История одной деревни - Ольга Лапина

– Тогда почему они давали на военнопленных? Ведь по военнопленным нареканий не было. Русские не в счет, они даже за своих пленных не платили, но англичане-то с американцами! А все потому, что они знали: ни парламент не утвердит этих затрат, ни конгресс. Это ведь был конгресс, который пятью годами раньше принял эмиграционные законы, закрывшие евреям Америку. И еврейские пароходы, пришедшие в гавань Нью-Йорка, разворачивались обратно, можно сказать, прямо в Аушвиц. Значит, они погубили их тоже, пускай ответят.

Я не перекладываю вину. Я предлагаю разделить ее вместе со мной. А еще больше я предлагаю евреям задуматься: почему весь мир вас так не любит? Ведь еврейские погромы были везде! В Испании, Румынии, Венгрии. В России. В Палестине, куда евреи приехали в рамках движения сионистов.

Наоборот, Германия уникальна тем, что в ней со времен чумы не было еврейских погромов. Пруссия Фридриха Великого была первой страной, признавшей за евреями равные права с немцами. А Бисмарк, создав Второй рейх, дал всем им паспорта граждан. Они назывались «немцы Моисеева закона». Это была единственная страна, давшая им паспорта. Они стали обычными гражданами.

– В этом было больше мудрости, чем в погроме!

– Я так не считаю. Посудите сами: немцы поверили евреям, что они в состоянии жить той же жизнью, что и немцы, и служить своему отечеству. Но в финале Первой мировой войны евреи показали свое истинное лицо.

А методы, которые нужно использовать для искоренения таких народов, подсказали нам сами евреи. Ведь когда они вошли в Землю обетованную под водительством Моисея и Иисуса Навина, они все царства и народы, которые там жили до них, уничтожили. Вырезали на том простом основании, что считали эту землю своей. Они не дали им даже уйти. У евреев для этих народов не было другого варианта, им оставили только смерть. Объясните мне почему? Где эта ваша пресловутая справедливость? Почему они не дали им реализовать свою национальную идентичность, почему они их всех вырезали: стариков, женщин, детей? И честно в своей книге об этом написали? Непонятно одно: зачем они при этом таскали за собой ящик со скрижалями, на которых было написано «не убий»?

Возвращение. Послевоенные годы

– Тебя как звать-то? – Гоффман. – Еврей, что ли? – Немец. – А! А то я евреев как-то не очень. – А немцев? – Немцев? Нормально. – А в чем разница-то? – Че ты пристал? – Хмм…

Джигинка в первые послевоенные годы переживала не лучшие свои времена. Дома были разрушены, дороги изъедены противотанковыми рвами. Таков был вид послевоенной Джигинки. И следа не осталось от былого ее великолепия. Восстановление же села в это время ложится на плечи женщин, стариков и детей. Но даже не изнуряющая работа была самым тяжелым испытанием этих дней.

Голод. Постоянное чувство голода, неутоленного и жестокого. Когда засыпаешь и мечтаешь только о еде. Когда самой настойчивой мыслью является мысль о том, где достать еду. Когда кусок клеклого ржаного хлеба с лебедой, который и хлебом-то назвать было трудно, является счастьем невероятным. Ели все, что только можно было считать съедобным.

Из воспоминаний Татьяны Старковой

«…Все улицы в Джигинке вокруг домов были перекопаны. И не по одному разу. Каждый копал в надежде найти что-то съедобное – корешок какой, картофелину ли… Один покопает, за ним следом другой, третий… Горсть пшеницы, гороха, чечевицы, картофелина какая-нибудь – моя мама нам из этого готовила похлебку. Это и была наша основная еда. Голодное было время. Помню, часто так бывало, что возвращаюсь после работы домой (мы тогда все с малых лет работали), а до дома и не дойду. Засну где-нибудь под деревом или под забором. От голода. Соседи увидят, так к маме прибегут, скажут – иди, забери свою, спит…»

И вот эти люди, находящиеся в полуобморочном состоянии от голода, работали на износ, без выходных. И зачастую дети работали наравне с взрослыми.

Из воспоминаний Татьяны Старковой

«…Сразу после занятий в школе мы, школьники, отправлялись на работу в поле или на ферму. Все лето работали на помидорах, или на хлопке, или на горохе. Куда пошлют. Ох, горошек этот я до сих пор забыть не могу… Работаешь так, что спины разогнуть некогда…»

Об этих послевоенных годах вспоминает и Ольга Биркле, семья которой вернулась в Джигинку одной из первых из Восточного Казахстана.

