Точка пересечения - Ирина Лемешева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ой, Лидочка, я же тебе хотела рассказать что-то, – Паша шумно вздохнула. – Ладно, потом, – она покосилась на мужа.
Когда мужчины устремились на лоджию, где уже был накрыт сладкий стол, а женщины остались в большой комнате, Паша с придыханием сообщила, что есть новости.
– Лида, подружка твоя, отдала дочку замуж. Проводила. Навсегда. А ты не знала?
– Нет, не общаемся мы, уже прилично как, – Лида вздохнула. – Если честно, девочки, меньше всего я могла представить, что Лида-большая не будет у меня на пятидесятилетии, что мы не будем гулять у Ланочки на свадьбе. Она у Жанны свидетельницей была.
– Так у них никакой свадьбы и не было! – с торжеством провозгласила Паша. – Никакой! Вообще! Представляешь, Лида? Уехала со своим Стефаном, укатила в Болгарию. Месяц назад как. Сначала думали его сюда перетащить. Ни в какую не хотела Ланочка уезжать. А потом что-то изменилось. Решила ехать. Долго пришлось им добиваться разрешения на выезд. Если бы не связи, ничего бы не вышло.
– Так, наверное, там отпраздновали, в Софии, – предположила Аннушка.
– Какая София?! Какая София?! Он родом из какого-то городка… сейчас, сейчас, – Паша смешно сморщила лоб. – То ли Стара Гора, то ли Стара Загора… Не припомню. Что там такой, как Ланочка, делать? Кем работать? Будет рожать каждый год и дома сидеть, не иначе. Или училкой пойдет в школу. А ее Стефан будет по командировкам разъезжать, – она замолчала, видимо, представляя себе всю эту картинку – закабаленную Лану и свободного Стефана. Потом вздохнула:
– Лиду жалко, сама не своя. Даже заказы не берет. Плачет. Жалко её, сердце кровью обливается, – она встала, оправив обеими руками чрезмерно узкую юбку с разрезом сзади. – Ну, идёмте чай пить. Я вам ничего не говорила, а то мой не любит эти " туда понесла – сюда понесла". Говорит – сплетни все это. А по мне – не сплетни, а факты.
Всё хвалили печеное, а Жанна, ковыряясь в творожном торте, думала про Лану и про крошечную изящную серёжку, лежащую в карманчике ее жилетки.
Когда проводили довольных гостей, спросила:
– Мам, а это что, откуда у вас?
Лида смотрела на изящное украшение, тщетно пытаясь вспомнить, чувствуя, что мысль ускользает, как скользкая рыбка.
– Подожди, отца спрошу. Сёма, – она вышла на лоджию. – Это что такое? Уже несколько лет лежит у нас, по-моему. Я хрусталь мою и из вазы в вазу перекладываю. А спросить забываю. У тебя в кармашке лежало. Помнишь?
– Ну, Лидок, я ж тебе велел Анатолию отдать. Сурик, когда ремонт делал, под кроватью нашел, видимо, жильцы обронили. А где теперь эти жильцы? Ищи – свищи. Это сколько же времени прошло?
– Мы тут около трёх лет, в этой квартире, – отстраненным голосом промолвила Жанна. Мы ещё новоселье и Димочке два годика вместе справляли.
– Права, дочь. Забери, может у Анатолия есть координаты жильцов, надо бы отдать, похоже золотая сережка-то. А, зять? Где там жильцы твои?
– Надо проверить телефон в записной книжке, должен быть где-то, – торопливо пробормотал Анатолий. – Только бы не забыть.
– Не волнуйся, у дочки моей память – то, что надо. Она напомнит. А чужие вещи у себя держать – это нехорошо. Маманя, отец, встаём, подвезу вас, а вы, молодежь, сегодня сами.
Он молча шли к метро, лишь один раз Анатолий с упрёком сказал:
– Что же ты про серёжку мне не напомнила? Вещица крошечная, но потерять всегда жалко.
– Да, конечно, но я-то ее только сегодня увидела. А папа, видать, отдал маме и забыл.
– История, – хмыкнул Анатолий. – Позвоню – верну, если они не уехали куда-нибудь, жильцы наши.
Дима в метро задремал, и она чувствовала, что вот-вот заснёт. Почему было не взять такси? Раньше они очень редко ездили на метро, а сейчас таким редким событием стало такси. А ведь от метро ещё остановку топать, с ребенком.
Укладывая полуспящего Диму, не удержалась, сообщила о замужестве Ланы.
– Уехала? Ну, и пёрышко ей…,– неприязненно откликнулся Анатолий. – Иностранца искала, видать, твоя подружка, я таких не понимаю – искать счастья за бугром. А здесь чем не живётся?
Она не ответила, вспомнив, как сегодня за столом Борис сказал вполголоса папе:
– Ещё немного, Семён, ещё чуток, сердцем чувствую.
Если он так отреагировал на отъезд Ланы, от которой ни слуху, ни духу уже столько времени, что же будет, когда соберутся Рая с Борисом? Это её семья. Самые близкие. Он что, запишет их во враги народа?
29
В середине апреля установилась настоящая весенняя погода. Жанна любила ташкентскую весну, и неважно – стояла ясная погода или гремели грозы. В воздухе висел особый аромат свежести, улицы были начисто промыты прошедшими дождями, и город просто утопал в цветах. Это был достаточно короткий период, когда можно было скинуть надоевшие сапоги и пальто и перейти на демисезонную одежду и туфли. Пациенты приносили пышные охапки лиловой и белоснежной сирени, которая у многих росла во дворах, и окутывала их кабинет своим неповторимым, чуть сладковатым, ароматом.
Они часто перезванивались с Лолой, но в гости выбраться больше не получалось – много времени занимали занятия у логопеда, домашние дела, работа.
Тамара сообщила заранее, что летом она улетает в Ереван – в свой законный отпуск и, возможно, возьмёт ещё месяц за свой счёт.
– Маме нездоровится, – озабоченно сообщила она. – Приеду – надо будет ее положить в стационар, на обследование, а то сердце не на месте. Так что, не обижайся, джана.
– Да, ты что, конечно, езжай, на сколько нужно, я справлюсь.
С наступлением весны у Анатолия прекратились командировки – как-то резко, вдруг, а к лету он стал позже приходить домой – объяснял это внеурочной работой. А кроме того, записался в бассейн, заявив Жанне, что скоро он и плавать разучится.
А она все свободное время посвящала Диме. Они много гуляли: велосипед, парки, зоопарк, кукольный театр, цирк и ТЮЗ. Пару раз встретились с Наташей и Игорьком. Эллочка с ними не пришла.
– Большая уже, свои интересы, подружки, – с какой-то грустью в голосе сказала Наташа. – Пока они маленькие – они наши, а как вырастают – всё. Так что – цени момент.
Она похвалила Димину речь, заметив, что практически все буквы уже встали на свои места.
– Ты хоть обратила внимание, – сказала Жанна. – А ни Анатолий, ни мама с папой ничего не замечают.
– Значит, очень любят, – не задумываясь ответила Наташа. – А когда любишь, то принимаешь всё, как есть, без критики. И тебя устраивает всё, ну, или почти всё. Не замечала?
Они сидели на детской площадке центрального парка с бесплатными качелями, каруселями и горками. Мальчишки играли, а они разговаривали, и темы этих разговоров не кончались. Потом ели
