Испивший тьмы - Замиль Ахтар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне жаль, – сказал я.
– Это не твоя вина, – отозвалась Мара. – Я тоже согласилась на этот путь. И может быть, это прозвучит странно, но я чувствую, что мы… ближе к Ане, чем прежде.
Здешний климат был явно холоднее, чем там, откуда мы пришли. Когда Ахрийя сказала, что не проведет меня прямо в Тетис, она оправдывалась боязнью столкнуться с собственной дочерью. Мы все это время гадали, каковы ее цели, а она притворялась, будто их и нет. Но вдруг она с самого начала планировала завести нас в неправильном направлении, задумав какую-то хитрость?
– Я знаю, где мы, – сказал я и откусил сухарь. Его вкус напомнил мне, как в одном долгом походе мы ели, сидя возле костра с другими солдатами. – Когда-то давно я завоевал эти земли, хотя четверть моей армии замерзла насмерть. Конец лучший, чем у другой четверти, которую черви сгрызли изнутри. – Я откусил еще один такой знакомый вкусный кусок. Нет ничего лучше твердого сухаря, чтобы поддержать силы солдата. – Сомнений нет. В этой земле под каждым камнем лежит железо. Мы в Пендуруме.
14. Васко
Мы двинемся на север, готовые ко всему.
Кардам Крум, угрожающий крестейским землям, был одновременно опасностью и возможностью. Как и Черный фронт, присутствие разрушителя империи ставило меня в идеальное положение для игры за обе стороны. Если я вновь завоюю Пендурум и верну его императору на блюде, возможно, он наконец признает, что нуждается во мне. Для Иосиаса я был отгоняющей крыс собакой, которая слишком громко лает, поэтому ей не разрешают спать в доме.
Но если бы я заключил союз с рубади и позволил им делать все что заблагорассудится – за исключением набегов на семпурийскую территорию, – крестейцы приползли бы ко мне за помощью. Позволь крысам грызть их голени, и лающая собака окажется достойной любви. Ей даже разрешат спать в постели.
Это была тонкая игра. Я должен был представить, о чем думают и что предпримут Иосиас и Крум. Приходилось мысленно играть с ними в «Убийцу султана», когда доской служил Крестес.
И чтобы у меня получилось, надо было больше узнать о Круме. Его имя никогда не звучало громко, и мне не удалось найти о нем что-либо в Тетисе или в имперских записях, чтобы составить полную картину.
Не считая слухов от Роуна.
– Я слышал это от евнуха во дворце много лет назад, – сказал он, когда мы наслаждались лемносским вином на террасе его поместья на побережье. – Некий рутенский экскувитор избежал резни после кошмарной осады, и по дороге на север его настигла свирепая красавица-охотница. Она взяла его в плен и со временем полюбила. Ее звали Батар, она была хатун небольшого рубадийского племени крум, а его – Владис, он служил экскувитором у экзарха Григория Цесарского. Чтобы лучше вписаться в новое окружение, он взял себе имя Кардам.
Звучало интересно, особенно в том, что касается Цесары и осады. Пятнадцать лет назад экзарх Григорий оказывал упорное сопротивление стотысячной армии шаха Джаляля. Шесть лун его бесконечно осыпали стрелами и ядрами из бомбард, но стены Цесары стояли непоколебимо – по слухам, даже старухи забирались на крепостные стены, чтобы вылить на головы захватчиков содержимое ночных горшков. Видя это, шах Джаляль задыхался от ярости и отчаяния. Он обратился с молитвой к Падшим ангелам, и те послали ему на помощь одного из своих царей – Касласа, злобное отражение Сакласа. Каслас разбросал по городу свои мерзкие коренья, из которых вырвались черви гнили. Черви пожрали население, и город пал, хотя благодаря упорству Григория император Ираклиус получил достаточно времени, чтобы собрать новую армию и гнать истощенных сирмян до ворот Растергана.
Цена, которую Григорий заплатил за спасение Крестеса, была безмерной: когда ворота города открылись, сирмяне перебили всех оставшихся в нем людей. Говорят, пощадили только красавицу-дочь Григория и отдали ее в качестве трофея воину-забадару, который принес голову Григория шаху Джалялю. И по сей день Цесара лежит в руинах, проклятие Касласа остается в силе.
По крайней мере, так утверждали крестейцы. Сирмяне, скорее всего, рассказывали совсем другую историю. Истина была погребена под руинами Цесары.
– Есть какие-нибудь официальные записи о том, как Владис стал Кардамом Крумом? – спросил я.
– Надо поспрашивать в Высоком замке, – отозвался Роун. – Но ответ будет не раньше конца зимы.
Я сел на шелковую кушетку и посмотрел на бурные воды Зеленого моря.
– Не трудись. Придется двигаться на ощупь, хотя твой рассказ, пусть и довольно странный, проливает кое-какой свет.
Роун позвонил в колокольчик. Появился усталый мальчишка-слуга.
– Принеси нам того вина, что приправлено изюмом, – распорядился экзарх.
Мальчик кивнул и убежал выполнять приказ.
– Хит тебя осудил бы, – хихикнул я. – Он говорит, что сладкое вино ослабляет сердце.
– Тогда почему мое такое сильное? – Когда Роун улыбался, его усы касались ушей. – Как там поживает Алия? Надеюсь, вы поладили.
Я женился на внучке Роуна в старейшей часовне Тетиса. Церемонию провели по-быстрому. В тот момент, когда священник обмакнул наши руки в тяжелую воду, Роун, видимо, вздохнул с облегчением. Один из богатейших людей на земле теперь стал его внуком и больше не нанесет ему удар в спину. Развестись после такой свадьбы непросто, и я застрял в этом браке.
Вот только мы так и не стали полноценными супругами. После церемонии мы с Алией вернулись на мою виллу, но я не подошел к жене. Сказал ей, что слишком устал, и отправился спать. К счастью, она не сказала об этом Роуну, хотя наверняка скажет, если в ближайшее время я с ней не лягу.
– Как тебе удалось воспитать такую разумную, любознательную и вдумчивую девушку? – спросил я. – Нет ни одной темы, которая не тронула бы ее ум. С ней можно разговаривать всю ночь напролет.
– Да, она умна, вся в мать. Но надеюсь, по ночам вы не только оттачиваете умы.
– Понимаю, ты хочешь правнуков. Честно говоря, я поражен, что у тебя их еще нет.
– И однажды этот правнук может стать экзархом, если ты воспитаешь его правильно.
Это вряд ли входило в мои честолюбивые планы, но Роуну я об этом сообщать не собирался.
Слуга принес амфору с вином и поставил ее на стол. Когда мальчик открыл глиняную пробку, мои ноздри наполнились богатым ароматом. Слуга налил вино цвета дубовой коры сначала в мой кубок, а потом в кубок хозяина.
Насладившись запахом, я сделал глоток. В меру сладкое, а
