Призрак в мундире - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто вы такой?
Но тут без разговоров в комнату вошли еще трое мужчин в гражданской одежде, с автоматами, которые навели на офицеров. Опешившие немцы даже не сразу схватились за оружие, но незнакомцы мгновенно обезоружили их, отобрав ремни с кобурами.
– Что это значит? – снова вспылил майор.
– Это значит, что вы сейчас будет выполнять все, что мы вам скажем, – на хорошем немецком ответил Сосновский. – Быстро всем снять мундиры. Быстро!
Немцы переглянулись, не спеша выполнять приказ гауптмана. Они посмотрели на майора, полагая, что тот должен принять какое-то решение, как старший по званию. Сосновский просто поднял пистолет и выстрелил в кружку на столе, которая стояла возле руки одного из офицеров. Пробитая кружка подскочила, разливая по столу коньяк, полетела на пол. Немцы мгновенно вскочили и стали поспешно раздеваться. Разведчики стояли и смотрели на них. Когда форма была снята, ее собрали и бросили на единственную кровать в углу. Шелестов поднял автомат и со словами: «Туда вам и дорога», – дал очередь. Три очереди автоматов оглушили, наполнили небольшую комнату пороховым дымом. Обливаясь кровью, немцы свалились как подкошенные на пол.
– Теперь, пока светло, все тела на берег, – распорядился Шелестов.
– Может, в погреб? – предложил Коган. – Тут погреб рядом есть с погнившим творилом. Туда сбросим, завалим всяким хламом.
Немецкая форма оказалась всем примерно по росту и по размеру. На небольшие несоответствия можно было не обращать внимания. Все-таки не на парад собирались, не красоваться на праздничной улице. Телеги решили использовать по назначению. Тем более что оставлять их здесь – значит подсказать кому-то о судьбе этой группы фельдполиции, которая странным образом исчезла.
К утру удалось обойти узел обороны на небольшой высотке в чистом поле – бетонные колпаки, траншеи, перекрытые во многих местах толстым бревенчатым настилом. Даже в утренней дымке все это было хорошо видно. Шелестов шепнул Буторину:
– А ведь сплошной линии обороны здесь нет. Вторая линия не сплошная! О чем это говорит?
– О том, что фашисты не собираются обороняться, а рассчитывают только на прорыв нашей обороны и надеются занять позиции далеко впереди. На востоке. А здесь располагаются просто позиции, на случай прорыва наших отдельных танковых частей, которые они свяжут боем. Поле простреливается, дорога простреливается, а доты наверху орудийные. Три из них точно. Пока нам это на руку. Пошли!
Обходить поле пришлось с севера, такой путь был короче. Разведчики спешили успеть за светлую часть суток преодолеть как можно большее расстояние и добраться до первой линии обороны немцев, рассмотреть позиции, пока светло, и принять решение. Ночью можно попробовать пересечь линию фронта. Когда группа садилась передохнуть, Шелестов снова разворачивал карту. Положение осложнялось тем, что никто не знал, как проходит передовая. Судя по звукам стрельбы, когда даже слышны пулеметные очереди, до передовой оставалось всего километров десять.
При следующей попытке выйти из леса группа наткнулась на минное поле. Столбики и надписи «мины» тянулись от опушки далеко вправо.
– Я думаю, что это противотанковые мины, – предположил Коган. – Танкоопасное направление прикрыли.
– Обычно на таких направлениях ставят не только противотанковые мины, – возразил Буторин. – Обычно чередуют участки противотанковых с противопехотными. Рисковать, я думаю, нам не стоит. Предлагаю обойти левее. Тут «язык» лесного массива выходит вперед, а это почти километр, который мы можем пройти скрытно.
Шелестов согласился, и группа снова углубилась в лес. Но идти стало трудно. Кроме естественного бурелома здесь были еще засеки, которые немцы устроили из поваленных стволов. Дважды разведчикам показалось, что и засеки немцы иногда минировали. Получалось, что совсем не напрасно вторая линия обороны была несплошной. Сюрпризов для атакующих советских войск тут было много. Пришлось двигаться очень осторожно. Солнце было уже высоко, а группа так и не добралась до края лесного массива.
Буторин поднял голову, глядя на верхушки деревьев. Явно поднимался ветер. На полянках, встречавшихся разведчикам, они видели небо, которое быстро затягивали черные тучи. Непогода накрывала этот район. Вполне мог разразиться ливень. С одной стороны, он мог хоть немного помочь группе, все-таки видимость будет для немцев ограничена, да и, объективно, наблюдатели в дождь не так внимательны. Но, с другой стороны, они в такую погоду испачкают трофейные мундиры до такой степени, что трудно будет доказать, что они приехали с определенным заданием. Лошадей и телеги пришлось бросить в лесу еще ночью, когда отлетело колесо от одной телеги и разведчикам пришлось тратить много сил, чтобы провести лошадей через трудные участки леса. Выяснилось, что пешком идти удобнее и быстрее.
Лес кончился неожиданно. Ветер гнал рябь по многочисленным лужам на грунтовых дорогах, качал вековые деревья. Но небо постепенно очищалось. Грозовой фронт прошел где-то в стороне и не обрушил потоки воды здесь. Надо было спешить, пока пасмурно и ветрено. Шелестов решил подойти ближе к опушке и осмотреться. Идти через открытый участок было опасно, надо хоть как-то обойти его стороной, под прикрытием леса или хотя бы кустарника. Может быть, каким-то небольшим овражком.
Уставшие разведчики перебегали от дерева к дереву, приближаясь к опушке леса. И тут раздался гортанный возглас:
– Halt! Hände hoch! Nicht bewegen![2]
Шелестов развернулся на голос, вскидывая автомат, но его мгновенно сбили с ног. Удар обрушился на голову, и все вокруг поплыло, стало проваливаться в темноту. Он услышал короткую автоматную очередь и чей-то крик на немецком языке. Единственная мысль, которая билась в его голове в этот миг, это мысль о документах у него за пазухой под немецким мундиром. Несколько ударов по щекам заставили Шелестова прийти в чувство, и его поставили на ноги. Он видел,
