Наша Маша (Книга для родителей) - Алексей Пантелеев

Вчера она пришла, привела Толю и попросила взять его с собой в парк Ленина, где меня ждали Элико и Машка.

Я взял.

По дороге Толя очень много говорил о своем отце.

- У меня папа во время войны на танке работал. У меня папа живой. Он только на Север сейчас уехал. На три года уехал. Он, наверно, на Новый год приедет.

В саду Машка и Толя очень весело играли.

А дома ждала нас большая неприятность: Толина мама встретила нас вдрызг пьяная.

Кричала, что не желает, чтобы над ней "грузинка верх брала", и еще много плохого, обидного и несправедливого сказала.

Элико успокаивала ее, стыдила:

- Как вам не стыдно?! Валя! При сыне! Вы бы хоть его пожалели. Он к нашему дому привык, полюбил Машеньку...

- Ничего не привык, ничего не полюбил. Это я ему велела...

И все это - при Машке, при Толе...

Я ушел к себе. Приходит Машка. Глаза налились слезами.

- Папочка! Что делать? Толя очень сильно плачет. Мне жалко его. Я сама даже хотела заплакать, только терпела.

Расспрашивает:

- Что сделала тетя Валя?

Пришлось "своими словами" объяснить.

Губы дрожат.

- Давай простим ее!

И маме говорила:

- Ведь вы же меня прощаете, простите и тетю Валю.

Но сама тетя Валя и слушать не хочет о примирении. Все, что скопилось в ней, накипело, все горести, все беды - все отливается на бедной Элико, все валится на ее голову.

* * *

Толика мы оставили ночевать, хотя тетя Валя ни за что не хотела, тащила его, на ночь глядя, к сестре. Ушла она в двенадцатом часу. А глубокой ночью вернулась совсем уж окосевшая. Спала у нас. Утром позавтракала и ушла, наговорив предварительно кучу всяких гадостей.

Утром сегодня Маша, по словам Элико, была трогательно внимательна к Толе:

- Толенька, тебе не холодно? Толенька, не простудись. Толенька, ты поел уже?

Валя увела его. Но с полдороги вернулась и попросила:

- Можно, я вечером приведу его к вам?

9.10.61.

Но привела Толика не Валя. Привел его милиционер.

Утро сегодня было солнечное, теплое. Элико предложила поехать к Ляле в Пушкин, но я рассчитал, что не успеем. Поехали на Каменный остров...

Домой вернулись в восьмом часу.

А часов в десять милиционер привел Толю. Оказывается, Валя напилась "с каким-то дядькой" в парке Победы и ее забрали в милицию. Толя был с нею, его тоже забрали. На вопрос, где он живет, парень постеснялся сказать "в интернате", сказал: "у писателя Пантелеева".

От милиционера мы узнали, что Валю будут судить, что она лишь недавно вернулась из заключения (сидела тоже за пьянку) и не имеет права жить в Ленинграде. И что у нее уже давно отобрали материнские права.

Толю накормили, и он сразу же сел играть с Машей. Но руки у него дрожали; я чувствовал, что ему не до игры, что играет он только из вежливости и чтобы занять себя чем-нибудь.

Утром сегодня милиционер привел тетю Валю. Она взяла свои вещи сумочку, паспорт, папиросы... На наши вопросы почти не отвечала, говорила грубо.

Для Машки это все - живая и довольно страшная иллюстрация к истории мальчика Петьки Валета.

Вчера вечером, когда мама ездила с Толей к Валиной сестре, Машка легла спать, но долго не могла уснуть. Вдруг я услышал громкий плач. Прибегаю:

- Что с тобой? Машутка!

- Ничего, ничего... Папочка, миленький, посиди со мной.

- Надо спать, Маша!

- Посиди немножечко! Очень тебя прошу! Спой мне.

- Ну вот. Зачем еще? Я не умею.

- Умеешь. Ты же всегда... ты же иногда поешь, когда я днем сплю.

Стал похаживать по комнате и напевать:

В няньки я тебе взяла

Месяц, солнце и орла

Через минуту Машка уже храпела.

О Толе не было сказано ни слова, но я не сомневаюсь, что плакала она из жалости и из страха за него...

Сегодня утром вскочила - и босиком в столовую. Думала, что там лежит Толя. А Толи нет. Рано утром приехала его тетка, повела Толю в интернат. Она одна "правомочна" это сделать, так как ей передана опека над мальчиком.

10.10.61.

Утром звонила женщина-следователь. Вызывает Элико на два часа сегодня к себе.

Мама повесила трубку, видит - у Машки испуганное, бледное, совершенно несчастное лицо.

- Тебе что, звонили насчет тети Вали?

- Да. Меня вызывают.

- Куда? В милицию?

- Да. К следователю.

- Будут спрашивать, пила ли она? Да?

- Наверно, да.

Нахмурилась, смотрит в пол.

- А ты, знаешь... Ты скажи - не пила.

- Как же можно, Маша, неправду говорить?

Не знаю, подумала ли Машка: "Иногда можно... когда кого-нибудь спасаешь" - но что почувствовала она это и поняла, в этом я уверен.

