Коло Жизни. Середина. Том 1 - Елена Асеева

В том видении, юноша увидел стремительный полет над поверхностью Земли, в котором промелькнул странный вид местности. С одного окоему она плотно поросла деревьями, их зеленые, раскидистые кроны создавали нечто в виде общего наста, сверху над каковым легкой голубоватой дымкой плыли разрозненные облака. С иного же края местности, лишенной всякой растительности, простиралась густо-черная земля, на которой беспорядочно лежали могутные в размахе стволы деревьев, оголенные, без коры, ветвей, листьев, меж коими зрелись точечные вкраплениями алых пежин, точно пролитой людской аль чей-то иной юшки.

С той самой ночи, когда Яробор Живко сначала упал на оземь, нарушив всякое праздничное настроение людей, а после, также скоро вскочив, сокрылся в плотной хмаре ночи, чтобы выплакать увиденное, цепь видений не осеклась. Она только участилась. Показывая редкие всплески будущего планеты. Покрытую свалками мусора землю, обезлесенье, исхудавшие, лишенные воды русла рек, замкнутых в узких железных загонах, лишенной травы, домашней скотинки, в тюремных клетях зверья и птиц, в блочных отсеках потерявших блеск очей людей. Тех самых людей, единых общими чертами с человеком из первого видения… Точно вышедших из одного рода.

Эти по сути могущественные и достаточно духовно тяжелые видения несли на себе не только зримую нагрузку. Они тащили с собой и дух того грядущего, дымно-чадного с гниющими отголосками, воздуха, от которого Яробор Живко задыхался и начинал кашлять до кровавой слюны, стараясь исторгнуть его из собственных легких.

Если сказать, что Родитель был встревожен теми видениями, это значит ничего не сказать о Его переживаниях. Может потому Он перестал и вовсе вызывать на контакт Седми и Вежды, и осуществлял его только через Небо. Так, что каждый раз после того общения старший Рас возвращался к своим сынам зримо расстроенным… Расстроенным, потому как данная цепь видений могла означать, что способности Крушеца достигли определенного уровня, когда он мог переродиться в Бога. Хотя с тем физиологически он был не до развит, а ведая какой Крушец самовольник и вовсе становилось боязно за его поступки и как таковые действия. И еще не менее тревожило Родителя обстоятельство, что научившись выплескивать напряжение и зов из мальчика в космос, Крушец с легкостью восстанавливая саму плоть, с тем однако оказывал мощное воздействие на Богов, в частности на Вежды и Седми… не просто привязывая их к своему волнению, а прямо-таки впаивая их в себя. Теперь разговор уже и не шел о том, чтобы Вежды покинул Млечный Путь, так как он действительно был, на данное действие не способен. Большей частью Димург возлежал в зале на лежаке-кресле, лишь иноредь поднимаясь. Само отбытие Вежды и Седми из Млечного Пути, тем не менее, намечалось на ближайшее время, когда заканчивался ремонт чревоточины, и в Галактику могло попасть судно с биоаурой. Вроде бы успокоенный Родителем, Вежды, однако, выторговал себе право отбыть тогда, когда изъятого с Земли мальчика излечат, а лучицу осмотрят бесицы-трясавицы. Именно выторговал… Потому как подключившись к Родителю вельми долго ему о том толковал. На этот раз Родитель никак не откликался на молвь достаточно нудно разговаривающего Димурга, а после, бросив «обсудим позже», резко прервал связь. Несомненно, Родитель был сердит на своего любимца, но видя его состояние не стал собственное негодование озвучивать. Позже, впрочем, передав Небо, что уступает просьбе Вежды.

К началу белояр месяца, вельми исхудавший и осунувшийся юноша, почасту прохаживался вдоль утесистой стены горного кряжа, огибающей с одной стороны озеро. Днесь обледенелые пласты почвы, сверху присыпанные густым слоем снега особенно на выпирающих склонах, ярко переливались, поигрывая лучами солнца, оное точно распалившись, начало пригревать землю. Чуть зримые капельки водицы от растапливаемой поверхности льда и снега, порой срываясь вниз, скатывались по ребристой его поверхности, вмале застывая угловатыми катушками на узких земляных прорехах. Яробор Живко подойдя достаточно близко к обледенелой стене горного кряжа, остановился и глубоко вздохнув, утер тыльной стороной ладони влажные очи, в уголках которых задержались маханькими каплями слезинки.

