o f2ea2a4db566d77d - Дима

категоричных людей, которые оценивают других в зависимости от своих убеждений или

настроений – они правды не видят. Но если поставить рядом интеллигентного,

рефлектирующего человека, которому разум или, я не знаю что – может, мораль? –

ограничивает его непосредственное восприятие, и человека культурно и интеллектуально

почти обделённого, на чьей стороне, как вы думаете, будет преимущество?

- Преимущество в чём? – уточнил Борис.

- Плебей ближе к животному, но именно поэтому он реагирует тоньше, стремительнее,

без фильтрации, как у интеллигента, в каком-то смысле он совершеннее в своём восприятии

других людей, понимаете?

- Габи, что за удивительное высокомерие называть необразованных людей животными?

Может, уже кофе?

-

Вы меня совсем не поняли. Я не презираю ни в коем случае, наоборот – завидую!

- И что, вы променяли бы свой интеллектуальный, духовный багаж на чутьё животного?

- Я оказалась заложницей у собственного разума, в компании которого, не буду спорить,

пережила много прекрасных минут, но теперь у меня такое ощущение, что я лишена чего-то

очень важного. Лишена какого-то незамутнённого восприятия реальности и людей, особенно

людей.

-

Вы скучаете по временам максималистского отрочества?

- Боже упаси, никогда, никогда не захочу туда возвращаться, вообще куда-то обратно

возвращаться… О чём мы?.. Ах, нет! Я не говорю об оценках вообще. Интеллигент

рефлектирует, он пытается оценить правильно и теряется в лабиринте смыслов. А я жажду

хотя бы ненадолго отключить весь этот аппарат анализа и фильтрации и просто видеть чётко.

120

Чувствовать чётко, чувствовать, что происходит на самом деле, а не каждый раз упираться в

то, что творится, накручивается у меня в голове. Я не хочу думать, нет, есть ещё б ольшая

пакость – не хочу предполагать. И не хочу бежать от реальности, которую не способна

почувствовать чётко, в интеллектуальщину. Вроде как от вас, люди-животные, с вашей

агрессивной интуицией я отличаюсь тем, что я культурно и интеллектуально подкована. Но

что это даёт? Раз я потеряла что-то очень важное, вернее, никогда этим и не обладала.

-

Габи, но каждому своё место. Это естественно, у каждого свои предрасположенности.

- И свой бэкграунд, верно? А видите ли вы, Боря, как прямо у нас на глазах происходит

очередное деление на классы, прямо будто это неизбежный процесс, повторяющийся

постоянно.

-

Вы о чём?

- Я о своём окружении, о молодых ребятах, умницах, образованных и имеющих доступ

ко всем культурным сокровищам, благо, сейчас это даже легче, чем раньше – Интернет,

открытые границы и всё такое. Знаете, что мне недавно сказал один мой знакомый

интеллектуал лет 25?

-

Понятия не имею, верите ли?

- Он говорит: иду я по улице и – о боже, мои нейроны – вижу киноафишу к очередной

тупой народной комедии, когда же, о когда же, вопрошает мой знакомый, на всех улицах я

стану видеть лишь афиши с одухотворённым ликом, скажем, Изабель Юппер какой-нибудь?

Не бывать такому явно в этой стране, бежать отсюда надо, бежать.

-

Ну сноб, что тут поделаешь.

- Да не это. Опять пропасть образовывается, она всегда была, и вот опять видна. Есть

так называемая интеллигенция и так называемый народ, опять то же самое. И ребята, мои

знакомые, вырастут в интеллектуалов, которые так и будут вздрагивать в присутствии ребят,

выросших из народа. Кажется, такие условные понятия, термины-фантомы из прошлого

века, ан нет – вот оно, здесь. Новое социальное деление среди молодёжи, снова стена

непонимания между «новой интеллигенцией» и «новым народом» – это бесконечный

процесс? А культурный товар, естественно, будут производить первые, в надежде, что его

воспримут вторые. Но тут изначально ошибка в программе, потому что понять и принять

свой народ новая интеллигенция так и не удосужилась. Может быть, сейчас обстановка даже

печальнее, потому что прежде интеллигенция всегда была взволнована проблемой народа, а

сейчас время междусобойчиков. Почитайте блоги в том же Интернете. Интеллектуалы

дружат с интеллектуалами и соревнуются друг с другом, кто умнее и лучше всё понимает.

