Наша Маша (Книга для родителей) - Алексей Пантелеев

* * *

Вечером играли в домино. Играть она не умеет - и правил не знает, и проигрывать не хочет.

- Нет, не я проиграла! Нет, я выиграла!..

Пришлось объяснить, что такое проигрыш и что такое выигрыш и как надо относиться к ударам судьбы.

* * *

Были гости. Гости пили водку.

- Это они что - лекарство пьют? - спросила Машка.

Оказалось, что в Пушкине дядя Прокофий пил с кем-то водку и Маше нашли почему-то нужным сказать, что это лекарство. Обман маленький, "невинный", а почему-то противно. Ужасно не люблю обманывать маленьких.

26.8.61.

Вчера сказала маме:

- Ты почему то папу, то меня кормишь? А когда же ты сама будешь есть?

- Мне, Машенька, некогда.

- Хочешь, я тебе ряженку оставлю?

А ряженку она очень любит.

- Спасибо, Машенька.

Оставила ровно половину банки. Потом посмотрела, примерила на глаз:

- Еще одну ложечку возьму...

27.8.61.

Сегодня прекрасный день. Голубое небо. Солнце. Но, кажется, ветер. Белая занавеска у меня на окне надувается и плещется, как парус.

Мама и Маша ушли в Зоологический сад. Там народился у жирафа жирафенок, у львов - маленькие львята.

На днях были в ЦПКиО. Мама стала разъяснять Машке, что такое Арктика и что такое Антарктика.

Спрашивает:

- Где белые медведи живут, знаешь?

- Знаю. На севере.

- Правильно. А на юге кто живет?

Задумалась только на одну секунду:

- Бабушка.

* * *

Там же.

- Мама, пойдем посмотрим пельмени.

- Какие пельмени? Где?

- В детском городке.

А там на щитах изображены не пельмени, а пингвины.

29.8.61.

Рассказывает матери сказку:

"Девушка упала в воду, но не утонула, а осталась жива. Кто-то ее заколдовал, что она семнадцать лет будет спать. Потом она умерла по-настоящему. (Ты, мамочка, не бойся, конец все-таки будет хороший!)

Плывет она и вдруг видит - навстречу ей плывут два короля в аквалангах..."

А что ж - все понятно. Для нее и акваланги, и корона, и золотой башмачок, и черная коробка диаскопа - одинаково и волшебство, и реальность.

2.9.61.

У Машки вчера был праздник: весь день гостила у нас живая кукла Машкина племянница Аллочка Кальницкая, она же Кулемушка.

Конечно, это наслаждение - держать эту двадцатифунтовую куклу на руках, играть с нею, надевать на нее платьице и штанишки. Даже вытирать ей платочком губы - и это было радостью.

Но к этой радости примешивалось и нечто горькое: ревность!..

Вся нежность, все поцелуи, улыбки, восторги были обращены к маленькой. И я очень хорошо видел, чувствовал, как где-то в глубине Машкиной души шевелится неприязнь к этой улыбающейся розовощекой малышке. Ничего! Это очень полезно. Любовь победит, переборет эту неприязнь. А Машка слегка сдвинется с того места, которое называется "пуп земли".

5.9.61.

Часа два гуляли вчера с Машей. Вышли из ворот - солнечно, прохладно, дует ветер.

Зашли в сад при большом доме на Мичуринской улице. Собирали желуди и голубиные перья. В этом саду - маленький игрушечный домик, мечта всех ребятишек, особенно девочек. Домик набит девчонками лет по шесть-семь. Побежала туда и Машка.

- Можно и мне с вами играть?

- Можно. Тебя как зовут?

- Маша. А тебя? А вас?

- Меня Лена. Меня Таня. Меня Маня. Дай перышко.

- Пожалуйста.

И раздала все перышки. И все желуди.

Играли в прятки, в палочку-выручалочку. Машка до сих пор играть не умеет и не пытается даже научиться. Просто бегает и смеется.

* * *

- Ты что плачешь, Маша?

- Я просто так. Не то плачу, не то смеюсь.

6.9.61.

Ходили вчера за покупками - в молочный и другие магазины. Машка помогала - стояла в очередях, хотя что такое очередь - до сих пор не понимает.

- Стой, - говорю, - вот здесь, за этой тетей.

Возвращаюсь и вижу, что лишь одна часть задания дошла до нее: стоит здесь, то есть там, где была поставлена. А тетя... тетя уже далеко, а за ней еще пять теть.

В другой раз говорю:

- Иди стань в очередь у кассы.

Через две минуты ищу - нет Маши в очереди.

Вижу - стоит у другой кассы, у неработающей. Стоит сбоку, беспечно покачивает ногой, терпеливо ждет меня...

* * *

Ночью мы с мамой рассадили в столовой на тахте всех Машиных кукол.

Утром Машка вошла в столовую и буквально остолбенела.

По словам мамы, минуту стояла молча в дверях и наконец выговорила:

- Мама, ты знаешь!.. У Катарины сегодня день рождения. К ней все дети в гости пришли!..

