o f2ea2a4db566d77d - Дима

оставалось за пределами вашего слуха.

-

А чем пахнет? Там ведь так много рыбы.

- Но я не чувствую рыбного запаха вовсе. Скорее какой-то прохладный запах, вроде

ментолового… Иду через поле. Сказать про щук, что они колышутся подобно волнам как-то

уместнее, чем о той же пшенице, согласитесь. Мне здесь нравится. Большой круг света

движется вместе со мной, освещая всё больше рыб… Ну вот я достиг границы поля, уж не

знаю, двигался ли я вперёд или дал круг, по-моему, я не далеко ушёл от того места, где

начал. Но иду дальше. Вновь вступаю в темноту, хотя здесь уже светлее. Шуршание щучьей

пшеницы постепенно стихает у меня за спиной. Я на какой-то новой территории. Здесь,

действительно, светлее, но это, похоже, искусственное освещение… Да, представьте, что вы

ночью забрели на заводскую территорию, тут довольно мощные фонари, но свойство

местной темноты такое, что она контролирует любые излучения, поэтому даже свет от

фонарей кажется приглушенным и не выходит за строго установленные границы. При их

свете я всё равно остаюсь в темноте. Хотя ориентироваться легче. Плоская, пустынная

территория, торчат какие-то высокие заводские постройки, наполовину обтянутые бетонной

кожей, наполовину – скелеты-каркасы. Некоторые – полностью закрытые коробки, только с

отверстиями под окна. Дайте-ка объясню, чтобы вы точнее почувствовали. Это не

человеческие постройки, никто их не строил, хотя они похожи на типичные заводские здания

или, например, вытянутые дома, какие иногда можно встретить на технической территории

вокзалов. Они, наверное, сами выросли. Как грибы или деревья. Вот на этой территории

дедушкиным табаком вырастают такие бетонные прямоугольник. Но людей здесь нет и,

думаю, никогда не было. То же могу сказать о каких-то кранах, не знаю, для чего они, трубах

и металлических каркасах – человек в их создании не участвовал. Они тут произрастают.

Или были всегда, не знаю… Вновь вижу в небе, в том, что здесь является небом, оранжевые

пятна. И вернулся тот звук, как от гигантского вентилятора. Его лопасти медленно кружат.

Оранжевый свет пропитывает туман сферами. Я иду вперёд. Интересная черта этих мест –

достаточно только сознательно повернуться к чему-то спиной, как вы оказываетесь в новой

точке. Хотя меня не покидает ощущение, что я хожу по кругу. Возможно, не будь этой

черноты, оказалось бы, что здесь всё просто устроено. Вроде большого механизма. Так…

Шёл-шёл… Я упёрся в деревянную стену, Габи.

-

Ой.

118

- Это дом. Да, старый дачный дом. Но он еле виден…

-

А оранжевые пятна где?

-

Вы хотите, чтобы я оглянулся?

- Нет, Борис… Не оглядывайтесь.

Илья и Вика стояли возле дома искусанной женщины.

-

Чего мы ждём? – спросил юноша

- Может, ещё кто-нибудь появится, - ответила Вика, неотрывно наблюдая за избой

поверх забора.

От сторонних наблюдателей их защищали кусты и нарастающие вечерние сумерки. К

искусанной женщине за полчаса до этого стали собираться гости – примерно пятнадцать

человек, больше женщины, среди которых и продавщица местного магазина, и пара мужчин.

Почти у всех, заметила Вика из укрытия, руки покрывали следы комариных укусов

- Тебе к врачу надо, а не здесь стоять. Пойдём же… - Илья неуверенно попытался взять

девушку за плечо, но та грубо его оттолкнула.

- Не мешай. Я память потеряла где-то здесь. Помню, как вышла из этой избы и пошла

по улице, дальше – пустота. Всё, что было до этого момента, помню, а после – нет, значит,

что-то произошло здесь. И это сборище – те же люди из леса.

- Ты же сама сказала, что была здесь утром, а мы столкнулись уже днём. Важнее то, что

произошло после того, как ты отсюда ушла, разве нет?

-

У меня нет других зацепок.

- Ты то же самое говорила перед походом в лес… - еле слышно напомнил Илья. –

Пойдём домой, тебе надо отдохнуть, а там, может, и вспомнишь, что произошло…

- Сам вспоминай. Мне надо попасть в дом.

-

Там двадцать человек народу!

-

Я должна выяснить, что они замышляют. Ты со мной или нет?

-

Но как мы это сделаем?

-

Иди следом. И тихо.

