Испивший тьмы - Замиль Ахтар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прости, что возвращаюсь к делам, – сказал я, – но мы приготовили список необходимого для похода на север. Легион позаботится обо всем, нужны только люди. Я хочу забрать две тысячи солдат из твоего гарнизона.
– Они воюют под знаменами императора. – Роун сделал долгий глоток. – Хотя, конечно, плачу им я.
– Так кому они подчиняются?
– Думаю, ты уже это знаешь, иначе не высказал бы эту просьбу. Но если я отдам своих людей под твое командование, ты должен позаботиться о том, чтобы паладины не действовали против интересов императора, по крайней мере внешне. Иначе возникнет ужасно неловкая ситуация, которая навлечет на мои владения гнев Гипериона.
Я сделал огромный глоток изюмного вина. Оно действительно было восхитительным, но все равно не могло подсластить то, что я услышал.
– Непохоже, что у меня будет свобода действий в окружении стольких имперских солдат. Но без них великий каган не сочтет меня серьезной угрозой. Всего-то с семью сотнями наемников, которых я могу собрать.
– Я понимаю твою дилемму, поверь. Я всю жизнь использовал имперские знамена в своих целях. Вот почему я уверен, что ты должен повести за собой эти две тысячи паладинов. Они придадут твоему походу сладкий имперский привкус, хотя само вино все равно будет нашего, семпурийско-саргосского разлива.
Я понял, что он имел в виду. Этот человек знал, как влезть в имперский мундир. Мне придется держать карты при себе, как он, должно быть, делал всю жизнь. Больше никаких речей и рубинов, сорванных с груди восточных рабынь. Перед армией святых паладинов мне придется играть самую отработанную и старую роль – священника.
Когда я прошел по саду с тюльпанами к двери своей виллы, изнутри послышалось хихиканье. Два голоса – Ана и Алия. Они сблизились, и это меня не радовало. Алия была образованной, хотя и наивной высокородной девушкой. Ана же – полная противоположность: невежественная, но проницательная девушка низкого происхождения. Кто знает, какой яд она может влить в уши Алии, чтобы завоевать ее расположение?
Если Алия расскажет об этом Роуну, то разрушит здание, которое я возвел. Но я не мог запретить дочери и жене общаться. Достаточно странно уже и то, что я запретил Ане покидать виллу, хотя всегда мог заявить, что это ради безопасности. Еще больше ограничив ее свободу, я рисковал, что о моей жестокости по отношению к дочери узнает человек, который обожал своих многочисленных дочерей и внучек.
Я открыл дверь и вошел. Роун сказал, что когда-то жил на этой вилле и для него честь подарить ее мне. Все здесь было из белого мрамора, за исключением известняковых колонн, поддерживавших высокий потолок. Мраморный пол, казалось, никогда не терял блеска, сколько бы его ни топтали. Увидев весь этот простор и роскошь, я начал понимать, почему Роун не хотел покидать свою страну. Семпурийцы умели строить дома.
А их женщины знали, как превратить здание в настоящий дом. Алия умела готовить, шить, убирать и украшать жилище, была прекрасной хозяйкой. Пожалуй, если бы она научила Ану чему-нибудь, та нашла бы приличного мужа, когда у меня отпадет в ней надобность.
– Как поживает дедушка? – спросила Алия, пока я снимал плащ.
Она стояла прямо, держа руки за спиной. Ана изо всех сил старалась ей подражать, хотя ее сутулость была очевидна. Одевались они тоже одинаково: после свадьбы Алия подарила Ане несколько шелковых платьев, а также простые шаровары и туники, которые женщины обычно носят дома.
– Так же крепок, как и его вино, – хмыкнул я. – Молюсь, чтобы в его возрасте я был так же полон жизни. Я пожурил его за то, что пьет слишком много сладкого вина, но кто знает, может, в этом и заключается его секрет.
– Ох, не потакай ему, – вздохнула Алия, закатив глаза. – Он будет пить вино, даже если его подадут Падшие ангелы.
– Охотно верю, – засмеялся я и перевел взгляд на Ану: – Дочь моя, может, сделаешь нам ячменного чая?
– Я ей помогу, – сказала Алия.
Видимо, она поняла, что Ана не умеет делать ячменный чай, но стыдится признаться в этом. Алия была воплощением любезности. Слишком мила. Если она останется со мной, придется ее вышколить. Хотя для этого еще слишком рано, поэтому я просто кивнул и сел на одну из трех бархатных кушеток, стоящих в гостиной.
Я не собирался торопить события с Алией во всех отношениях, и особенно в том, что касается ее воспоминаний о Странниках. Я не хотел повторения истории с Марой: мы слишком настойчиво заставляли ее вспоминать, и это настроило ее против нас. Нет, с Алией я выберу противоположный подход и тем самым обрету союзника не только до конца этой жизни, но и на все время, пока существует моя душа.
Девушки вернулись с каменными кружками и котелком ячменного чая. Я предпочитал несладкий кофе и более крепкий восточный чай, но подобные удовольствия были неизвестны на этих берегах, и мне не хотелось казаться еще большим чужаком.
Алия села рядом со мной, Ана напротив.
– Когда мы уезжаем? – спросила меня дочь, когда я взял свою чашку.
– Как только соберем все необходимое, – ответил я, потягивая горячую жидкость со вкусом ячменя.
– И когда это будет, отец?
С моих губ чуть не сорвался язвительный ответ, но я не стал его озвучивать, чтобы Алия не подумала обо мне плохо.
– Через несколько дней. Мне нужно завершить кое-какие дела. Как вы думаете, что Кардам Крум хотел бы получить в подарок?
Я не сомневался, что у Алии есть мнение на этот счет, но она молчала – видимо, чтобы могла ответить Ана.
– Я ничего не знаю ни о нем, ни о его народе, – призналась Ана. – Но каждый чего-то желает. – Она посмотрела на меня со страхом и нежностью. – Может, если ты выяснишь, чего ему всю жизнь не хватало, то найдешь нужный подарок.
Я кивнул. Это произвело на меня впечатление.
– Алия, чего не хватает Кардаму Круму, как ты считаешь?
– Ну, жен у него точно достаточно, – хихикнула она, и атмосфера потеплела.
– Нет, – покачала головой Ана. – Я думаю, именно этого ему и не хватает.
– В каком смысле? – поинтересовался я, ее странное предположение распалило мое любопытство.
– Каждый месяц он берет новую жену, потому что ищет что-то в каждой из этих женщин, но, к своему разочарованию, не находит.
И эта потрясающая проницательность исходит от Аны! Неужели я неверно о ней судил? В конце концов, в ней течет моя кровь. Может, передался и ум?
