда все было дописано…

Несостоявшийся врач (чем был весьма опечален его доктор-отец) и явный неврастеник БЕРЛИОЗ писал свою знаменитую «Фантастическую симфонию» под действием как минимум двух мощных катализаторов. Во-первых, он был безумно влюблен в английскую актрису Генриетту Смитсон. Впоследствии, сломав ногу и уйдя со сцены, она станет его первой женой — это будет очень неудачный брак. Впрочем, и его вторая жена — испанская певица Мария Ресио — выйдет за Гектора из откровенно корыстных побуждений. Композитор переживет обеих женщин, но сейчас не об этом…

Во-вторых, немного знакомый с лекарским делом молодой Берлиоз беспощадно злоупотреблял опиумом. И однажды, приняв изрядную дозу наркотика, погрузился в чудовищный сон. Он якобы убил возлюбленную и должен взойти на эшафот. Причем всё это проистекало на фоне оргий шабаша ведьм. Музыковеды говорят, в симфонии темы преступления, наказания и бесовщины прослеживаются весьма прозрачно. Да и название у нее, наверное, не такое уж случайное…

Ни суеверного страха, ни тем более отвращения не внушал гашиш и ДЕЛАКРУА. То есть, стать наркоманом он опасался, и был, как думалось, довольно осторожен. Однако творческие приступы вызывал наркотиками или алкоголем (а чаще обоими одновременно) абсолютно сознательно. При этом и оправдывался предельно убедительно: если, мол, написав страницу, я выпью стакан вина, то, перечитав ее, непременно нахожу ворох ошибок, которых никогда не углядел бы на трезвую голову.

Вот что тут возразишь, если — помогает?..

Его автопортрет «Делакруа в неистовстве» — едва ли не единственный в истории живописи образчик жанра, свидетельствующий о полнейшей невменяемости автора в момент творения…

Из воспоминаний Теннеси УИЛЬЯМСА: «С лета 1955 года я начал принимать наркотики и с тех пор пишу под их воздействием». Что правда: после «Кошки на раскаленной крыше» (и второй уже — за нее — Пулитцеровки) Уильямс сидел на наркотиках. Но самое любопытное: именно в этот период, с конца 40-х по конец 50-х им и были созданы ВСЕ прославившие его шедевры (за исключением, разве, «Ночи игуаны», появившейся в 61-м). Они творились в обстановке бесконечных разъездов по стране, в атмосфере чудовищного хаоса («пьянство, наркотики, случайные любовники, которых он подцеплял в публичных бассейнах»). Письма драматурга — самые надежные свидетельства отсутствия в его тогдашней жизни какого-либо намека на быт: сплошные убогие номера отелей, непослушные арендованные автомобили, несъедобная дорожная пища… «Я бегу от чего-то, только не знаю, от чего», — сокрушался он. И, что называется, творил нетленку. «Впрочем, так поступали многие талантливые писатели», — оправдывался Уильямс… Многие, повторим мы вслед за автором «Трамвая «Желания».