Любить не просто - Раиса Петровна Иванченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько секунд они стояли на тротуаре.
— Такси!.. — крикнул Михайло, завидев зеленый огонек машины, которая медленно ползла по мостовой. Выскочил навстречу машине, поднял руку.
— Куда? — обернулся водитель.
— Проспект Авиации, — сказала Мирослава.
— Нет, нет! — горячо возразил Михайло. — В Серебряные Пруды… — Наклонившись к ней, улыбнулся: — Позвольте сперва показать вам зиму.
Машина легко качнулась.
— Странный вы человек! — Мирослава разглядывала его внимательно, с любопытством.
— Какой есть. Терпите.
— Попробую! — она тихо засмеялась.
— Вот и хорошо. Будем считать, что нашли общий язык.
Она смотрела в окно.
— Что, нравится?
— Очень красиво… Снег, огни.
— Как все хорошо…
— Что именно?
— Что я нашел вас наконец!
— Вы искали меня? — Мирослава засмеялась. — Вы в самом деле странный человек!
— Действительно, живет на свете странный человек… Это уж я вам сказку рассказываю… Живет на свете странная девушка — светлая и чистая. Потому что она пила кристальную чистоту из лесного родника, а в нем всегда купалось солнце. И вот однажды, в летний полдень, родник щедро налил ей искристой воды в волшебную чашу.
— Откуда же она взялась? — спросила вполголоса Мирослава.
— Какое это имеет значение? В сказке все ость, все возможно. Так вот, родник налил полную чашу и сказал:
«Это — напиток любви. Вам на двоих. Пейте».
Девушка выпила все, что было в чаше. Только несколько капель осталось на дне. Родник удивился:
«Зачем тебе столько любви? Надо было поделить на двоих».
«Я не могу иначе, — ответила девушка. — Мне она нужна только сполна».
«Ты получишь это, — сказал родник. — Но знай, будешь от того несчастлива. Потому что счастливой любовь бывает только тогда, когда она разделена поровну».
Девушка опечалилась.
«Неужели нет на свете того, кто сам умеет любить сполна?»
«Есть, но найти его трудно. Длинные дороги ведут к нему».
«Спасибо, — повеселела девушка. — Тогда я пройду эти дороги…»
«Счастливого пути!» — сказал родник.
И ходит та девушка теперь среди людей…
— А вот и наши Серебряные Пруды, — торжественно проговорил Михайло. — Выходите и дышите свежим воздухом под колючими синими звездами.
Наутро Михайло не мог понять, было все это во сне или наяву. Пока не увидел на столе возле зеркала мокрые вязаные варежки, которые когда-то были белыми. Он нашел свою лесную девушку с большими тревожными глазами. Но когда они наконец добрались к Ольге Петровне, а развеселившееся общество встретило их овацией, в ее глазах он увидел грусть…
Теперь у него есть служебный и домашний телефон Мирославы, и он всегда может услышать ее голос. Михайло долго ходил по комнате, приводил в порядок разбросанные книги, брился. Потом медленно, предвкушая предстоящий разговор, набрал номер домашнего телефона — ведь сегодня выходной. Второй час дня. Смело можно звонить, к тому же повод есть — отдать варежки.
В трубке отозвался спокойный женский голос: Мирослава еще утром уехала, будет через несколько дней… Нет, не в командировку. Если очень нужно знать — с женихом… Что передать? Ничего.
Михайло окаменел.
Опомнился среди белого простора снегов. Удивленно озирался — да ведь это вчерашние Серебряные Пруды!
Вдали сизой полосой маячил лес, окутанный морозным пологом. На берегах прудов под снежными шатрами дремали вербы и кусты. Только на одном из них, самом отдаленном, видна была застывшая, скорчившаяся фигура рыбака. Михайло глубже засунул руки в карманы полушубка и направился к нему.
Рыбак, казалось, заледенел на морозе. Даже не пошевелил белыми от инея ресницами, когда он появился перед ним. Михайло молча постоял, огляделся. Пошел дальше.
— Эй, куда ты? Провалишься под лед. Иди сюда!
Михайло послушался.
— Ищешь кого-то?
— Ищу, дед. Скорее хороню. Свои надежды.
— Сердечная рана. — Рыбак молниеносно поставил диагноз. — Так вот послушай, что я тебе скажу. — Глотнул из термоса, должно быть чего-то более крепкого, чем чай. — Нечего из-за нее убиваться. Поверь моему опыту. Время — лучший доктор. Пройдет месяц, другой — остынет человек и успокоится. Всегда так…
Наверно, еще во сне появилась эта неясная тревога. Мирослава вскочила с постели, сперва не могла понять, где она. В окне тускло мерцали небесные светила. На горизонте тлела золотистая полоска утренней зари. Она ширилась, расплывалась, разгоралась огнисто. И вот зажгла пурпуром длинную тучу, протянувшуюся над всем небосводом. Золотистые лучи пронизали ее насквозь.
В стекло кто-то стукнул. Раз, второй…
С каким-то испугом прислушивается Мирослава к этим неведомым звукам — тук! тук!..
Тихонько подошла к окну. И увидела… Из нависших хрустальных сосулек падали капли. С подоконника прошуршала вниз тонкая, потемневшая льдинка.
Да ведь это весна! Мирослава улыбнулась: это ее встревожила весна. Вон внизу уже блестят маленькие ручейки. И в душе Мирославы вдруг заиграла неудержимая радость. Как будто в ее теле начали пульсировать токи пробудившейся весны.
Мирослава увидела ее начало! Весна начинается из капли! Стучит она не только о камни улиц, но и в сердца людей. Приносит неудержимую силу пробуждения.
В приподнятом настроении Мирослава шла в институт. Рабочий стол. Груда бумаг папки — поток дел, накануне раздражавший своею неисчерпаемостью, теперь не казался неодолимым. Но с чего начать?
В коридоре решительные шаги. Дверь ее кабинета широко, с грохотом распахнулась. Даже не глядя на входящего, она догадалась: кто-то к ней с возмущением.
В дверях — разгневанный Олег Евгеньевич. Как же это получается? Будет ли, наконец, какой-то порядок в их учреждении? Когда мы научимся уважать рабочее время и человеческий труд?! Их отдел, по заданию заместителя директора Бориса Николаевича Медунки, который сейчас временно отсутствует (эти два слова особо