Нынешняя ночь, будто нарочно густой хмарью овладела мозгом юноши, на немного успокоив его тревоги, но вероятно всего-навсе для того, чтобы с утра, когда он толком и не успел покушать выплеснуться новым видением. Яробор Живко увидел раскинувшуюся на многие дали поверхность вод. Выплескивающиеся на песчаный берег высокие с белыми завитками грив волны. И лежащих подле того рубежа воды и суши, бесчисленное множество туш животных, каковых он видел впервые. Эти, определенно, могучие живые существа обитали в воде, о чем все еще свидетельствовала их влажная, гладкая кожа окраской варьирующаяся от черной или пестрой до почти белой. Плотные, удлиненные, как у рыб, тела были несколько расширены в передней, утончены в задней части, и немного сжаты с боков. Животные имели и спинные плавники, и лоптастые хвосты. На уплощенных головах с закругленным рыльцем помещались чуть выступающие вперед массивные челюсти. Животные, словно расположившиеся в один ряд были мертвы, и Яробор Живко не столько это понял, узрев на поверхности их тел сине-зеленые пежины, сколько унюхал, ощутив мощное веяние разлагающейся плоти.

На этот раз юноша и лучица закричали столь проникновенно, что напугали не только людей находящихся подле, но, похоже, и Богов… похоже и Родителя. Потому последний и выслал распоряжение незамедлительно забрать мальчика на маковку.

Право молвить Яробор Живко вмале обретя себя, ушел из поселения к скальной гряде и впервые его никто не стал сопровождать из людей, но лишь потому как, так велели Зиждители.

Юноша убрал руку от глаз и недвижно замер, так и не успев опустить ее вниз, ибо увидел спускающуюся вниз по ледяной корке стены ярко зеленую ящерку по спинке которой проступали темно-бурые полосы, вроде рунической вязи. Ящерка неспешно помахивая из стороны в сторону удлиненным хвостом, переставляла вельми скоро свои крошечные лапки по глади льда, так точно несмотря на его склизкость обладала способностями становиться с ним единой.

Не только само движение ящерки, но и время в кое она тут возникла, в начале белояр месяца, вызывали изумление. Посему мальчик, неотступно следящий за ее бегом, не смел даже шелохнуться, боясь разрушить дивное видение, впервые за это время такое светлое, жизненное. Нежданно ящерка резко дернула своим подвижным хвостом, и, отделившись от глади стены, стремительно полетела вниз, кажется, прямо на стоящего юношу. Еще миг того полета и густым зеленоватым потоком света блеснуло тело ящерки раскидав в разных направлениях окрест себя всполохи густого дымчатого сияния. Тот плотный чад в доли секунд стал тягучим, и моментально набрякнув, своим навершием завис в воздухе, а концом, словно разворачивающийся плащ опустился к земле.

Марево вязкого дыма теперь укрупнилось и разрослось вширь и объем. Еще совсем малая толика времени и промелькнув долгим выдохом пред юношей, в зеленоватых парах чада проступила фигура существа. Туманная морока, скрывающая создание едва заметно вибрируя прозрачно-зекрой зябью, опустилась к оземе, покрытой плотным слоем белого снега, по поверхности которого пролегала протоптанная ногами юноши узкая торенка, и окрасила его в болотные полутона. А пред Яробором Живко предстала сама королева марух Стрел-Сорока-Ящерица-Морокунья-Благовидная. Весьма высокое и мало чем отличное создание от людей с гладко-зализанными назад серебристыми, короткими волосами, будто слившимися с серовато-стальной кожей головы. Обряженная в бирюзовое, долгополое одеяние, похоже, собранное из широких отрезов ткани, обмотанных вкруг туловища, а посему не имеющее швов, стыков, пуговиц, застежек и рукавов, с множество мельчайших, узких складок, подчеркивающих покатость стройных форм тела, повторяющих каждый изгиб… выступающие вперед небольшие груди, вдавленный на вроде чаши живот и узкую талию. Очи без зрачка, где голубизной блистали овальной формы радужки, хоронящиеся в бело-прозрачной склере, словно слившиеся с вытянутыми тонкими щелями, располагающимися на висках, на миловидном, напоминающем сердечко, лице королевы смотрели с особой мягкостью. Красные, полноватые губы растянулись в улыбке, оттенив и придав блеск и самой коже округ них.

Яробор Живко, наконец, легохонько встрепенувшись от нежданной встречи, широко открыл рот и глубоко вогнал внутрь легких стылый воздух, стараясь справиться с волнением да не закричать. Особой яркостью смаглого сияния мгновенно пробившего шапку, окутало всю его плоть, верно, той встрече был вельми рад Крушец.

— Тише, тише господин, — заботливо протянула Блага, узрев смаглое марево зарябившее на коже лица мальчика. — Не нужно так тревожиться. Я не сделаю ничего вам плохого… Пришла помочь.