o f2ea2a4db566d77d - Дима

- Вы говорите о неразвитом обществе. Должна же быть хоть какая-то эволюция, зачем

весь этот прогресс, если люди по-прежнему не могут унести трёх и больше детей в случае

опасности? Значит, никакого прогресса нет, и, я не сделаю открытия, удовлетворяет он

только самые индивидуальные, личностные потребности. В таком случае у нас тем более нет

оправданий… И потом, что вы знаете об африканских племенах?

Борис заметно вздрогнул.

«Он считает, что Габи задала этот вопрос каким-то особым тоном, слишком резко, будто

подловив его на чём-то. Борису кажется, что он покраснел. Надеется, что в полутёмном

спортивном зале, это не так заметно. Он пытается сменить тему»

- На самом деле в России чувствуются своеобразные революционные настроения. Но

они направлены не против власти, как ни странно, а против среднего класса. У нас все не

любят средний класс: и чиновники, и учёные, и тем более народ. Я иногда думаю, а что если

за всем этим стоит не какая-то отвлечённая причина, а обыкновенная людская зависть? К

тем, у кого есть талант управлять деньгами. Ведь это всё не злодеи какие-нибудь в

большинстве своём, а самые обыкновенные люди. Страна так и не научилась жить в новых

условиях. Я повторяю – какой смысл говорить об интеллигенции, если это вопросы

советской поры. Мы существуем в новых условиях, с новым распределением ролей, но

хватаемся за старую терминологию. Может быть, стоит выйти за пределы понятия

«интеллигенция»? Перестать играть в старую игру. Спасатели и утопающие.

Они медленно прогуливались вдоль балкона, пока не упёрлись в новую застеклённую

дверь. Габи нажала на продольную ручку, дверь поддалась, и пара прошла в соседнее

помещение. Здесь начиналась широкая лестница, уходящая зигзагом вниз. Ступени

прерывались просторными и длинными лестничными пролётами, Габи и Борис неспешно

спускались вниз, задерживались на площадках и продолжали беседовать.

- Советская эпоха постепенно отмирает, а вместе с ней и её мифология, - согласилась

Габи. – Через много лет, читая советскую литературу, наши потомки будут воспринимать её

как своего рода фэнтези. Но вот что интересно – советская мифология уходит, а при этом

один из её мифов остался. Я говорю о капитализме. Будь мы героями советской литературы,

получилось бы, что враг победил. Почему одно воспринимается, как какое-нибудь советское

фэнтези, а другое – как что-то естественное, реальное, как нормальный ход вещей? А вдруг

мы по-прежнему герои советской литературы, но уже зомбированные как бы?

Фантастический вирус из литературы, признанной безосновательной, мифоплодящей,

получил распространение. Здесь особый перевёртыш. Советская реальность превращается со

временем в миф, но при этом часть мифа оказывается «на свободе» и разрастается до

размеров реальности – мы и не заметили, как оказались захвачены... Я недавно, ещё в

Москве, заходила в метро на станции «Красные ворота» и краешком глаза заметила герб

Союза на высотке, эти звёзды и охапки пшеницы. И почувствовала, что у меня в сознании

уже образовалась некое расстояние между этой символикой и смыслом, который в неё

вкладывался. Я вижу символы, но смутно помню смысл. Я застала самый краешек СССР, к

тому же жила с родителями за границей, всё это так и не успело стать для меня полноценной

127

реальностью. И вот я вижу советский герб и уже почти готова воспринять его отстранённо.

Как знак без смысла, как украшение, как… как горгулью, понимаете? Как фантастику. А что

видят ребята, которые родились после меня? Ничего вовсе? Красивый узор? Это ведь не

заряжено их собственным опытом.

-

Габи, то, что вы говорите, довольно страшно. Если не помнят, значит, может

повториться. Должны помнить.

- А, может быть, вы просто не хотите, чтобы мы забывали о вашем прошлом? Потому

что вместе с ним уйдёте вы сами? И может быть, вы так отчаянно играете сейчас в старые

игры с властью, настаиваете, что история повторяется, потому что не хотите, чтобы прошлое

уходило? И потому же называете моё поколение и последующие – эскапистами,

индифферентными, виртуальными? А вы не думали, что нам не интересны ваши игры, мы

даже не совсем понимаем, о чём вы говорите.

- Да мне-то что? Это вам жить в этой стране. Разве мы не ради своих детей боремся?

