Убить Троцкого - Юрий Маслиев

Вызывая их по двое-трое, в зависимости от задачи, в соседнюю комнату и давая им задания, разумеется – с непременным авансом, Михаил понял, что объединяло этих людей: умные, цепкие, всепонимающие глаза.

Трех человек он выделил на круглосуточное дежурство у банка, приказав им немедленно сообщить, если возле него появятся грузовые автомобили, подводы или почувствуется какое-либо другое оживление в этом районе. Еще троих он направил на круглосуточное наблюдение за Дедусенко, выделив дополнительные деньги на использование извозчиков. Аналогичное задание получили еще трое для слежки за Юговичем. Двоих Михаил выделил для постоянного дежурства у маленького домика на окраине Владивостока, посещаемого Ольгой Маркиной.

Поставить наблюдение за домом, где, как он предполагал, находилась конспиративная точка Ямамото, Михаил не решился. Была слишком высока вероятность того, что профессионал высокого класса Ямамото обнаружит слежку и очень быстро выйдет на заказчиков. Да и открывать все карты малознакомым людям не хотелось. И так слишком много людей было посвящено в отдельные фрагменты готовящейся операции.

Он прекрасно понимал, что информация рано или поздно должна просочиться, высоко оценивая возможности японской контрразведки, но, в силу создавшейся ситуации, шел на риск, так как, по его подсчетам, все события должны будут развернуться в самое ближайшее время, за которое выйти на Михаила через его агентов было весьма проблематично.

Связь с ними он держал по телефону, проведенному в этот дом из закрытой на время фактории. Агенты в случае экстренной необходимости, должны передавать информацию хозяйке, а Михаил, периодически перезванивая ей, эту информацию мог получать. Этим методом испокон века пользовались все мировые секретные службы с тех пор, как был изобретен телефон.

Выйти могли только на старого следователя, который знал одного Блюма, и то – под другой фамилией.

Стараясь предусмотреть все возможные варианты развития событий, возвратившись домой, Михаил направил Блюма, чей невысокий рост и плакатно-стандартная внешность добропорядочного обывателя не привлекали внимания и вызывали доверие, в тот элитный квартал Владивостока, где располагалась конспиративная точка японской контрразведки.

Сейчас, в связи с Гражданской войной, многие дома этого квартала пустовали. Хозяева убрались подальше от греха в иные, более благополучные страны. Блюм должен был снять какой-либо из этих домов на параллельной улице, из которого бы просматривалась японская явка вместе с внутренним двориком.

Покончив с делами, Михаил расслабился. Механизм операции был запущен, сети расставлены. Осталось только ожидать – какая рыбка в них запутается, регулярно перезванивать, снимая поступающую информацию.

Уже смеркалось, когда появился как всегда спокойный, уравновешенно-элегантный Блюм и сообщил, что задание выполнено.

Двор особняка, арендованного Сашей, углом соприкасался с высоким каменным забором, окружающим особняк Ямамото. Машину, в которой хранились все необходимые на случай срочного бегства вещи, включая ручные пулеметы и достаточное количество гранат, Александр поставил в гараж и приказал охранявшему особняк мужичку поддерживать в нем плюсовую температуру, так как времени на разогрев двигателя машины, возможно, не будет. Затем он несколько часов провел на чердаке, пристально наблюдая за происходящим в соседнем доме.

Во дворе у Ямамото было два легковых автомобиля, один грузовик и, не считая нескольких штатских, в одном из которых Саша узнал японского майора, еще до взвода солдат.

Следом за Блюмом появился Лопатин и сообщил, что у проживающего поблизости господина Тарасова, промышляющего извозом, он купил два лучших фаэтона с лошадьми – они будут всегда наготове вместе с кучерами.

– О цене даже не спрашивайте… – он по-скупердяйски крутанул головой.

Вскоре сообщения от агентов посыпались одно за другим.

Первыми поступили сигналы агентов, следящих за Юговичем. Тот, подъехав к особняку Маркина, забрал оттуда Ольгу с двумя чемоданами. Поместив ее в снятом особняке, он отправился в банк.

– Из трубы до этого пустующего особняка пошел дым, – докладывал агент. – По-видимому, растопив печь, Ольга Маркина расположилась там надолго.

Через час еще два сообщения:

– Дедусенко приехал в Морской клуб, где находился Дальневосточный комитет коммунистов. Вскоре туда же прибыли три грузовика с группой портовых грузчиков в сопровождении двух эскадронов. По прибытии машин Дедусенко отправился в банк.