- Тогда ты молчи и не отвечай... Ничего не говори.

- Ну, это, пожалуй, тоже нехорошо. Как же можно не отвечать?

Опять долго смотрит в угол, в пол. И вдруг радостно:

- Придумала! Ты знаешь что скажи? Скажи, что она лимонад пила!

* * *

Вчера утром и вечером занимались по двадцать минут азбукой и арифметикой.

11.10.61.

Опять Машка не могла дождаться, когда проснется отец. Занимаюсь с ней теперь рано утром, до работы.

Играли в школу, Машка была одной из учениц, остальные были воображаемые. Среди них: Надя Симпатулина, Володя Иванов, Гога Гогоберидзе...

Маша, когда разыграется, видит этих своих однокашников-невидимок. Краснеет, когда не может ответить, а те отвечают (я их громко, во всеуслышание хвалю).

12.10.61.

Вечером вчера читал ей "Рассказ штопальной иглы" Андерсена и два перевода Маршака - "Балладу о королевском бутерброде" и "Кота-скорняка".

Слушает с интересом, полуоткрыв рот, но далеко не все понимает.

* * *

Утром спрашивает у мамы:

- Ты вчера сразу легла, когда я уснула?

- Нет, - говорит мама.

- А что ты делала?

- Мы с папой подумали, оделись и пошли в цирк.

- Ка-ак?! У вас же билетов не было!

- А я еще утром купила.

Подумала и говорит:

- Во-первых, ты хитричка. А во-вторых, ты глупышка. Я же понимаю, меня не обманешь... Вы меня одну не оставите!..

14.10.61.

Начал заниматься с Машкой немецким. Собственно, начал уже давно. А теперь стали заниматься регулярно. Слов сто - сто пятьдесят она знает. Но говорить, конечно, не говорит. А сегодня ночью, часа в три, я прихожу к ней. Вижу - сидит, проснулась и бормочет:

- WeiBe Pilz.

- Что? - удивился я.

А она еще больше удивляется и говорит:

- Ты разве не говорил мне: "Маша, скажи драгоценное слово"?

Сны у нее причудливые, прихотливые...

* * *

Сочиняет книгу. Называется книга "Наташа в Африке. Том второй".

Мама сердится:

- Маша, ты опять пишешь! Папа же тебе не позволяет писать...

- Почему?

- Потому, что ты пишешь с ошибками. И так всю жизнь будешь писать. Лучше напиши не книгу, а два или три слова, но без ошибок.

Машка продолжает писать.

- Ты слышишь, что я тебе сказала?!

- Ну, скажи мне, пожалуйста, - спокойно говорит Машка, - где это видано, чтобы на писательницу кричали?! А ты что - писательница? Почему ты меня учишь? Ты разве писательница? Да? Покажи мне твои книги!..

* * *

Стремление найти и ввести в язык недостающий ему глагол.

Говорит про своих "дочек":

- Они у меня по утрам гимнастничают.

В немецком языке такой глагол есть: turnen.

15.10.61.

Вчера была суббота. Мама и Маша ходили на улицу Мира навещать Толю Рыбакова. И этот эпизод - посещение интерната, слезы детей, к которым никто не пришел, и вид Толика, у которого мама сидит в тюрьме, - все это, конечно, больно ранило Машку.

Вечером долго не могла уснуть.

Несколько раз заходил к ней.

- Ты что, Маша?

- Поцелуй меня, папочка. Не могу уснуть. Очень хочу спать и не могу.

Крепко меня обняла.

* * *

А утром разбудила меня опять веселая, возбужденная. Кинулась целовать.

- Ах, какой день сегодня! Я позавтракала, гимнастику сделала. Сейчас пойдем гулять, потом цветы будем делать... Вообще много хорошего сегодня будет!..

Сейчас ушла с мамой. И сообщила мне - куда:

- За польскими яблоками!

17.10.61.

После работы гулял с Машей. На улице Мира она показала мне дом, где учится и живет Толя Рыбаков.

Минут пять спустя зашли в магазин. Там продаются красивые, нарядные бутылки с каким-то венгерским вином.

- Давай, - говорю, - купим мамочке к обеду вина?

- Вина? Это что - вино?!

- Да. Вино.

На лице - ужас.

- Нет, нет, что ты, папочка! Не надо!!

Вспомнила, конечно, тетю Валю.

* * *

Принесла на кухню, показывает нам с мамой только что нарисованную картинку. Елка. Новогодняя. И три девочки.

- Почему они черные? Они негритянки?

- Да, негритянки.

- А это кто такой?

- Это - Дед Мороз.

- А почему же у него бороды нет?

- Он еще маленький.

- Значит, это не Дед Мороз, а Внук Мороз?

Смеется:

- Маленький Мороз. Морозик!

19.10.61.

Сидит на тахте, рвет какие-то бумажки, обертывает этими кусочками маленькую куклу-голыша Люсю. И как-то пыхтит при этом.

Спрашиваю:

- Это что?

- Кукольная Африка.

Что-то уж очень замысловато. Как название какой-то дамской пьесы для детей-дошкольников.