Моя нечаянная радость - Татьяна Алюшина

На невероятном чутье каком-то, на запредельной силе воли, отрицающей любую панику и расфокусировку внимания, Батардин держал самолет, нутром чувствуя направление, сверхзнанием и уверенностью пилотировал борт через этот шторм, начавшуюся сухую грозу и усиливающийся мороз.

И, когда они смогли увидеть первые ориентиры на земле, то поняли, что практически не отклонились от курса, Матвей вернулся и встал в нужный эшелон, а вскоре они смогли поймать устойчивую связь с диспетчером.

Когда Батардин посадил свой борт на родном аэродроме, рубашка, брюки и белье на Матвее были насквозь мокрыми от пота, даже носки в ботинках. Он откинулся на спинку кресла и думал, где наскрести силы, чтобы встать и выползти из самолета.

– Как?! – в полном шоке глядя на него, спросил второй пилот. – Как ты смог это сделать? Ты… – не находил он слов от потрясения, – ты не просто пилот, Батардин, ты… шаман, гуру какой-то, инопланетянин, итить на фиг! Как ты нас довел?! Как?!

– Работа такая, – умученно усмехнулся Батардин, – просто такая работа.

– Да какая работа!! – восклицал второй пилот. – Нам ведь кранты светили полные! Несло хрен знает куда и крутило! А приборы?! Ну вот как ты нас вывез? Тебя, блин, Бог в темечко поцеловал, не иначе! Дай, я тебя тоже поцелую, командир! – заграбастал он Матвея в объятия и расцеловал в щеки, отодвинулся и еще раз восхитился: – Ну, командир, ты гений! Ты не просто крут, ты какой-то колдун, честное слово!

Отец же восхищаться не стал, а отчитал, как только сын ступил с трапа, наорав и не щадя голосовых связок:

– Какого хрена ты вообще вылетел оттуда?! Обязан был сидеть, как огурец в огороде!

– Метеосводку дали вполне приемлемую. Это потом уж началось, – еле ворочая языком от усталости, объяснил Матвей.

Отец поорал еще, видимо скидывая таким образом свой стресс, потом притянул к себе сына и обнял.

– Ты молодец! – проворчал ему в плечо батя. – Ты такой молодец, сын. Ты такой невероятный летчик! Уникальный!

И резко отстранившись, совсем другим тоном – деловым, начальственным, официально запретил Матвею приближаться к аэродрому на три недели.

Отдых – все! Без вариантов!

– Сейчас дежурного водителя вызову, он тебе в Загорье отвезет, – руководил отец.

– Нет, батя, – отказался замученным голосом Матвей, – домой, до ближайшей койки. А к вам я завтра. Отосплюсь и приеду.

Петр Федорович посмотрел внимательно на сына и никакого водителя вызывать не стал, а усадил Матвея в транспортник аэродромный, сам сел туда же, их довезли до здания вокзала отец, поддерживая Матвея под руку, довел его до своего автомобиля, открыл перед ним дверцу пассажирскую. И, хоть Матвей и ворчал, что он не немощный и вполне сам может передвигаться, но помощь отца принял – деваться было некуда, слишком устал, чтобы спорить.

Петр Федорович привез сына в городскую квартиру, поддерживая под локоток, помог подняться по лестнице, открыл своим ключом дверь, завел в дом, и Матвей тут же сел на обувную тумбочку. Ему надо было в душ обязательно, и срочно снять с себя промокшую одежду, но двигаться он не мог, совсем – все, нет никаких сил.

– Тебе надо срочно и обязательно поесть горячего, – заявил решительно отец и направился в кухню.

А Матвею неожиданно как-то нестерпимо остро, непонятно почему, захотелось услышать голос Майи. Просто голос. И, чтобы не передумать, он достал смартфон из кармана, быстро отыскал ее номер в записной книжке и нажал вызов.

– Да? – несколько удивленно ответила она.

А он не сразу смог сказать что-то – слишком стремительным для его заторможенного состояния оказался переход от пришедшей ярким импульсом мысли к ее осуществлению – и вот он уже ее слышит.

– Привет, – поздоровался Батардин.

– Привет, – ответила Майя и спросила: – У тебя что-то случилось?

– Да нет, в порядке все, – удивился ее вопросу Матвей.

– Слушай, Батардин, – решительным тоном принялась выспрашивать девушка, – а ты там часом не на какую-нибудь свою вынужденную посадку уселся и гоняешь с пистолетом в руке песцов по тундре?

– Нет, – еле усмехнулся он с трудом, – дома сижу, на обувной тумбочке в прихожей.

– Точно дома? – подозрительно переспросила Майя.

– Точно-точно, – заверил Матвей, начиная понемногу улыбаться этому ее тону допрашивающей жены. – Почему ты спросила?

– У тебя такой голос, – пояснила Майка, – как будто ты отбивная, которую долго били, а теперь оставили немного отлежаться перед жаркой, – и с настоящей тревогой поинтересовалась: – У тебя там что-то случилось? Полет трудный?

– Нормально, – не мог перестать улыбаться он.

– Понятно, – выдохнула она с большим значением. – Значит, геройствовал. – И с тревогой в голосе уточнила: – Все хоть в порядке?

– В порядке, нормально, – в третий раз повторил Матвей и даже кивнул, забыв, что она его не видит.

– Понятно, – снова повторила Майя и отчитала: – Батардин, ты там поберег бы себя, что ли. Как правило, только песни и былины про героев хорошие складывают, а сами они все плохо заканчивают.

– Поберегу, – все улыбался он, не заметив, как тихо вышел из кухни Петр Федорович, остановился в коридоре и слушал его разговор. – С завтрашнего дня в отпуск отправлюсь.

– Вот и правильно, – поддержала хорошую инициативу Майя. – И куда-нибудь на моря рвани, в теплые страны к солнцу, фруктам и загорелым барышням.

– Классный совет, – согласился Батардин, поднял голову, заметил отца и кивнул ему. – А у тебя как дела?

– Все в порядке. Работаю, – как о достижениях отрапортовала Майка.

– Это хорошо, – похвалил он и почувствовал, что последние силы, даже произносить слова, улетучились, принялся прощаться: – Ладно, Весна, рад был тебя услышать. Пока.

– Пока, – несколько удивленно попрощалась и она и неожиданно спросила: – Матвей, а ты чего звонил?

Он помолчал, пытаясь сообразить, что ответить, и сказал как есть:

– Хотел тебя услышать.

– Помогло?

– Да, – покачал головой он. – Определенно.

– Батардин, – усмехнулась девушка, – иди-ка ты, действительно, в отпуск. Многие, кто побывал, утверждают, что помогает при сильном стрессе. А у тебя он определенно крутой, раз тебя начало успокаивать общение со мной. – Усмехнулась и попрощалась почти весело: – Пока!

– Пока, – улыбнулся снова он и нажал отбой.

– Это кто? – с нескрываемым любопытством спросил Петр Федорович.

Матвей вздохнул глубоко от усталости, улыбнулся и ответил:

– Жена.

К концу декабря, в самые последние дни перед праздником, Майя уже совершенно точно знала, что серьезно больна.

У нее что-то случилось с желудком, или кишечником, или обоими сразу. Если она забывала поесть, увлекаясь работой, то не просто тянуло и болело в желудке, а сразу начинало сильно и неприятно подташнивать и, чтобы избежать этих симптомов, Майке пришлось постоянно что-то жевать и носить с собой еду в контейнерах, чего она раньше никогда не делала.