Романески - Ален Роб-Грийе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне молча возвратили документы, как после банальной проверки, и позволили спокойно продолжать прогулку. Нападение произошло будто во сне, без объяснений, без криков, без суматохи, я бы даже сказал, без насилия, поскольку весь мир в тот раз показался мне как бы укутанным в вату, включая железное приспособление, удары которого по моим жевательным органам я почувствовал тогда относительно слабо явно из-за анестезирующего действия газа. Но уже у себя в номере, по взгляду Катрин, я понял, что нанесенный мне урон был значительным.
Взглянув на себя в зеркало, висевшее в ванной, я обнаружил, что два зуба спереди, слева, сломаны, что третий шатается и что верхняя и нижняя губы рассечены. Моя белая рубашка на три четверти, от ворота до пояса была красной (глубокие раны сильно кровоточили), по злой иронии напоминая рисунком кровавых пятен жестокую сцену, снятую утром в студии. Мало-помалу придя в себя благодаря смоченным холодной водой полотенцам, мне удалось восстановить в памяти форму использованного полицейским пульверизатора: он странным образом напоминал небольшой предмет (призванный обращать в бегство нехороших парней), уже попавший на пленку моего фильма. В окончательном виде этот эпизод был смонтирован лишь для анаграмматической версии, сделанной для телевидения, и имел структуру не серийную, а эксклюзивную; название же его было таково: «Эн взял игральные кости в руки».
Еще только-только рассвело, а вся студия уже была в смятении. Что касается вашего покорного слуги, то ему предстояло познакомиться с бесплатной медициной так называемых стран реального социализма. Ко мне был приставлен партийный чиновник, который налево и направо, тайком, раздавал сотенные бумажки, попавшие какие в карманы фельдшериц из приемного покоя, какие в руки хирургов, меня осмотревших и наложивших швы. Затем последовали ободряющие заверения властей, исходя из которых мне не надо было волноваться из-за простого недоразумения, поскольку доблестные стражи порядка просто не поняли, кто я! Все это лишь утвердило меня в первоначальном мнении, как зауряд бывало, что случившаяся в тот раз со мной история по-настоящему ко мне отношения не имела…
Вот еще картина, которую, очевидно, можно датировать последующими днями: склонившийся надо мной дантист, — в горьком приступе антикоммунизма он посоветовал заказать во Франции нужный протез, — прорычал мне в лицо диагноз относительно резца, корень которого нещадно раскачивал, повторяя между взрывами смеха, перемежавшимися с гримасами: «Ай-ай-ай! Он у вас шатается, господин инженер!»
Вспоминается та брестская великорослая хирургиня-дантистка, в которую моя мать (или наоборот) была просто влюблена. Именно она пользовала нас в детстве, а ласковость ее проворных рук удивительно сочеталась с очарованием занимаемой ею квартиры — по нашему мнению, немыслимо шикарной, — где стоял черного дерева рояль, на котором она играла «Потонувший собор». Она же поведала мне о странной ране Анри де Коринта: то были два красных отверстия, отстоящие одно от другого приблизительно на один сантиметр, которые она заметила, удаляя у графа зуб мудрости.
Де Коринт умер вскоре после того в Финистере. Мой отец ездил на его похороны. Это были гражданские похороны со лжеотпеванием под открытым небом, исполненным лишенным сана священником перед закрытой на замок церковью. Все происходило в небольшом местечке на западном берегу, кажется в Порсмогер-ан-Плуарзеле, где граф Анри жил один в самом низу (туда надо было спускаться по каменной лестнице) врезанной в обрыв во времена Вобана батареи, которую он выкупил у департамента государственного имущества и — весьма скромно — обустроил. Итак, де Коринт был отлучен от Церкви. Когда? За что?.. Малочисленный кортеж сделал остановку в месте, напоминающем церковно-приходской участок, напротив безмолвной звонницы. Второй день моросил мелкий и холодный дождь. Был конец осени. Люди в темном опустились на колени прямо в грязь. Когда, по возвращении в Черные Скалы, отец рассказывал об увиденном, я подумал, что это и есть «туман и сырость гуманистического сознания».
Была почти ночь. Только что завершилось повседневное чаепитие, неизменно принимавшее вид настоящей церемонии. Когда отец умолк, бабушка, которой было далеко за девяносто и которая постепенно все забывала, спросила: «Разве мы сегодня не будем пить чай?» Ее дочь ответила раздраженным тоном: «Мы только что его пили! Чай кончился!» Немного подумав, бабушка, приняв тот высокомерный вид, который теперь окружал ореолом ее слабеющую голову, сказала как бы про себя: «Вот дура! Чай не кончится никогда!»
ОГЛАВЛЕНИЕ I
Возвращение через семь лет. Кем был де Коринт? Зачем он к нам при-езжал? Анти-интеллектуальная реакция 1980-х годов
Говорить о себе. Теории изнашиваются и застывают. Понятие «автор»
Для чего я пишу? Я пускаюсь в авантюру
Верхняя Юра против океана. Морские кошмары. Бретонское детство. Ночные привидения с улицы Гассенди
Роман и автобиография. Придать значение фрагментам. Невероятный рассказ. Текстовые «операторы»
Это вымысел. Страх. «Сказки Индии» и бретонские легенды. Привычное присутствие призраков
Де Коринт и Тристан. Герои романов суть те же неприкаянные души; в этом причина их нереальности
Де Коринт посещает моего отца. Черный Дом. Ночные звуки. Глухие удары о скалу
Керангофский дом и подземные цистерны. Дедушка Каню: образы и крохи (ворона). Как построить рассказ
Историческое прошедшее есть смерть. Сартр и свобода. Новый Роман: мгновение, внутренняя борьба
Разрастание комода-секретера. Путаю двух предков. Мой девичий вид. Дедушка ждет
Передний сад, Керангофская долина, рейд. Дверь дома. Старый царь Борис. Пепелище. Моя первая повесть
Немецкая люлька. Керангоф сегодня. Франше дʼЭспере
Новые отношения с морем. Роль музыки. По ту сторону
Дать описание поверхности, чтобы бороться с чудовищами. Осмеянная критика. Случай Барта. Западни в «Соглядатае» и «Ревности». Ухо
Зачем нужны эти западни. Говорит отсутствующее. «Большой стакан». Язык, смысл и необоснованность
Буа-Будран. «Цареубийца». Сон Бориса и его сексуальные расстройства. Описание немецкого завода. Порядок и безумие. Крах Рейха
Историческая правда, воспринятая идея, жизненный опыт. Хороший сын. Клан. Папа — подполковник. Полное собрание сочинений Шиллера
Относительная бедность. Картонажная фабрика. Отсрочка оплаты векселей. Починка обуви. Прогулки по укреплениям. «Аксьон Франсез». Катание на коньках и самодельные лыжи
Зимние сумерки. Писательский труд и детские ощущение. Зачем о них рассказывать? Как их отбирать? Сыновья нежность
Разбивка на части и автобиография. Марк Танси
Упорядочивание в моих романах. Мой визави в Сельскохозяйственной палате. Я лжец. Я им был уже на Антильских островах
Барт и обман. Переменчивый мыслитель. Вступительный урок. Истина против свободы
«Программа» СП. Изменения направлений свободы
Сартр, этот мыслитель, сидящий на мине. Барт и великие системы. Террорист. Так называемая объективность моих книг. Барт-романист
Де Коринт в Уругвае (Маннере). Война 1914 года
