Города гнева - Влад Бах

Я изменил это.

Мы развернули полноценный командный центр в одной из укрепленных построек Бастиона. Это не просто комната для заседаний – это пункт управления обороной. Здесь постоянно дежурят офицеры координации, поддерживая связь с патрулями и наблюдателями.

Но самое важное – я изменил отношение астерлионцев к себе и к миру вокруг. Раньше они жили, полагаясь на стены и удачу, надеясь, что худшее не случится. Теперь они начали видеть себя не просто выжившими, а защитниками. Не просто ремесленниками и торговцами, а людьми, способными держать оружие, защищать семьи, отстаивать свои дома.

Я заставил их переосмыслить саму суть обороны. Это больше не пассивное ожидание удара, а готовность встретить угрозу лицом к лицу.

Солдаты начали гордиться своей подготовкой. Они перестали смотреть на оружие как на инструмент отчаяния – теперь оно стало орудием силы.

Горожане, которые раньше избегали участия в защите, теперь охотно приходили на тренировки, чтобы знать, как выжить, если стены падут.

Они стали чувствовать себя единым фронтом. Теперь не важно было, кто ты – торговец, кузнец, охотник или фермер. В момент опасности каждый мог стать бойцом.

Они больше не боятся. А это означает одно: сегодняшний Астерлион – это не просто город. Он становится крепостью.

Однако не все восприняли перемены с энтузиазмом. Старейшины по-прежнему считают, что оборона – не главное, что основной ресурс Астерлиона – это его ремесла и торговля. Были и те, кто шептался за моей спиной, называя меня человеком Корпорации и подозревая в скрытых намерениях. Кто-то даже пытался саботировать тренировки, срывая учения или распространяя слухи, что «Белый вождь» просто готовит почву для захвата власти. Но со временем они стали замолкать. Потому что результаты говорили за меня.

Несмотря на то, что оборона Астерлиона укреплялась, да и сам я уже не считался временным гостем, в одном аспекте моя роль оставалась неопределённой. Религия. Все жители Астерлиона так или иначе были верующими. Они жили по традициям, соблюдали местные обряды, верили в знаки, предзнаменования, силу духов и судьбу. Но если горожане приняли меня за заслуги, а старейшины признавали мои методы ради общего выживания, то шаманы…

Шаманы не игнорировали меня открыто, но и не спешили посвящать в свою картину мира. Не потому, что они мне не доверяли, что само по себе было бы странно, так как это им я обязан «почетным» званием «Белого Вождя». Здесь явно замешено что-то другое.

А как мне иначе прояснить мутную историю с Аристеем, если я даже не могу задать им прямых вопросов? Оборона обороной, но остался я здесь по другой причине и за месяц ни на шаг не приблизился к разгадке тайны похитителя женщин.

Каэл держал меня подальше от духовного сословия Астерлиона, как будто боялся, что я услышу нечто лишнее. Или, наоборот, пойму слишком много. Как только я проявил интерес к ритуалам, он жёстко поставил границу.

– Это не твоя сфера, Эрик, – сухо сказал Каэл. – Ты занимаешься защитой. Они занимаются духовным развитием горожан.

– Но ведь вы сами назначили меня Белым Вождём. Разве я не должен понять, какую роль мне отвели?

Глава города хмыкнул, но без насмешки, скорее с ноткой усталого понимания.

– Ты ищешь логику там, где её нет. Вера – не о причинах и следствиях. Ты просто… пока не готов.

– А кто решает, когда я буду готов?

– Они.

Ответ меня не устроил, но я оставил вопрос открытым и начал в силу свободного времени и возможности посещать местные ритуальные сборища.

Каждый вечер на главной площади разжигались костры. Люди собирались вокруг, напевали тихие, протяжные мелодии, что-то бросали в огонь: кусочки трав, ленты, даже небольшие фигурки, вырезанные из кости или дерева. Обряд выглядел вполне безобидным, а люди миролюбивыми и одухотворёнными. Центральное место занимал каменный обелиск: монумент с вырезанными на нём символами. Я не знал, что они означают, но видел, как люди прикладывают к нему ладони, шепчут что-то себе под нос, а потом медленно отступают.