- Ты мне скажи, ты крещёная, мать? – спрашивала тем временем пьяная Наталья у такой

же неровной Вики.

-

Я буд-дистка, - ответила та.

-

Эта плохо.

- Почему? Лучше креститься и танцевать голяк в лесу? И сидеть лотосом. Как вы?

- Обижаешь. Обижаешь. Мы дело делаем. Народ защищаем. И о душе думаем. Ты же

русская?

-

Ну?

-

Значит, православная, значит, надо креститься.

-

А я сама защищусь.

-

От бесов – нет. И от духов леса. И от зомбей.

- Блин, ну у тя в голове и понапихано. Ты же православная!

- Я русская! У меня даже фамилия, как у президента почти. Только по-другому –

Волкова.

-

И нормально так водишь хороводы вокруг ёлочки.

- Я не одна. Светка, она добрая, она йоге нас учит. Как быть молодыми и красивыми.

Чтобы мужик любил. И чтоб душевное развитие. Знаешь, как иногда хорошо зажечь арома…

матическую палочку. Спокойно так на душе.

-

И помолиться.

-

А как без этого? И пост обязательно. А хочешь я тебе погадаю? Я на картах умею и по

руке. Давай!

-

Тпр, назад, сестра.

-

Я реально вижу будущее. Светка скажет. Вот ты любишь своего? Ну признайся?

Хочешь, скажу, чего у вас впереди.

-

Нахуй.

-

Обижаешь. Злая ты, дылда. Не русская какая-то.

-

Я будди-стка.

- Оно видно.

- А вы… у вас тут… ваше это всё… В-вы – дурка.

-

Сама дурка.

-

Сама дурка.

-

Сама дурка.

-

Сама дурка.

- Девочки, хватит ссориться, - встряла уставшая Яблочкина, она уже давно хотела спать.

– Пора по домам. И вы папе мешаете.

-

В самом деле, Вика. Пойдём, - сделал попытку и Илья.

128

-

У меня здесь дыра, - объяснила Вика, пьяно мотая головой, и тыча пальцем в лоб. – Я

кусок дня потеряла. Я не помню.

- У нас и не такое бывает, - заверила продавщица. – В прошлом году у соседской

ребятни память нафиг отшибло. Сутки их искали. Потом они так и не вспомнили, где были.

Да клея небось нанюхались. А ты лес прогневила, точно говорю. Креститься тебе надо,

дылда.

- Я пош-ш-шла.

-

Ну давай.

-

Ну и дну.

До земли Габи и Борису осталось пройти один пролёт. Лестница заканчивалась дверью, на

этот раз обитой металлическим листом.

- Общественная ответственность возможна только при осознании её каждым человеком

отдельно. Это утопия? – спрашивала Габи. – Ответственность невозможно насаждать, её

можно только взрастить в самом себе, не требуя ничего от других. Но подавая пример своей

жизнью. И уже эти индивидуальные ответственности соединятся в общественную. Заставить

людей стать ответственными невозможно. Создать им здоровое общество без их участия

невозможно. Излечиться общество, страна может только в том случае, если каждый

гражданин будет спрашивать с самого себя. Но взаимопомощь ведь должна быть в этом

вопросе? Обладает ли народ, как общее тело, масса, самосознанием, или это именно что

стадо, которое может окрепнуть лишь в случае положительного примера более влиятельных

людей, выделяющихся? И что же, мы вновь возвращаемся к старой песне про

интеллигенцию? Или народ может создать общественную ответственность сам? А этот

народ? Ответственность на образованном классе, конечно, гораздо больше. Но и народ

оправдывать нельзя. Потому что это не абстрактное месиво организмов, а множество

самостоятельных и равно ответственных индивидуумов, каждый из которых должен делать

вклад по мере собственных возможностей. Что, однако, мы имеем сегодня? Интеллигенция в

реалиях «частной собственности» потеряла свои сущностные ориентиры и просто

обмещанилась. Дом, работа, деньги на семью и себя – это для неё теперь в основном

главенствующие интересы. Интеллигенция сегодня – это такая профессия, специальность,

чтобы заработать. Вообще интеллигенция напоминает мне сейчас Николая II накануне

революции – такая же нерешительность, мягкотелость, такая же податливость на чужие

истерики, этот же уход в интересы семьи, детей – искривления представлений о долге. Да и

Временное правительство похоже на нашу сегодняшнюю интеллигенцию – такой же разброд