Обсуждают положение в стране, потрясают кулачками в сторону правительства, но всё друг

с другом, всё в своей песочнице. А этот ужасный, неповоротливый народ смотрит «Дом-2»,

когда же они опомнятся, это ведь бяка, это фу. А народу ровным счётом никакого дела до

интересов интеллектуалов – ох, как невежливо с их стороны. А знает ли московский

интеллектуал, что творится в стране вообще, чем живёт народ на всей необъятной? Вряд ли –

ему либо и в столичной песочнице уютно с братьями по разуму, либо он в Москву сбежал, не

выдержав близости народа. Пропасть, даже пустота между. Я вовсе не говорю, посмотрите

на меня всю в белом. Я такая же! Ведь здесь, с вами сижу, коктейли распиваю, а отправиться

в ближайшую деревню, где беднота и пьянь, как будто брезгую. Знаете, на нашем

телевидении есть такой формат – сидит обычно пара ведущих-интеллектуалов, говорят с

гостями о стране, культуре и народе, но они в студии, они в Москве, они не променяют это

на жизнь в провинции и непосредственное, каждодневное общение с народом. Их

передёрнет, если такое предложить.

- Я примерно понимаю, о чём вы. Хотя, может быть, дело вовсе не в классовом делении,

а просто в личностных качествах. Почему-то один человек боится других людей и

выстраивает защиту, интеллектуальную или кулаками, тут и пропасти непонимания, а другой

человек по своим внутренним особенностям оказывается с рождения расположен к другим,

видит мир добрыми глазами, и поэтому не замечает различий между собой и другими. Но

121

вообще то, что вы говорите, это из серии «Актуален ли сегодня сборник «Вехи». Помните,

как у Гершензона? Всё, что мы можем сказать русскому интеллигенту – постарайся стать

человеком. Потому что вы не люди, а калеки.

- Вот-вот, кем быть лучше – животным или калекой? У меня на этот счёт даже есть

этакая пелевинская теория, я её изобрела, когда училась на факультете журналистики МГУ.

Из истории отечественной журналистики известно, что в революционные дни, с 25 февраля

по 5 марта в Петрограде издавалась только одна газета – «Русский инвалид». Прямо так в

учебнике и написано. Это код, понимаете? В сознание всех юных, неокрепших

интеллектуалов, прошедших школу советской и постсоветской журналистики,

впрыскивается простая, но яркая мантра: русский – инвалид. Парадокс, конечно. Но из года

в год. Где-то на генетическом уровне людей, которые потом получают доступ к

общественным рупорам, откладывается эта информация. И вот уже наши интеллектуалы,

сами о том не подозревая, транслируют это дальше, через газеты и журналы, по радио и ТВ,

в романах и рассказах. Об этом не говорят прямо, но это где-то на молекулярном уровне,

между строк, такое заражённое междустрочье. Информационный, идеологический вирус. И

вот все мы уже под этим ходим. Русский инвалид. Русский – инвалид.

Борис хохотал на весь зал и махал Габи руками, чтобы та остановилась.

-

Какая же вы выдумщица, - прокряхтел он сквозь смех. – Чем вы только занимались на

журфаке?

-

Пила на лекциях ром из фляжки.

-

Оно заметно.

- Но это не шутки. Борис, ну как можно любить эту страну, объясните мне? Я вам уже

рассказывала, с какими историями сталкивалась. Вот ещё. Деревня, мать-алкашка принимает

в доме собутыльников, а у неё дочь умственно отсталая, пока родительница пьёт и предается

разврату, дочь не может попасть в дом и отмораживает себе ноги. Кое-как проникла в избу, а

тут неделями запой, скулит, чтобы ей помогли, а ей в ответ – лежи на печке и чтобы ни

звука, иначе убьём. Ну лежала, постанывала тихо-тихо, ноги позже пришлось ампутировать.

-

Кошмар какой…

-

Ха, это не всё. Дочке-то куда деться, живёт дальше с чудовищной мамашей, а та

продолжает свой беспредел с хахалями. А чтобы дочь, инвалидка-олигофренка, не портила

вид, её из дома прогнали жить во двор. Борис, в собачью конуру. Вы понимаете? Потому что

я не понимаю. Она жила там вместе с собакой, благо, могла поместиться в маленькой

коробке. Ведь ног-то у неё не было.

-

Неужели соседи ничего не предприняли?!

- А что они сделают? Пожалуются в милицию? А участковый их – один из

собутыльников, один из тех, кто угрожал девочке расправой, если она не умолкнет. И что он