Вика, уже знакомая с территорией, уверенно открыла калитку и прошагала к дому. Илья

плёлся сзади, почти утыкаясь носом ей в спину и то и дело наступая девушке на пятки.

«Прости… упс, прости…», - шептал он. «Я тебя сейчас вырублю» - предупредила Вика из-за

плеча. Она замерла на несколько секунд возле крыльца, прислушиваясь, и ступила в дом.

Илья покорно и близоруко последовал за ней. Он ничего не слышал. В доме находилось

около двадцати человек, но никаких звуков они не издавали – абсолютная тишина.

Илья и Вика в неосвещённой кухоньке. Дальше за открытой, кривой дверью начинался

такой же тёмный коридор. Девушка быстро глянула за угол и обнаружила, что все двери во

внутренние комнаты дома закрыты. Она подошла к входу в ближайшую комнату и,

приложив ухо к двери, стала вслушиваться. Илья мялся у неё за спиной. Вика резко

дёрнулась, чуть не сшибла в темноте своего друга, от неожиданности не сообразившего, в

какую сторону лучше отойти, чтобы освободить ей дорогу, и на цыпочках прошла к двери во

вторую комнату. Снова прислушалась и тут же дёрнула за руку Илью, привлекая его к себе.

-

Они здесь, - шепнула ему куда-то в макушку. – Я слышу их дыхание.

Дыхание людей, набившихся в одну комнату и не производивших больше никаких

звуков… Вика освободила Илье место рядом с собой, и оба они приложились к двери,

пытаясь различить ещё хоть что-нибудь. Так длилось с минуту. И вдруг кто-то совсем рядом

с Ильёй кашлянул, и хоть за дверью, но как будто прямо ему в ухо. От этой пугающей

внезапности юноша дёрнулся, поскользнулся на коврике для ног и всем телом навалился на

незапертую дверь, от чего она молниеносно распахнулась, и Илья грохнулся прямо в

комнату носом в пол. Устоявшая на месте Вика могла наблюдать, к каким последствиями это

привело. Дверь сшибла стоявшего за ней человека – судя по вскрику, женщину – та тоже

повалилась на пол, а дальше костяшками домино и с комментариями разной эмоциональной

119

интенсивности падать стали все остальные заполонившие комнату люди, на свою беду

именно в тот момент стоявшие на одной ноге и пытавшиеся сохранить равновесие и

внутреннюю умиротворённость в непростой йоговской позе под названием «Врксасана –

«поза дерева».

- Индусы чёртовы, - с презрением прошипела Вика, глядя сверху на матерящуюся кашу

из деревенских жителей, одетых в спортивные костюмы.

Только одна женщина устояла при общем падении. Продолжая держаться на одной ноге

посреди месива тел и ловко сложив над головой толстые руки, она медленно открыла глаза и

уставилась прямо на Вику. Это была продавщица из местного магазина.

- Я тебя знаю, - спокойно сказала она девушке и еле заметно качнулась.

Тем временем в холле дома отдыха «Янисъярви» Борис продолжал общаться с Габи. Она

говорила стройно и много, но уже немного осовела – второй Лонг Айленд – и с

трогательным придыханием глотала окончания некоторых слов.

- Меня вот что поражает, - звякнула льдом в бокале. – Я со своим высшим

образованием, с чёртовым культурным багажом, якобы тонким восприятием мира, я иногда

смотрю на незнакомых людей и с горечью признаю, что для меня это tabula rasa – я не могу

со всей уверенностью сказать, кто передо мной – друг или враг, что сейчас думает и

ощущает этот человек, как он меня воспринимает, что ему нужно. У меня есть только

сомнения и мой опыт восприятия, анализа и оценок, которым я эту чистую доску затем как-

то раскрашу. Или не раскрашу. Или так и останусь с ощущением, что этот человек, даже уже

давний знакомый, по-прежнему для меня закрытая территория. Я могу только сострадать

направо и налево, но быть в чём-то уверенной – нет. И тут, бац, встречается мне на пути,

скажем, какой-нибудь грубиян, деревенщина, со своим неоконченным средним,

ограниченным словарным запасом, приводами и всем прочим – и вот ему достаточно одной

секунды, просто встретиться со мной глазами, для того, чтобы в точности определить, как я к

нему в этот момент отношусь – испытываю страх, презрение, невежливое любопытство,

физический интерес – он это моментально считает, и тут же мне хлестко выдаст. Гениально!

Вы понимаете, к чему я? Кто из нас совершенней? Я не слишком много говорю? Не берём

категоричных людей, которые оценивают других в зависимости от своих убеждений или