Меня раздражало, что никто не пытался объяснить мне смысл этих действий. Шаманы держались особняком и выглядели странно: их ярко-алые плащи, словно сотканные из огня, переливались в отблесках ночных костров. Длинные ткани с узорными нашивками струились по земле, капюшоны скрывали лица, оставляя лишь сверкающие тени глаз. Но во время ритуалов, когда они поднимали руки в молитвенных жестах, а ветер раздувал их одежду, я видел больше. У одних – гладко выбритые головы, у других – волосы, собранные в сложные узлы и перевязанные кожаными ремешками. Их запястья и предплечья покрывали символы – то ли древние татуировки, то ли выжженные знаки времени, смысл которых мне никто не объяснял.

Но больше всего меня заинтересовали их талисманы – массивные, загадочные, сильно знакомые. Они напоминали тот, что Иллана всегда носит на шее. В этом не было ничего странного, учитывая ее происхождение, но теперь мне стало ясно: связь Илы с шаманами – не простая формальность. Девушка была частью их мира. Вопрос в другом – насколько глубоко?

Ещё один момент, который Каэл Морас не давал мне контролировать, – это дороги снабжения. Я уже знал, что Астерлион не изолирован. Они торгуют с другими анклавами, обмениваясь ресурсами и товарами. Продовольствие, металл, запчасти – всё это поступает через железнодорожные пути и караваны, которые отправляются за стены города.

И это слабое место. Я поднял данный вопрос на одном из совещаний.

– Почему ты даёшь мне право укреплять город, но не защищать его дороги? – бросил я Каэлу.

Он спокойно посмотрел на меня.

– Дороги я держу под личным контролем.

– Если ты хочешь, чтобы оборона работала, ты должен дать мне доступ ко всему, – настоял я.

Каэл выдержал паузу.

– Посмотрим, как ты справишься с той задачей, которая на тебя уже возложена.

Он не сказал «нет». Но и на «да» это тоже было слабо похоже. Я видел в его взгляде сомнение. Возможно, он понимал, что мои доводы логичны. Возможно, просто не хотел допускать чужака в ещё одну важную сферу жизни города.

– Значит, пока без изменений? – уточнил я.

Каэл кивнул.

– Пока.

Это означало только одно: я должен был доказать свою преданность делом. И временем. Временем, которого у меня нет. И я в корне не согласен с Каэлом. Оборона города – одно, но пока дороги снабжения остаются под угрозой, любая защита рано или поздно рухнет. Запасы всегда рано или поздно заканчиваются, а голод деморализует людей быстрее, чем любое осознание угрозы за стенами.

Я поднялся из-за стола и направился к выходу, оставив Каэла в размышлениях. Эта битва ещё не проиграна. Я найду способ убедить его.

Или заставить принять реальность.

Несмотря на всё, что я сделал за этот месяц, самым ценным оказался совсем не успех в доверенном мне направлении.

За полтора года, проведенных на Полигоне, я привык спать с оружием под подушкой, привык жить в ожидании опасности. Но теперь, когда я закрываю глаза, слышу не стук патрульных ботинок за стеной, а её дыхание рядом, согреваюсь теплом податливого женского тела, дурею в жарких объятиях то от безумной страсти, то от исступленной нежности, и с каждым днем все больше прорастаю в нее. И я знаю, уверен наверняка, что эти чувства взаимны.

Мы не говорим о них вслух. Нет громких признаний, никому не нужных клятв и пустых обещаний. Всё решают прикосновения, взгляды, прерывистый шепот, пальцы, запутанные в волосах, и наша страсть, обжигающая, выматывающая, заставляющая терять счёт времени и забывать, где заканчивается один и начинается другой.

Иллана ждёт меня вечерами. Когда я возвращаюсь из штаба, её руки обнимают меня ещё до того, как переступаю порог. Мы срываем друг с друга одежду, оставляя за дверью усталость и напряжение, задыхаемся в поцелуях, оставляя на коже следы нетерпеливых укусов и царапин.

Я не помню, в какой момент её комната стала моей. Не помню, когда перестал считать ночи, проведённые в ее кровати. Не помню, когда вместо разговоров о тактике и обороне мы начали засыпать, сплетаясь