Из воспоминаний Ольги Тимофеевны Биркле

«…И откуда только силы брались! Но всегда с песнями на работу и с работы шли. Старые люди на часы-то не смотрели: слышат песни, значит, утро… Наработаемся, бывало, за день так, что спины и ног не чувствуем. Домой возвращаемся и между собой так говорим, что уж сегодня-то никуда больше не пойдем, сил же нет. Но куда там! Перекусим, умоемся, переоденемся – и в клуб. А уж в клубе танцуем так, что только дым коромыслом идет!..»

К слову, не только танцы или песни под гармошку вносили разнообразие в свободное время сельчан. Часто приезжает и кинопередвижка. Фильмы показывали в местном клубе. Впрочем, порой фильмы показывали и не в клубе, а просто на побеленной стене какого-нибудь дома.

Из воспоминаний Ольги Тимофеевны Биркле

«…Часто у привезенных фильмов и звука-то не было. И тогда киномеханик сам, своими словами пересказывал то, о чем говорят герои в фильме…»

Жители Джигинки послевоенного времени

Из воспоминаний Татьяны Старковой

«…Фильмы привозили разные. Однажды, помню, показывали фильм “Первая учительница”. И в фильме том есть момент, когда главные герои целуются. И вот как они только целоваться-то начали, так экран вдруг и погас. И только когда герои закончили целоваться, изображение на экране вновь появилось. Очень нравственность нашу в те времена оберегали…»

Казалось бы, послевоенное время счастливым назвать было никак нельзя. А между тем в воспоминаниях джигинцев то и дело проскальзывают слова «радость», «счастье». Но, видимо, человек так устроен, что и в самое беспросветное время он всегда найдет повод для радости и возможность подарить себе праздник.

Впрочем, праздников в послевоенной Джигинке было не так уж и мало.

Из воспоминаний Татьяны Старковой

«…Праздничных дней ждали особенно. И Первое мая, и Новый год… Все праздники любили. На Первое мая мы выезжали в Школьный лес или в Витязево… Это сейчас Витязево – курортный поселок. А в те времена там пустошь и болото были. Старые-то люди-те далеко в праздники из села не выезжали, а в кручи спускались. Можно было видеть в эти дни, как все-то кручи веселыми компаниями усеяны. Умел народ веселиться от души в то время. Дружно очень жили…»

Но не только революционные праздники были в почете в Джигинке этих лет.

Из воспоминаний Татьяны Старковой

«…Самыми долгожданными праздниками были Пасха и Рождество. На эти дни всегда ждали обновок. Мама специально ездила в город и покупала для нас подарки – кому платье, кому кофточку, кому рубашку. А на Рождество обязательно вечерю носили. Сейчас уж этого нет, а в те годы было обязательным делом. Все носили вечери – и немцы, и русские… Вечеря состояла из узвара, кутьи, пирога. Могли положить и кусочек сала, и отрез на платье, или платочек какой… Кто чем был богат. Все это заворачивали в платочек и несли своим родителям (если те отдельно жили), бабушкам-дедушкам, кумовьям… Очень Троицу любили. В этот день рвали ветки зеленые – акации или ореха – и этими ветками украшали дома. Каждый уголок, каждую стеночку украшали. Еще собирали в этот день душистые травы – чабрец и другую какую траву, и этой травой покрывали весь пол в доме. На следующий день после праздника траву ту собирали, и в ней потом купали младенцев новорожденных – помогало от всяких хворей и сглаза…»

К праздничным дням в Джигинке, несомненно, относились и свадьбы. Ведь свадьба на селе в те дни – событие не только для жениха, невесты и их родственников. Это событие для всего села.

Из воспоминаний Татьяны Старковой

«Если где свадьба проходит, то все село гудит. Каждый – приглашенный или нет – придет посмотреть на то, как свадьба проходит, во что невеста одета, каков жених, что гостям подают, что на столе и что под столом… Все рассмотрят, обсудят, всем косточки перемоют…»

И долго еще потом, сидя на скамеечках, обсуждали прошедшую свадьбу: и гостей, и невесту, и жениха… Подробно обсуждали, со вкусом. Понятно, что при подготовке к свадьбе не скупились. Хоть и голодные были времена, а для такого дела всегда находились и припасенное хорошее вино, и щедрая закуска. Впрочем, закуска-то была самая нехитрая – картошечка и капустка, огурчики и баклажаны. Но все свое, своими руками приготовленное. Вкусное. И невесту с женихом старались одеть со всевозможной роскошью. Чтоб не хуже, чем у других. Хотя опять же роскошь была послевоенная. Но на фоне ситцевых платьишек, фуфаек и резиновых сапог (обычного наряда на каждый день) крепдешин и шелковые чулочки смотрелись шикарно.