Агенты, дежурившие у банка, сообщали, что в одном из переулков, недалеко от них, появился грузовик с охраной, состоящей из японских солдат.

– Все, – поднялся Муравьев, опуская на рычаг телефонную трубку. – Пора выдвигаться. В оркестровой яме уже поднимают смычки, – имея в виду конкурентов, продолжил он. – А литавры, выступающие под занавес, еще не прибыли. Возможно, и дирижера придется сменить… Без нас этот оркестр не приобретет законченной формы, хотя аплодисментов ждать будет бесполезно…

– Опоздай мы на сутки – и отправляться бы нам в Европу с голыми жопами, – менее высокопарно завершил его речь Евгений.

– Сплюнь, – коротко порекомендовал ему Александр.

Дружно сплюнув через плечо, друзья облачились в удобные, не сковывающие движений короткие бекеши, где в различных кармашках удобно располагалась, по словам Лопатина, всевозможная самурайская мишура, и двинулись к выходу.

Неожиданный телефонный звонок остановил Михаила. Он снял трубку.

– Муравьев! – коротко бросил он.

– Михаил Николаевич! Миша! – Он узнал взволнованный голос Маркина. – Умоляю! Срочно приезжайте ко мне в банк! Умоляю! – еще раз повторил голос. – Мне необходима ваша помощь! Беда случилась, страшная беда! По телефону не хочу рассказывать… В последнее время мы очень сблизились… И генерал Розанов мне много рассказывал о вас! Может, вы сможете помочь? – Дрожащий от волнения голос замолк, ожидая ответа.

– Хорошо, скоро буду, – лаконично ответил Михаил и положил трубку.

События двинулись с мертвой точки и, подобно лавине, начинали вовлекать их в свое движение.

«Действительно: от судьбы не уйдешь, – думал Михаил, уже несясь в фаэтоне по направлению к банку. – Даже если бы мы не разработали эту операцию, то все равно были бы вовлечены в круговерть этих событий».

К банку Михаил подъехал один. Второй фаэтон вместе с друзьями остался неподалеку, чтобы не привлекать излишнего внимания.

Невзирая на ночное время, центр города продолжал жить «полноценной» жизнью. Светились вывески над различными ресторанами, и через периодически раскрываемые двери, вдоль по чистым, убеленным снегом улицам, неслись то рыдающие звуки скрипки, то вульгарно-пьяные цыганские мотивы, а то и просто отборный русский мат, виртуозно выражающий всю гамму чувств, навеянных этими мотивами, и показывающий, в зависимости от интонации, и радость, и отчаяние, и боль, и восхищение. В общем, народ не скучал.

Несмотря на ночное время, двери банка были открыты, правда – у входа стояла усиленная охрана. Услышав фамилию и проверив документы, начальник русского караула, извещенный о приходе Муравьева, провел его мимо бесстрастных японских солдат в один из кабинетов первого этажа, сообщив, что Григорий Владимирович скоро придет.

Вскоре в кабинет вошел Маркин. Определение – встревоженный или возбужденный – совершенно не соответствовало его теперешнему состоянию. Таким его Михаил еще не видел.

Не поздоровавшись, он вытащил из внутреннего кармана листок бумаги и протянул его дрожащими руками Михаилу со словами:

– Прочтите.

Это было не просто письмо – это был крик, мольба о помощи. Ольга просила выполнить требования человека, с которым она передала это письмо, иначе – ее уничтожат.

К письму прилагался перстень, который Маркин подарил дочери в четырнадцать лет.

По свидетельству отца, перстень этот уже невозможно было снять с пальца, поскольку девочка выросла. А недавно Ольга собиралась пойти в ювелирную мастерскую для того, чтобы перекусить дужку и переделать его.

– Но так и не собралась… – С тяжелым вздохом Григорий Владимирович подал перстень, на котором в углублениях виднелись ржавые пятна засохшей крови.

– Вместе с мясом сорвали… – продолжил несчастный отец со слезами на глазах.

– Расскажите все подробно, – разыгрывая сочувствие, попросил Михаил, которому стало уже все понятно.

Оказывается, перед закрытием банка Маркина посетил Дедусенко, который входит от партии коммунистов в финансово-экономический совет временного земского правительства. Он предъявил требование, подписанное заместителем председателя совета, тоже коммунистом – М. Я. Линдбергом, о передаче Дедусенко всех ценностей, хранящихся в банке. Требование было мотивировано обострившейся военно-политической обстановкой, возможностью очередного переворота и эскалацией японской интервенции. В связи с этим рекомендовалось через эмиссара финансового отдела Я. Т. Дедусенко переправить ценности в более надежное место.