Призрак в мундире - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сосновский на заднем сиденье пытался допрашивать пленного майора, но тот упрямо молчал и только угрожал. Крепкий орешек, такого расколоть непросто. Но о самом главном он сказал. Русскую группу ждут, ищут повсеместно. Ориентировки разосланы по частям в полосе обороны. В районе Орловско-Курской дуги.
– Ребята, но мы значительно севернее, – вдруг дошло до Шелестова. – Надо спешить, пока и в этом районе не прошло сообщение о нашем появлении.
– Они сейчас поднимут всех на ноги, – заявил Коган. – Не удирать надо, а притвориться камешком под ногами, пеньком в лесу.
– Боря, – Шелестов повернулся к Когану. – Я давно знаю, что у тебя нестандартное мышление. Расшифруй свою шараду.
– А что тут расшифровывать, – пожал Коган плечами. – Они ведь ждут, что мы скрываться будем, удирать, отстреливаться, постараемся поскорее покинуть этот район. А мы как раз этого делать и не должны. Если мы исчезнем, если они перестанут нас видеть и видеть следы нашего панического бегства, они решат, что нам удалось скрыться, и расширят район поисков. А мы будем просто сидеть и ждать темноты у них под носом.
– В копне с сеном, например, – засмеялся Буторин и вдруг поперхнулся. – А это идея. Вон копна, и мы всего на расстоянии меньше километра от того дота, в котором нас допрашивали.
– Давай! – толкнул его в бок Шелестов.
Копна стояла у самого леса. Старая, развалившаяся. И сбоку она была разворошена. Видимо, когда-то ее кто-то использовал как шалаш от непогоды. Используя валявшиеся здесь же жерди, которые когда-то держали копну, разведчики быстро разгребли старую солому и загнали в образовавшуюся пещеру маленькую амфибию. Накрыв машину брезентом, под которым Сосновский спрятался с пленным майором, разведчики снова забросали это место соломой, восстановив примерно тот же внешний вид, какой у этой старой копны и был. Сами они тоже забрались под солому с трех сторон, чтобы вести наблюдение. Теперь оставалось тихо лежать и ждать.
Самое худшее, чего можно было ожидать, что взбешенные фашисты станут ездить по всей округе и расстреливать из автоматов и пулеметов все подозрительные места. Если бы это касалось просто русской разведгруппы или бежавших из лагеря пленных, то, скорее всего, так бы дело и происходило. Может быть, и копну бы обстреляли зажигательными пулями. Просто так, на всякий случай. Но то, что в плену высокопоставленный майор абвера, заставляло относиться к поискам с особой осторожностью. Тот, кто руководил поисками, понимал, что группа очень и очень необычная. И поведение этих русских, решения, которые они принимают, весьма нестандартные и нетипичные, на грани наглости. Непростой противник! И преследователи пытались понять этих русских, пытались поставить себя на их место и решить, куда те направятся.
До наступления сумерек мимо поля, на котором у леса торчала эта старая копешка, трижды проезжали поисковые группы. Два бронетранспортера, грузовик с солдатами, несколько мотоциклов с пулеметами, установленными на колясках.
– Боря, с меня бутылка, – тихо сказал Буторин. – Ты гений!
– А чего не коньяк-то? – тихо отозвался Коган.
– Может, мы ему на родине памятник изваяем? – предложил Шелестов.
– Мрачно шутите, товарищи, – хмыкнул Коган. – Я еще пожить хочу.
– А мы тебе при жизни! – заверил Буторин.
В воздухе запахло сыростью. Солнце окончательно село, и в поле повис туман. В копне было тихо и уютно. Тепло. Правда, попахивало пылью и мышами, но с этим можно было мириться. Все равно запахи мирные, из босоногого детства. Они успокаивали.
Удивительно, но к ночи снова стал подниматься ветер, и звездное небо стало заволакивать черными тучами. Стало еще темнее, просто непроглядная ночь. Того и гляди в этой ночи раздастся разбойничий посвист. «А ведь немцам еще неуютнее в такие ночи, – подумалось Шелестову. – Мы у себя дома, а они чужаки. Они опасаются партизан, ночных нападений. Как и любой чужак, как и любой, кто пришел в чужую страну, в чужой дом, где все враждебно. Вот так и темнота на родине, и непогода тоже бывают добрыми и родными, тоже помогают», – с улыбкой подумал Максим и велел раскапываться.
Машину, чтобы не шуметь, выкатили на свободное пространство, толкая руками. Немецкий майор вполне мог бы помочь проскочить мимо фрицев лишь своим присутствием. Но что-то подсказывало Шелестову, что этот фанатик готов скорее умереть, чем помочь советским разведчикам скрыться. И тогда он велел связать немца по рукам и ногам и заткнуть ему рот.
Ночь за окном была обычной, такой, к какой Платов уже привык. Удивительная вещь человеческий организм! Он привыкает ко всему на свете. Привыкает спать днем и не спать по ночам, привыкает к сумасшедшему ритму жизни, когда ты спишь урывками по два часа. Он привыкает сразу опрокидываться в сон, когда ты это разрешаешь, и тут же одним толчком заставляет тебя пробудиться и включиться в работу.
Стоя у окна, Платов машинально подумал о том, что сегодня снова придется не спать. Вторые сутки поступают сведения от оперативников Смерша с передовой, с того участка, где Платов ждал перехода группы Шелестова. Сейчас переход самое главное, сейчас те документы, которые группа несет, могут многое изменить в ходе летней военной операции. Они позволят Ставке принять наконец окончательное решение, как действовать дальше, а командирам соединений ясно даст понять, где и какими силами сосредоточен враг, когда и как он начнет операцию. Да, готовится глубоко эшелонированная оборона, да, командование и из других источников знает, что враг стягивает к Курско-Орловскому выступу значительные силы, чуть ли не основную часть своих танковых соединений. Нужна стопроцентная уверенность, что все произойдет именно так, что это не уловка, что удар будет нанесен именно на северном и южном направлениях выступа, а не на других участках фронта. В противном случае ситуация
