Альманах гурманов - Александр Гримо де Ла Реньер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взаимное доверие, связующее Гурманов и провиантмейстеров, так велико, что довольно нескольких росчерков пера, чтобы выписать на дом все составляющие великолепного обеда. Господин Кошуа заслуживает похвалы не только за телячьи головы, но и за горячие паштеты со сложной или простой начинкой, за холодные паштеты с дичью, особенно с вальдшнепами, за круглые пироги-турты из миндального теста и многое-многое другое. Одним словом, все, что изготовляется в скромном заведении господина Кошуа на улице Горы Святого Илария[305], где сам хозяин и командует пекарней, и с замечательной простотой и учтивостью принимает посетителей, обличает истинного мастера.
Господин Эмар
Теперь конец декабря, и мы не могли бы лучше завершить наше путешествие, как войдя в эту пекарню, где беспрерывно выпекается столько вкусных вещей. Однако мы ведь начали подниматься на гору, но дошли только до половины; двинемся же далее, хотя бы для того, чтобы отведать отличных пряников, великолепных «монахинь» с верденским анисом, колечек, сухариков с померанцевым цветом, марципанов, конфет, миндальных пирожных и проч., проч. – все это изготовляется на улице Миндальных деревьев[306] в заведении господина Эмара, у которого на вывеске красуются реймсские виды, а на выставке – реймсские товары.
Продолжим нашу прогулку по Сен-Жерменскому предместью; пересечем Люксембургский сад, в короткое время ставший, благодаря стараниям членов Консервативного Сената, одним из великолепнейших садов Парижа[307]. Выйдем сквозь боковые ворота, охрана которых вверена ресторатору Трианону, чье имя вот уже два столетия покрыто славой в гастрономическом мире, а нынче начинает славиться также и в мире юридическом[308]; пойдем по улице Железного горшка, ставшей свидетельницей изгнания иезуитов из Парижа[309], и выйдем на улицу Старой голубятни, где нынче проходят собрания бесчисленного множества масонских лож. Предоставим этим большим детям забавляться пустяками, а сами, если хотим познакомиться с одним из лучших парижских пирожников, войдем в лавку господина Лафоржа.
Этот мастер, долгое время трудившийся во славу французской кухни в Швеции, где его присутствие помогало совершенствованию гастрономического искусства, оставил службу при дворе принца Фредерика, герцога Остроготского, брата знаменитого короля Густава III[310], на которой подвизался с большим успехом, и обосновался в Париже, где уже был к этому времени хорошо известен. Великие его познания в искусстве устраивать стол прекрасно помогают ему управлять собственной пекарней, где всякий час рождаются неоспоримые доказательства разнообразных его талантов, посему заведение его достойно всяческих похвал.
Господин Мульта
Мы сказали бы то же самое о господине Мульта с Печной улицы[311], когда бы он меньше полагался на былую славу и лучше умел приспособить свои способности к нынешним обыкновениям: ведь в пирожном деле, как и деле словесном, тому, кто отстает от моды, не поможет даже самый большой талант[312]. Приготовить вкусное блюдо – это еще не все, куда важнее приготовить его во вкусе покупателя, пусть даже вкус этот неразвит или испорчен. Вот чего большие мастера не желают знать, а ведь без этого ни успеха, ни богатства им не видать!
Господин Тайёр
Минуем, не останавливаясь, перекресток Красного креста, ибо пилюли Беллоста[313] нам без надобности, и направимся прямиком на Гренельскую улицу, где, неподалеку от ее пересечения с улицей Святого Гийома, в особняке принца Уэльского, располагается богатейший и наилучший в Париже винный погреб. Здесь, во владениях господина Тайёра, многие годы ожидают своего часа вина из Шампани и Гаскони, из Бургундии и Испании, из Португалии и Лангедока, из Франш-Конте и Страны басков. Цена за бутылку у господина Тайёра не опускается ниже шести франков, но всякий, кто хотя бы пригубил его вино, не пожалеет о потраченных деньгах: ведь в Париже не так легко раздобыть натуральное вино долгой выдержки и безупречного качества. Господину Тайёру это хорошо известно, и никто не упрекнет его в том, что он дорого ценит свой товар. Вдобавок господин Тайёр еще и замечательный повар, и тому, кто готов потратить на обед 3–4 луидора[314] (не считая вина), мы рекомендуем посетить заведение на Гренельской улице. Понятно, что такие трапезы по карману только людям зажиточным. Зато у господина Тайёра вы наверняка получите превосходные кушанья, меж тем как в других местах почти за те же деньги вам могут подать кушанья более чем посредственные. В заведении господина Тайёра, очень опрятном и прекрасно обставленном, всегда полно иностранцев, а лишь только мы замирились с Англией[315], как англичане бросились опустошать его погреб[316].
Господин Дебов [317]
На улице Святого Доминика, неподалеку от ее пересечения с улицей Таранна[318], открылась новая шоколадная фабрика, которая тем более заслуживает доверия, что управляет ею господин Дебов, просвещенный химик, который долгое время с успехом держал аптеку в Сен-Жермен-ан-Лэ, где несварения желудка случаются ничуть не реже, чем в других местах, тем более что тамошний воздух превосходно возбуждает аппетит. Мы не имеем возможности описать здесь все, что выходит из рук этого искусного фабриканта, ведь он изготовляет шоколад по методе испанской, пьемонтской и итальянской, так что в лавке его Мадрид протягивает руку Флоренции, а Генуя – Турину, и все они спорят за звание шоколадной столицы с Байонной; мы расскажем только об одном творении господина Дебова, представляющем интерес для литераторов и рантье, которые хотят приобрести большую упитанность за малую цену,– это аналептический шоколад с персидским салепом[319], который следует отличать от шоколадов, предлагаемых под тем же названием наглыми шарлатанами. Он исцеляет от истощения быстрее любого другого, а умягчающие его свойства подходят людям хилым, слабогрудым и страдающим от хронических болезней. Ибо съединяясь с внутреннею влагою, он способствует образованию здорового млечного сока[320] – главного источника крепости и мощи. Итак, постоянное потребление аналептического шоколада господина Дебова может превратить Адониса в Геркулеса, а сто́ит он – без ванили – три ливра десять су за фунт[321].
Поскольку господин Дебов догадался, что жители квартала Пале-Руаяль нуждаются в усиленном питании еще больше, чем обитатели Сен-Жерменского предместья, он открыл склад своего товара в Черной галерее театра Республики[322]; там