А минут через пять спросила:

- Мамочка, это они сами, или это ты их так посадила?

Ах, Машка, Машка, счастливый ты человек!..

* * *

Читал ей на прогулке стихи Хармса.

- Это кто написал?

- Хармс.

- Как?

- Хармс. Даниил Иванович Хармс. Очень хороший поэт.

- А где он сейчас?

- Умер.

Помолчала.

- Почему это все умирают писатели?

7.9.61.

На Кировском проспекте папа зашнуровывал Машке ботинок, и вдруг она закричала:

- Ой, здравствуйте! Здравствуйте!

И еще раз:

- Здравствуйте!

- С кем это ты?

- Ты не знаешь. Это моя знакомая.

Пошли догонять.

- Кто же это?

- Это доктор. Знакомая. В больнице Эрисмана меня лечила.

Не догнали. Да и хорошо сделали, пожалуй. Докторша шла с мужем, а у того на руках - ребеночек.

* * *

Третьего дня сидели в уютном садике - во дворе Дома художников.

Я сказал, что здесь, кажется, живет художник А.

- Это какой?

- А тот, что рисовал картинки к книге Бианки "Зоопарк".

- Ты знаешь, папочка, надо им написать: почему для детей такие грустные книжки пишут? Я плохо сплю, когда мне что-нибудь грустное или страшное перед сном читают.

8.9.61.

Предложил Маше:

- Хочешь, поедем туда, где я родился и провел детство?

Подумала.

- Я лучше в Зоопарк хочу.

Все-таки поехали в места папиного детства.

На автобусе добрались до Никольского рынка, а там пошли пешком - до бывшей Покровской площади, по Английскому к Фонтанке и по Фонтанке - к двухэтажному домику с балкончиком посередине.

Вечером Машка сказала, что ей больше всего понравился этот балкончик и то еще, что в этом доме жил "маленький Алексейчик".

Вошли во двор - грязный, "захламленный" и все-таки знакомый до последнего камушка.

У папы самым буквальным образом замирало сердце.

Маленький мальчик на трехколесном велосипеде (папа вспомнил себя в этом возрасте, на этом же месте и на таком же велосипеде) с места в карьер сообщил папе:

- Сегодня пожарные приезжали!

- Пожар был?

- Ага.

Недаром, значит, папу потянуло в эти места.

По Лермонтовскому дошли до Балтийского вокзала. По пути, на Покровской площади и на Лермонтовском, заходили в какие-то кофейни, ели крутые яйца, пирожки, пили тепленький кофе.

От Балтийского до Финляндского ехали на метро. И вечером Маша по секрету сказала маме:

- Все-таки больше всего мне понравилось метро.

* * *

Светский разговор за столиком кафе:

- Ты знаешь, папа, Сяо-Сяо хотя китаянка, она очень любит украинский борщ. И, абарот, не любит лягушек.

Сяо-Сяо - это кукла.

* * *

На днях мы были в садике, где Маша играла с девочками в пятнашки (палочку-выручалочку). Девочки считались. В считалке такие слова:

Здравствуй, попочка-дружок,

Сколько стоит пирожок?

На следующий день я говорю:

- Как это звали девочку, с которой мы играли? Которая считала.

- Таня! Плохая девочка!

- Почему?

- Говорит "попочка".

Понятия не имела, что попочка - это попугай.

11.9.61.

Сейчас только хватились: батюшки, ведь Машка уже вышла из возраста "от двух до пяти"!.. Вышла, следовательно, если верить Чуковскому, из периода гениальности и перешагнула, если верить Макаренке, через ту черту, когда уже завершено основное воспитание ребенка.

Но мы, несмотря на это, еще пытаемся воспитывать ее.

12.9.61.

Сидели вчера в Дивенском садике. Впрочем, сидел я, а Машка играла или, вернее, делала попытки вступить в игру с незнакомыми девочками. Да, не скрою, отцовское сердце больно сжималось, когда он видел издали, как Машка подбегает к компании девчонок лет по шесть-восемь, что-то им говорит ("Девочки, можно с вами поиграть?") и тотчас отходит в сторону. По-видимому, ответ этих высокомерных девиц гласил:

- Иди, иди, карапет, без тебя обойдемся.

Машка возвращается ко мне. Я ее не расспрашиваю, она тоже ничего не говорит. Только говорит:

- Лучше я здесь посижу. Одна поиграю. С Люсенькой. Это даже интересней.

Люсенька - это кукла.

Неправда, что с Люсенькой интересней, чем с живыми девочками. Через пять минут - опять:

- Папочка, можно, я с этими девочками на качелях покачаюсь?

Наконец она находит себе товарища. Мальчик. Школьник. Лет одиннадцати-двенадцати. В ученической фуражке. Вижу, ведет этот парень, тянет за веревочку деревянный грузовик, сзади гордая и счастливая бежит Машка, а в кузове грузовика сидит, покачиваясь, ее Люсенька.

* * *

На днях, когда мама утром во время гимнастики рассказывала ей об олимпиаде и говорила о разных странах, Машке очень понравилось слово "СССР".